Еще один глоток - Питер Чейни

– Это я вижу, – заметила дама. – Еще стаканчик?

– Вы очень любезны, – ответил он.

Она заказала еще два виски.

– Если вы захотите вспомнить меня в следующий раз, я – Айрис Берингтон, мисс Айрис Берингтон.

Он кивнул:

– Ну, конечно! Теперь я припоминаю. Я как-то видел вас с Харкотом в каком-то клубе. Он, наверное, ваш друг. Он и мой старинный друг. Мне очень нравится Харкот. Но вы – больше.

– Харкот – забавный парень, – согласилась она, – одна беда, та же, что и с вами, – пьет многовато.

– Не может быть! Вы не похожи на пьющего человека, – воскликнул Беллами.

Она рассмеялась:

– Вы неисправимы. Впрочем, вам это, наверное, многие говорят.

– Многие женщины, – уточнил он беззаботно. – Но мне это нравится.

Потом он взглянул на нее серьезно.

– Айрис, вы восхитительны. Как-нибудь я буду свободен, я должен сказать вам все, что я о вас думаю.

– Несколько минут тому назад вы точно то же самое говорили барменше, – улыбнулась она.

– Знаю. Но разве вам не известно, что история неизбежно повторяется?

– А вы воспринимаете себя как историю?

– Фактически история – это мое второе имя. Во всяком случае, дорогая, если бы вы были Клеопатрой, я бы попытался стать удачливым Марком Антонием.

Он подошел к стулу, где оставил свою шляпу.

– Мне пора идти, – сказал он. – Я должен где-то быть и с кем-то встретиться. Вспомнить бы только, где и с кем. До свидания, Айрис. Еще увидимся. И теперь выпивка за мной.

Она положила свою ладонь на его.

– Я часто здесь бываю, обычно около одиннадцати вечера. И всегда буду очень рада вас видеть, Ники.

– Это очень мило с вашей стороны, – проговорил Беллами. – Знаете, – добавил он театрально: – видимо, все дело в моей роковой красоте.

– Не сомневаюсь, что так оно и есть, – с улыбкой поддержала она его. – Пока!

Она вернулась на свое место у камина. Беллами подошел к двери. Взявшись за ручку, он обернулся:

– Послушайте, если вы случайно встретите Харкота, передайте ему, что я хотел бы с ним повидаться.

– Конечно, скажу, – откликнулась она. – Где вы хотите с ним встретиться?

– Ну, где-нибудь здесь, – неопределенно ответил Беллами. – Видите ли, мы с ним ходим в одни и те же клубы и бары. И поскольку нас одинаково мучает жажда, мы просто не можем не пересечься с ним рано или поздно. Привет, дорогая.

И он вышел.

II

Когда автомобиль свернул на Норфолк-стрит и остановился у здания, где находился офис, Вэнинг посмотрел на часы. Было самое начало седьмого. Он велел шоферу ждать.

Быстро пересекая улицу по направлению ко входу, он думал о том, что на улице чертовски холодно, и о том, пойдет ли Фреда на вечеринку к Кэроле. Он пнул носком туфли мешок с песком – штабеля таких мешков были сложены у входной двери. Вэнинг был крупным, сильным и плотным мужчиной с широкими плечами и двигался он с ловкостью и уверенностью человека абсолютно здорового. Красное круглое лицо его несколько расширялось книзу, отчего шея казалась толстой, и несло отпечаток решительности, ума и чувствительности характера.

Он поспешил вверх по лестнице, перешагивая через три ступеньки. На втором этаже остановился, чтобы закурить, а затем проследовал по коридору и толкнул половинку двустворчатой двери, табличка на матовом стекле которой оповещала, что здесь находится Международная торговая корпорация Вэнинга с ограниченной ответственностью – мнимая организация, под вывеской которой действовало бюро "Ц".

Он миновал внешнюю контору, где одиноко восседал за столом единственный служащий, среднюю, где усердно трудилась дюжина мужчин и две женщины, и вошел в свой собственный кабинет. Закрыв за собой дверь, он посмотрел на секретаршу. Она стояла перед большим письменным столом красного дерева, покрытым стеклом и освещенным одной мощной настольной лампой. Лицо у нее было перекошено. Вэнинг с минуту глядел на нее, а потом перевел взгляд на стол.

На столе были разложены пять газет, свернутых нужными статьями наружу: три немецких, одна турецкая и одна румынская.

Тремя широкими шагами Вэнинг подошел к столу и остановился, глядя на газеты и сразу начав читать немецкую. Боковым зрением он видел руку секретарши на крышке стола – пальцы ее дрожали.

Рухнув в кресло, он принялся за перевод турецкой статьи. Минуту спустя, закончив чтение, он проговорил: "О, Господи!…"

Загасив окурок, снова закурил. Лицо его было мрачным.

