Григорий Распутин-Новый - Алексей Варламов

Многозначность эта очень характерна. Почти любая книга о Распутине начинается с попытки обыграть его фамилию по принципу – Бог шельму метит.

Но последуем дальше.

«В метрических книгах церкви села Покровского имеет место запись от 21 января 1862 года о бракосочетании "Покровской слободы крестьянина Якова Васильева Распутина сына Ефима Яковлева, 20 лет, с девицею Анной Васильевной, дочерью деревни Усалки, крестьянина Василия Паршукова, 22 лет"».

Дети Анны и Якова умирали один за другим. Сначала в 1863 году, прожив несколько месяцев, умерла дочь Евдокия, год спустя еще одна девочка, тоже названная Евдокией. Третью дочку назвали Гликерией, но прожила она всего несколько месяцев. 17 августа 1867 года родился сын Андрей, оказавшийся, как и его сестры, не жильцом. Наконец в 1869-м родился пятый ребенок – Григорий. Имя дали по святцам в честь святителя Григория Нисского, известного своими проповедями против любодеяния, а также высказываниями о сакральной природе имени Божьего. И то и другое окажется удивительным образом связано с крещенным 10 января 1869 года мальчиком. Крестными его стали дядя Матвей Яковлевич Распутин и девица Агафья Ивановна Алемасова.

О своем детстве и отрочестве Распутин позднее писал в автобиографическом сочинении, которое называется «Житие опытного странника»: «Вся жизнь моя была болезни <…>. Медицина мне не помогала, со мной ночами бывало, как с маленьким: мочился в постели». Едва ли это выдумано, даже при том, что в агиографическом жанре, под который «распутинское житие», очевидно, подвёрстывалось, немощь тела как обязательный мотив встречается довольно часто. Правда, не такая интимная.

Подробности первых лет его жизни очень скупы и по большей части недостоверны. Дочь Распутина – Матрена (Мария) Григорьевна, уехавшая после революции на Запад, прожившая очень долгую и полную событий жизнь, оставила о своем отце несколько разных вариантов воспоминаний. Они сильно беллетризованы, написаны в соавторстве с журналистами, и отыскать правду в них нелегко, но таково, к сожалению, свойство почти всех мемуаров о Распутине. Потому ко всем свидетельствам о нем, как апологетического, так и обличительного толка, ко всем воспоминаниям, а также письмам, дневникам, где упоминается его имя, надо относиться с большой долей осторожности и истину искать не в них самих, но на их пересечении, или, как сказали бы в Сибири, – на распутье.

В последней книге «Распутин. Почему?» Матрена Распутина говорит о том, что у отца не было в детстве друзей, но был старший брат Миша, который трагически погиб – утонул, и эта смерть была предсказанием смерти самого Григория.

«Когда отца затягивала черная стоячая вода пруда и гнилая жижа, поднимавшаяся со дна, заливала нос, рот и уши, проникая, казалось, в самый мозг, он детским еще сознанием прозрел свой конец. Черная обжигающая невская вода, веревки, обвившие его – и никакой надежды на спасение. Ужасная репетиция. Со страшным знанием о своей смерти он и жил».

Все это очень занимательно и по-своему эффектно, но только не было у Распутина родного брата Миши, и едва ли Матрена могла этого не знать. Он был единственным ребенком в семье, не считая родившейся позднее сестры, и история про утопленника брата – миф, каких в распутинской жизни больше, чем в чьей бы то ни было. Встречается утверждение, что брат был двоюродный, но все же эта ситуация больше смахивает на горьковское – «а был ли мальчик?».

Сложнее с другими мифами. Когда в 1917 году Временным правительством была создана «Чрезвычайная следственная комиссия для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других высших должных лиц» (ЧСК) и одной из главных ее мишеней стал Распутин, о котором давало показания множество людей, следователь Б. Н. Смиттен писал в своем заключении: «Свидетели отмечают, отец Распутина пил сильно водку. Мальчиком Распутин рос грязным и нечистоплотным, так что сверстники иначе не называли его, как "сопляком" <…> 15 лет Распутин начал пить водку, причем после женитьбы на 20-м году пьянство его еще усилилось…»

Итак, грязный, сопляк, мочится по ночам… Сам Распутин в одном из интервью говорил о своих детских и отроческих годах: «В 15 лет в моем селе в летнюю пору, когда солнышко тепло грело, а птицы пели райские песни, я ходил по дорожке и не смел идти по середине ее… Я мечтал о Боге… Душа моя рвалась в даль… Не раз, мечтая так, я плакал и сам не знал, откуда слезы и зачем они. Постарше, с товарищами, подолгу беседовал о Боге, о приходе, о птицах… Я верил в хорошее, в доброе… и часто сиживал я со стариками, слушая их рассказы о житии святых, о великих подвигах, о больших делах, о царе Грозном и многомилостивом… Так прошла моя юность. В каком-то созерцании, в каком-то сне… И потом, когда жизнь коснулась, дотронулась до меня, я бежал куда-нибудь в угол и тайно молился… Неудовлетворен я был. На многое ответа не находил… И грустно было… И стал я попивать…»

«В этом раннем периоде его жизни свидетели характеризуют Распутина как человека хитрого, наглого, с буйно-разгульной, экспансивной натурой, – писал Смиттен. – В пьяном виде, бахвалясь, он запрягал лошадей и катался по двору, любил подраться, ругался скверными словами не только с посторонними, но и с родителями».

Сторонники Распутина факт его пьянства в молодости часто отрицают, но о пристрастии к вину свидетельствовал он сам, говоря на следствии в 1907 году, что пьяный имеет «скверный характер».

Дальше – хуже, «односельчане стали замечать Распутина в кражах». Свидетель Е. И. Картавцев, 67 лет, рассказывал, как Распутин украл жерди на остожье: «Разрубив остожье, он все бывшие жерди сложил на свою телегу и хотел увязать их и увезти, но в этот самый момент я его застал и потребовал, чтобы Григорий ехал с покраденными жердями в волость, а когда он отказался и желая от меня удрать, хотел было ударить меня топором, то я в свою очередь ударил его колом настолько сильно, что у него из носа и рта ручьем потекла кровь и он потерял сознание, упал на землю».

Вскоре после этого у Картавцева украли коней. «Лошадей этих в ночь кражи караулил я сам лично и видел, что к ним подъезжал Распутин со своими товарищами Константином и Трофимом, но не придал этому значения, а между тем через несколько часов после этого я обнаружил пропажу лошадей. Сейчас же после этого я пошел домой, чтобы проверить, дома ли Распутин».

Распутин дома был и на момент кражи у него имелось алиби. Тем не менее у односельчан скопилось по отношению к нему столько неприязни, что Григорий оставил село и отправился в Верхотурский монастырь.

Так пишет Смиттен. Верить ему или нет? Разумеется, опрошенные свидетели могли ошибаться, лгать, путать, а сам следователь – выполнять революционный заказ, направленный на «очернение старца», но в известной логике картине, нарисованной Смиттеном, не откажешь.