У истоков российского уголовного судопроизводства (к 1000-летию Русской Правды). Монография - Геннадий Загорский

В дальнейшем Православная церковь, как доказывает С. В. Юшков, добилась расширения своей юрисдикции по сравнению с установленной первоначально, в связи с чем делает вывод о том, что она действовала в тесном союзе с княжеской властью, защищая свои материальные и идеологические интересы с помощью правовых норм[13].

В отличие от светского судопроизводства о процедуре церковного суда в древности известно гораздо больше. Об этом повествуют и последующие церковные памятники, которые традиционно принято относить к категории церковно-канонических законоположений. Среди них необходимо выделить Устав князя Ярослава[14], Устав князя Святослава Ольговича[15], Устав великого князя Всеволода о церковных судах, и о людех, и о мерилах торговых[16], Смоленскую уставную грамоту[17], «Правосудие митрополичие»[18] и др.

Церковные суды и десятина – главные привилегии, данные Уставом Владимира. Реализуя это право-привилегию, духовенство образовало суды на территории всего государства «по Русской земли» (ст. 5). По поводу возникновения судебных органов коллектив авторитетных исследователей считает, что впервые слово «суд» в отечественных законах упоминается в Уставе Владимира Святославовича, князя Новгородского и Киевского, принятом после принятия христианства на Руси. Более точных сведений о дате появления Устава пока обнаружить не удалось, но «по содержанию его с полным основанием можно отнести к самым первым годам XI века». Сравнительный анализ составов преступлений в контексте их связи с религиозными нормами приводит О. Е. Кутафина, В. М. Лебедева и Г. Ю. Семигина к важному теоретическому обоснованию идейного единства и текстуального сходства. Они по существу признают, что «в нем перечень деяний, разделенных по подсудности между церковными и общими судами, во многом совпадает с библейскими установлениями. Из Библии вытекает и идея принципа разделения властей на светскую и судебную»[19]. С ними соглашаются авторы коллективной монографии «Христианское учение о преступлении и наказании», конкретизируя, что «в Библии мы находим прямое указание на то, что для разрешения споров, возникающих в сфере соблюдения нравственных заповедей, существует суд как Божие дело. „Дела рук Его – истина и суд; все заповеди Его верны, тверды на веки и веки, основаны на истине и правоте"(Пс. 110, 7–8)»[20].

Во времена действия церковного устава Владимира было установлено «чтобы во всех, даже и в светских судах, вместе с княжескими судьями участвовал в суде и митрополит или его наместник, который бы пояснял то или другое дело в духе христианского учения. В Уставе сказано так: „А тиуном своим приказываю суда церковного не обидити, ни судити без владычня наместника"». Ярослав изменяет это положение и «в своем уставе отделяет церковный суд от светского… согласно с греческим Номоканоном, решается совершенно отделить церковный суд от светского»[21].

Десятиной в уставах князей именуется десятая часть поступлений от централизованных и других доходов, направлявшаяся на материальное обеспечение церкви. В наиболее близкой к архетипному тексту Оленинской редакции Устава князя Владимира записано: «И по том летом минувшим, создах церковь святую богородицю и дах десятину десятину к ней во всеи земли Рускои княжения от всего суда 10-тыи грош, ис торгу 10-тую неделю, из домов на всякое лето 10-е всякаго стада и всякаго живота чюднои матери божии и чудному Спасу» (ст. 3).

Святая Богородица – это десятинная церковь, которая освящена в 996 году. В известии о построении десятинной церкви сказано: «Даю церкви этой Святой Богородицы десятую часть от богатств моих и моих городов… Если кто отменит это, – да будет проклят»[22]. Этим постановлением на содержание церковно-православных учреждений князь Владимир вместе с митрополитом Леоном «установил давать десятины со всех вещей»[23]. Этот доход «способствует устроению церкви, создает мощную экономическую базу для духовенства»[24].

Положение Устава о церковной десятине распространяет свое действие «по всей земли Русьстеи», а обязанность уплачивать «десятую векшю» возложена даже на общий суд князя (ст. 3 УВ). О взимании десятины, т. е. налога, шедшего в пользу церкви, упоминает и Правда (ст. 41 ПР КР).

Митрополит Кирилл в своем поучении разъясняет предназначение церковной десятины: «Все десятины и имения, данные церкви, даны клирошанам на потребу, старости и немощи и в недуг впадшим и чад мног прокормление, нищих кормление, обидимых помогание, странным прилежание, в напастех пособие, в пожарех и в потопе, плененным искупление, сиротам и убогим промышление, живым прибежище и утешение, а мертвым память»[25].