– Звонил сэр Юстас, – доложила секретарша. – Они уже все знают. Он хочет видеть вас как можно скорее. Я сказала, что вы вернетесь в шесть часов.

Он кивнул.

– Здесь кто-нибудь знает, Мэри?

Она покачала головой.

– Нет, конечно. Никто. Я сама перевела с турецкого.

Вэнинг встал, подошел к окну, отдернул тяжелую штору и некоторое время стоял, уставившись в черноту улицы. Секретарша глядела на его широкую спину и тяжелые плечи. Когда он обернулся, она отвела взгляд.

– Третий случай, – произнес он. – Вы ведь не знали этого, правда? Но это – третий случай. О, Боже… меня это пугает… проклятье! И что, черт подери, я должен со всем этим делать?

– Сэр Юстас сказал, что вам не следует принимать это слишком близко к сердцу; он предполагал, что вас это страшно расстроит. Он просил меня это вам передать. Он сказал…

– Оставьте, Мэри. Я не нуждаюсь в его сочувствии. Единственное, что мне нужно, – это схватить проклятого предателя.

Подойдя к двери, он открыл ее и прорычал через плечо:

– Позвоните сэру Юстасу. Скажите ему, что я выехал, – и хлопнул дверью.

Секретарша прошла в другой конец большого кабинета, к своему столу и начала шарить в ящиках в поисках аспирина. Аспирина не было. Снимая телефонную трубку, она плакала.

Вэнинг остановил машину в конце Уайтхолла, у пересечения с Аллеей Птичьих Клеток, вышел и пешком прошел ярдов пять-десять – до Веллингтоновских казарм. Затем толкнул железные ворота, пересек небольшой садик и позвонил в дверь старинного особняка, задней стеной выходящего на Аллею.

Дверь открылась тотчас же. Пожилой дворецкий, видимо, ожидавший Вэнинга, сказал:

– Сюда, пожалуйста, сэр. Сэр Юстас ждет вас.

Вэнинг снял пальто, проследовал в сопровождении дворецкого по коридору и вошел в теплый, ярко освещенный кабинет. Слуга доложил о нем и исчез.

Вэнинг приблизился к столу, за которым работал заместитель министра, и неожиданно выпалил:

– Сэр, это ужасно, черт побери! Вы наверняка узнали об этом одновременно с нами.

Заместитель министра кивнул.

– Немецкие и турецкие газеты мы получаем очень быстро. Думаю, они пришли к нам тогда же, когда и к вам.

Он встал, обошел вокруг стола и поздоровался с Вэнингом за руку. Его тонкое лицо многоопытного человека было невозмутимо, он улыбался.

Указав на кресло у камина, он вернулся к столу и принес коробку с сигарами. Достав две сигары и обрезав их концы, предложил одну из них Вэнингу, одновременно давая ему прикурить из золотой зажигалки. Потом сел в кресло напротив Вэнинга.

– Я предполагал, что вы очень расстроитесь из-за этого, Вэнинг, – начал он. – Вам все это кажется весьма загадочным и вы подозреваете, что в этом замешан кто-то из вашего бюро. Что ж… Я не хотел бы, чтобы вы придавали этому слишком большое значение, и должен сказать, что министр придерживается того же мнения. Ваше бюро сделало столько полезной работы, что вам незачем преувеличивать опасность этого инцидента. Тем более что…

Наклонив вперед свою большую голову и посмотрев на заместителя министра тяжелым взглядом, Вэнинг перебил его:

– Благодарю вас, сэр Юстас. Очень любезно, что вы все это говорите, и очень любезно со стороны министра отметить, что в этой войне мы принесли кое-какую пользу. Но я не настолько глуп, чтобы не понимать, что во многом наша работа сводится на нет этими инцидентами. Я отдаю себе отчет в том, что несу полную ответственность за отдел "Ц", что мои сотрудники – это мои сотрудники и что если происходит утечка информации, то вина в конце концов лежит на мне, – он беспомощно пожал плечами.

Замминистра улыбнулся и не спеша осмотрел зажженный конец своей сигары.

– Может быть, вам станет легче, когда я сообщу вам нечто, подтверждающее истинное отношение министра к вам, Вэнинг, – спокойно сказал он. – Вероятно, вас немного успокоит то, что, независимо от "инцидентов", как вы их называете, министр оценивает вашу работу настолько высоко, что вас включили в очередной список для получения наград. Его улыбка стала еще любезнее.

– Курите спокойно свою сигару, – добавил он. – И расслабьтесь. Вы – слишком ценный сотрудник, чтобы ломать голову над такими вещами. Кстати, – продолжал он, – вы перестанете так терзать себя, если узнаете, что ни министра, ни меня нисколько не удивил тот факт, что геббельсовская организация протянула щупальцы к вашей пропаганде еще до того, как вы сумели ее развернуть. Можно даже сказать, что мы ждали этого.