Портал - Роман Максишко

Но была и третья причина, по которой мальчика остерегались и старались не задевать.

Неизвестно как и почему, у него сложились дружеские отношения с самым крепким и задиристым пацаном во всем микрорайоне – Саней Ровенским, который в довесок к своим прекрасным физическим данным еще и изучал приемы каратэ по фотографиям, сделанным его старшим братом с какой-то редкой заграничной книжки. Короче, шутки с Саней были плохи. А потому и к Диме все автоматически относились с почтительным страхом.

Кляйн много читал, смотрел по телику научно-популярные программы, выписывал хорошо иллюстрированную и доходчивую «Технику молодежи», авангардную «Науку и жизнь» и даже экстравагантную «Химию и жизнь», размышлял, ставил опыты, анализировал. В общем, в его арсенале были все средства, доступные в тихие и спокойные семидесятые годы молодому человеку, который не на шутку интересовался научно-техническим прогрессом.

Это он научил друзей плавить свинец в старых консервных банках и отливать из него грузила для донки, разные красивые печатки и забавные статуэтки, а порой и самые настоящие кастеты, столь необходимые для дворовых противостояний. В соответствии с Димиными инструкциями здоровые белобрысые бугаи исполнительно бегали по помойкам в поисках старых автомобильных аккумуляторов, а сам Дима, как великий гуру, сидел у костра, благосклонно принимал очищенные от солей электроды и опускал их в банку. Ему нравилось следить, как массивные клеммы с темно-серыми сеточками пластин оседают в лужице расплавленного металла, а потом наступал волнительный момент, когда мальчик принимался разливать горячую серебристую жидкость по гипсовым формам, которые он предварительно делал сам в полном уединении, сидя вечерами за стареньким родительским секретером.

Если уж Дима за что-то брался, то делал это с полной отдачей, как и подобает настоящему естествоиспытателю или художнику. Он с упоением экспериментировал со сплавами свинца, олова и даже алюминия, а один раз умудрился расплавить серебряную чайную ложку из дореволюционного фамильного сервиза, применяя в качестве катализатора марганцовку. Литейные изделия Кляйна пользовались во дворе огромным спросом. Но на этом фантазия подростка не заканчивалась.

Не мудрствуя лукаво пытливый отрок разработал сложную игру, где одна команда делала тайники, а другая искала шифровки, разгадав которые можно было найти новые подсказки и ключи, и в конце концов обнаружить клад с сокровищами: редкой и диковинной стеклянной призмой от зеркального фотоаппарата «Зенит», набором значков или вожделенной коллекцией фантиков от гигантских шоколадных конфет «Гулливер». Толпы детишек самых разных возрастов и калибров, как заведенные, бегали по крышам гаражей, носились по пыльным тропинкам большого пустыря за домом, залезали в самые непроходимые джунгли из лопухов и каких-то неизвестных дворовой науке трав высотой в человеческий рост, рыли ямы в земле и, рискуя получить строгача от родителей, гоняли по стройке детского сада рядом с соседним домом – и все это ради щемящего чувства радости победы, духа приключений, аромата тайны и привкуса неизведанного, ну и, конечно же, из-за простого и понятного меркантильного стремления стать обладателем богатого клада.

Затем подросток воодушевил местных мальчишек на игру в индейцев, тем более что в то время во всех кинотеатрах их тихого и знойного городка на юге великой Советской империи как раз крутили захватывающие фильмы про краснокожих с бесподобным Гойко Митичем. Справедливости ради надо сказать, что в индейцев ребята играли бы и без Димы Кляйна, но, как мы уже знаем, он много читал, и к тому времени уже успел прочесть все книги Фенимора Купера, которые только можно было раздобыть. Поэтому умный мальчик лучше всех остальных знал быт и особенности жизни североамериканских аборигенов. Ему было ведомо, как сделать настоящий лук, томагавк и даже мокасины. Он разбирался в боевых раскрасках, умел бесшумно ходить не оставляя следов, знал, что такое трубка мира. Без усилий молодой эрудит выучил множество непонятных индейских слов, а также названия племен и имена вождей. И когда Саня Ровенский по праву назначил себя главным вождем всех могикан двора и нарекся Чинганчуком, Дима убедительно и авторитетно поправил его, сказав, что на самом деле надо говорить «Чингачгук», и что в переводе с древнего языка делаваров это означает Великий Змей. И еще он сказал, что вождь – это вообще-то шеф, а если говорить правильно по-английски то – чиф, и что у каждого племени должен быть шаман – личный советник вождя и в натуре очень важная персона, и тут же провозгласил себя шаманом под одобрительный гул всех остальных индейцев и робкие вздохи местных дворовых скво. Так игра закрутилась на совершенно ином историко-культурном уровне, а к нашим друзьям намертво приклеились их новые прозвища. Саню Ровенского с тех пор стали величать Чифом, а за Димой Кляйном закрепилась кличка Шаман.