Правовой основой русской церкви, по мнению И. Д. Беляева, «как самостоятельного учреждения в русском гражданском обществе, при введении христианства был принят действующим узаконением греческий Номоканон… Номоканон послужил основанием только в делах чисто церковных… по которым церковь является членом гражданского русского общества». Греческий памятник «постепенно изменялся и пополнялся на Руси» и послужил основой при издании русскими князьями своих уставов». Автор справедливо отмечает, что «о десятине в византийском Номоканоне нет и упоминания» и одновременно с этим высказывает предположение, что «Владимир, вероятно, заимствовал правила о церковной десятине из узаконений западной церкви»[26].

Данное предположение никак не сообразуется с действительным положением тогдашнего общества и личностью князя Владимира, жившего «в христианском законе» (989 г.), «в страхе Божьем», любившего «книжное чтение», хорошо знавшего «Евангелие… слова Давида… слова Соломона» (996 г.). Краткая характеристика уровня религиозной образованности князя опровергает мнение И. Д. Беляева о заимствованном характере правил о церковной десятине. И князь, и его окружение не хуже духовенства западной церкви знали и исполняли Моисеево постановление о десятине, которое для христиан «святыня Господня» (Лев. 27, 30; Исх. 23, 19; Евр. 7, 4–5; 8–9).

Не только руссы, но и другие славянские народы, руководствуясь библейскими положениями, устанавливали обязательство по уплате десятины. В древнепольском государстве даже существовала специальная должность – сборщик десятины. В его обязанности входил сбор этого налога с крестьян во время уборки урожая. Так, перед тем как увезти с поля убранный хлеб, крестьянин должен обратиться к десятиннику, «чтобы тот взял себе десятину». Неисполнение этих обязанностей не только осуждалось прихожанами, но и влекло материальную ответственность – за неуплату десятины предусмотрен «штраф в шесть гривен» (ст. XVIII ПП).

Начиная с десятины, а затем путем таких источников доходов, как пожалования, купчие, вкладные записи, духовные завещания, приписки, руга[27], церковь становится богатейшей организацией, обладающей громадными недвижимыми имуществами и денежными средствами. В результате этого «вера христианская стала плодиться и расширяться, и черноризцы стали умножаться, и монастыри появляться… умножились пресвитеры и люди христианские». Князь Ярослав закладывает «церковь Святой Софии, митрополию, и затем церковь на Золотых воротах – Святой Богородицы Благовещения, затем монастырь Святого Георгия и Святой Ирины». Боголюбивый князь Ярослав «и другие церкви ставил по городам и по местам, поставляя попов и давая от богатств своих жалованье» (ПВЛ 1037). Эти обстоятельства в совокупности способствуют отмене десятины. Как пишет И. Д. Беляев, «во время татарского владычества мы уже не встречаем указаний о сборе десятины в пользу церкви; следовательно, в это время церковная десятина была отменена, и, вероятно, само духовенство отказалось от нее при виде всеобщего народного истощения»[28].

Церковные суды осуществляли свою деятельность в соответствии с уставом, не допуская нарушений порядка уголовного судопроизводства и вмешательства в свою деятельность. Принципиальную позицию в этом отношении закрепили церковные Уставы, которые устанавливали: «Князю и боярам и судьям их в те суды нельзя вступаться», потому что «те все суды церкви даны суть» (ст. 10 УВ). Закон предусматривает гарантии отправления уголовного судопроизводства. За нарушение правил и процедур, за неуважение к суду и закону виновному определяется духовная ответственность: «Аже кто преобидит (нарушит) наш устав, таковым непрощеным быть от закона божия и горе себе наследуют» (ст. 12 УВ). Обидчику угрожает сверхъестественная санкция: «…перед богом же отвечать на страшном суде» (ст. 14 УВ). Других указаний о применении наказаний за нарушение процедур Устав Владимира не содержит, потому что каждый христианин знает, что если он совершит преступление, не будет ему избавления. Закон фактически воспроизводит представления древнерелигиозных верований о неизбежном воздаянии и нормы Писания о том, что поступки каждого человека, его дела «не скроются благая или злая». Все тайное становится явным, поэтому совершившим преступления не избежать «вечных мук» и «огня негасимого» (ст. 14 УВ).