Обвенчанный с пространством и временем - Фриц Лейбер

- Со стариками всегда так, - заметил мистер Саркандер. - Вспомните их бледные лица, когда они выглядывают из окон и с балконов. Они ведут наблюдение за своими маленькими мирами, микрокосмом, в котором каждый из них - Бог. И ждут, когда эти их маленькие миры начнут рушиться. Это их последнее и единственное занятие.

- Пространство и время, - пробормотала Джоан, - вот что занимало мистера Маннинга все больше и больше.

Из этих описаний складывалась картина последних дней жизни Ги Маннинга. Раньше он любил путешествовать и таким образом изучал пространство. Любил смотреть на море. Позже пристрастие к наблюдениям вылилось у него в любовь к топографическим картам. Он то и дело измерял на них расстояния маленькой линейкой из слоновой кости, которую постоянно носил с собой. Отправляясь на прогулку, обычно шел к ближайшему холму или возвышенности, чтобы обозревать раскинувшееся вокруг пространство. При любой погоде постоянным предметом его наблюдения оставались чрезвычайно далекие и бесконечно знакомые звезды, а также плывущие над головой облака.

Был в его жизни период, когда интерес переключился на большие внутренние пространства - соборы, индустриальные ансамбли и огромные неземные структуры вроде тех, которые нарисовало воображение Артура Кларка в "Свидании с Рамой" или Джона Варли в "Титане".

С временем дело обстояло точно так же, как и с пространством. Был в его жизни и другой период, когда он чрезвычайно интересовался часами и, имей большие деньги, непременно бы стал коллекционером, дом которого полон всевозможным тиканьем и боем. Но в общем-то он склонялся к самым простым и общепринятым способам измерения времени - к сверке его по наручным часам и будильникам, по сигналам, передаваемым по радио, тщательному подсчету секунд, к оценке продолжительности как мгновения (этому чисто внешнему моменту, состоящему из субъективного и объективного: духовного, материального, микро- и макрокосма), так и медленного и равномерного кругового движения звезд по небу.

- Он не пользовался никакими новомодными часами, - заметил доктор Льюисон, - и в особенности теми, у которых цифры выскакивают только при нажатии кнопки. Я их тоже не люблю по той же самой причине. Он предпочитал в часах, будь они наручными или какими другими, простейший циферблат: прямые черные цифры на белом поле с равными промежутками между ними, где обозначены минуты и движутся три стрелки.

- Это точно, - подтвердила Джоан Майлз. - Он говорил, что только таким образом можно отчетливо представить лик времени, а иногда и догадаться, куда оно ушло.

- А вы знаете, - сказал Джек Пенроуз, - однажды он рассказал сон. Стоит он, значит, где-то на ровной-ровной песчаной поверхности. Песочек мелкий, серебристый, свет рассеянный, и ощущение такое, что вокруг пустыня. И он чувствует спиной ритмичные волны жаркого солнца, пробивающегося сквозь тонкий слой облаков. И в такт этим горячим волнам под ногами у него часто-часто вибрирует плотный слежавшийся песок пять-шесть едва ощутимых колебаний на каждый удар сердца, будто земля под ногами непрерывно дрожит. Все вокруг затянуто дымкой, но этот легкий туман постепенно рассеивается, поднимаясь к небу. И ничего, кроме бесконечной серебристой слегка вибрирующей пустыни, простирающейся во все стороны, не видно. Ги, как он сказал, вдруг почувствовал себя ужасно одиноким.

И вот, по мере того как туман рассеивался, он начал различать в двух милях от себя очертания приземистой и довольно широкой башни, возможно, какого-то форта. Но, присмотревшись, заметил два тонких темных крыла по обе стороны башни, таких длинных, что тянулись они на несколько миль - как они держались, одному Богу известно. Ги с трудом различил конец одного из них, а когда переместил взгляд на конец второго и пристально в него всмотрелся, ему показалось, что башня очень медленно движется по направлению к нему.

Когда туман поднялся еще выше, Ги заметил тень, быстро приближавшуюся к нему по равнине. Он глянул вверх и - примерно в четверти мили над собой - увидел третье крыло башни, поднимающееся из ее верхушки. Оно напоминало гигантскую вращающуюся косу. Ги посмотрел на часы, пытаясь засечь скорость вращения. Но когда увидел неторопливое движение секундной стрелки по циферблату, он понял, что очутился...

- В ловушке под одним из камней своих наручных часов, - подхватила Джоан. - Было ли их тиканье вибрацией песка? Стало ли все ясно после того, как рассеялся туман? Неужели его место было там, в пустыне? Неужели он подглядывал за самим собой?

- Он проснулся, когда почувствовал, что ремешок сдавил ему запястье. Он забыл, оказывается, перед сном снять часы. С возрастом, говорил он, человек становится очень чувствительным, даже к мелким неудобствам, - так сказал Джек. Сказал и нахмурился, словно вспомнил о чем-то, что было невозможно выразить словами.

- Наручные часы тикают пять раз в секунду, - заметил доктор Льюисон, - хотя мне, к примеру, уже трудно услышать это тиканье. Однако он имел привычку считать и интересоваться малыми числами... В последнее время у него, правда, появилась еще одна привычка - рассовывать по карманам монеты различного достоинства, чтобы потом определить на ощупь количество денег...

- Тест на остроту осязания, - саркастически уточнил мистер Саркандер. - Старики часто тешат себя подобным образом, заполняя свободное время разными пустяками, чтобы не оставаться наедине с неприятными мыслями о том, что их ожидает.

- А еще он любил возводить в степень малые числа, - продолжал доктор Льюисон. - То ли прочел где-то, то ли кто-то ему сказал, а он передал мне, что все люди по-разному отрывают спички от пакетика. Тут же, закуривая трубку, он стал показывать мне, кто как это делает. Иногда, говорил он, каждая спичка имеет определенное значение в зависимости от ее расположения, и их можно отрывать таким образом, что оба ряда, хоть и утратят симметрию, все равно сохранят баланс...

- Наблюдая за ним, можно было подумать, будто в нем десять разных людей, - перебил его Джек, обрадовавшийся возможности отвлечься от тягостных мыслей.

- Он мне об этом тоже говорил, - поддержала Джоан высказывание доктора Льюисона. - Иногда он думал о спичках так, словно был актером на сцене, державшим те же "спички" в подсознании. Трюк тут заключается в следующем: "их" нужно оторвать так, чтобы на сцене сохранился порядок.

Мистер Саркандер резко пожал плечами, выражая таким образом свое отношение к подобного рода шарадам.

Доктор Льюисон подался вперед.

- Однако одержимость Ги счетом и малыми числами достигла предела, когда он бросил шахматы ради игры в трик-трак. В этой игре нужно безостановочно считать и манипулировать в голове малыми числами, комбинируя их при обдумывании каждого хода. Самой большой цифрой, как вы знаете, остается при этом шестерка, потому что большей на игральной фишке нет.