И таких познавательных развлечений во дворе было много. А потом наступил выдающийся момент, который полностью изменил ход детских игр и направил их и без того изощренные забавы в новое и совершенно неожиданное русло. Как-то раз мама прихватила Диму-Шамана с собой в сберкассу. А там по случаю шел розыгрыш денежно-вещевой лотереи. И вдруг Диму осенило. Он увидел, что лотерейные билеты очень похожи на настоящие деньги. На всех столах и в пластиковых урнах сберкассы лежало множество проигравших билетиков с красивыми рисунками, муаром и даже самыми настоящими водяными знаками. Это был Клондайк – практически неисчерпаемый источник для творческих идей! Дима аккуратно собрал все лотерейки – получилась вполне увесистая пачка – и назвал их долларами, поскольку видел однажды подобные денежные развалы в фильме «Начальник Чукотки». На следующий день весь двор уже напоминал большой рынок. Лотерейки-доллары мгновенно стали общепризнанной дворовой валютой, и все с жаром принялись что-то продавать и покупать. Даже девчонки втянулись в новую игру.

Шаман же быстро сообразил, что любой пацан может легко догадаться, откуда взялись эти пухлые пачки денег, и тогда он стащил у папы острое лезвие, вырезал им из мягкого кохиноровского ластика красивую печать с изображением парусника и, проштамповав ею все свои билетики, объявил, что на рынке имеют хождение только лотерейки с клеймом в виде кораблика. Предварительно он, разумеется, безвозмездно поставил клеймо на все бумажки Чифа, который остался очень доволен нововведением, а с Чифом, естественно, никто из дворовой братьи спорить не посмел.

Очень скоро разношерстные бригады из недорослей и переростков обложили все сберегательные кассы района. Потоки отработанных и ничего не стоящих бумажек денежно-вещевой лотереи, лотереи ДОСААФ и художественной лотереи – это были самые большие, красивые и редкие бумажки максимального дворового достоинства – хлынули к Шаману, который не скупясь ставил свой штампик, легализуя тем самым новые поступления денежной массы. За эту скромную услугу он взимал по две лотерейки из десяти – одну для себя, другую для Чифа. Вскоре двор наводнился деньгами с правильным клеймом. После такой внушительной эмиссии товарно-денежные отношения закрутились с новой силой. Продавалось и покупалось все: пульки «Диаболо» для стрельбы из самых настоящих воздушек в тире, дефицитные импортные фломастеры, жевательные резинки, марки, значки, карманные календарики, фантики, игрушки. На рынок попадали даже дорогие столовые приборы, украденные из родительских буфетов. А один паренек фарцевал старинными монетами, запустив свою шаловливую ручонку в папину коллекцию – особенно всех порадовал увесистый елизаветинский пятак 1758 года, которым при случае можно было и голову проломить. Естественно, за пару хрустящих билетиков художественной лотереи редкая медяшка тут же перекочевала в закрома Шамана.

Потом началось производство. Кое-кто стал изготавливать самострелы и рогатки на продажу, кто-то тюнинговал цветной изолентой хоккейные клюшки, кто-то предлагал рынку футбольные мячи и ракетки для пинг-понга, разрисовывая их новомодными в те времена цветными шариковыми ручками, кто-то мастерил художественные поделки. Начался наемный труд. Процветало ростовщичество. Появились богачи-олигархи и нищеброды, готовые сами себя продать в рабство, и над всем этим возвышалась правящая верхушка из Чифа, Шамана и еще нескольких особ, приближенных к императору. В игру включились соседние дома.

Через какое-то время дворовые товарно-денежные отношения вместе с новоявленной валютой перебрались и в школу, где учился Шаман. Игра раскрутилась, расширилась и длилась невероятно долго – уже несколько месяцев. Кто знает, во что бы все это превратилось, если бы не бдительность директора школы. Однажды кто-то из ушлых пионеров украл из кабинета географии новенький электрический глобус с подсветкой, который эффектно вращался вокруг своей оси, и выгодно продал его за десять тысяч долларов на школьном рынке. Тут же нарисовалось дело, появились фигуранты и свидели-стукачи, заложившие виновников происшествия, равно как и основоположника игры. Шаман вместе с несколькими одноклассниками был серьезно наказан и пропесочен по идеологической линии в совете дружины школы. Досталось ему и от родителей. Учебный год, видите ли, заканчивался, нужно было сконцентрироваться на занятиях, экзамены на носу, а он…