Козьма - Борис Усо

Вспомнил. Вася не придет. Вася погиб вследствие несчастного случая, помогая с починкой дома своего двоюродного деда Игната. Теперь его придадут стене. Вспомнив это, Козьма побежал к похоронным ступеням прощаться с Васей. Как же он мог забыть. Как же мог он настолько сильно озаботиться своей потерей работы, чтобы забыть о Васе. Он бежал со всех ног и лёгкие его загорелись похоронным пламенем, которое он не способен был потушить.

Добежав до похоронных ступеней, Козьма увидел, как все священники деревни, Даниил и Кирилл, несут на носилках тело Васи. Они уже почти подошли к похоронной нише в стене. И через несколько секунд потушили огонь, пропав из виду. Козьма не успел. Его ноги подкосились. Он не смог сдержать слёз, хоть и не проронил ни единой, когда узнал о гибели Васи.

Козьма просидел так до самого утра, сначала в слезах, потом – в размышлениях. Он впервые за много лет вспомнил о своих детских думах о том, что находится за стеной. Он вспомнил теорию Васи о конфетах и даже немного посмеялся. А ведь в тот день мир пах точно так же, как и сейчас.

Когда солнце уже почти начинало всходить, Козьма разглядел свет на самой вершине стены. Через какое-то время, с вершины начали спускаться два знакомых силуэта – это были Кирилл и Даниил. Как только Козьма увидел их, он тихо ушел домой, чтобы они его не заметили. «Так вот кому открыт вход на стену» – подумал Козьма. В эту минуту он твердо решил стать священником.

Как оказалось, стать священником труднее, чем думается. Первый вопрос, который ему задали священники, был о том, готов ли он принимать одну четверть своего недельного пайка, вместо целого. Козьма моментально согласился, и священники стали его обучать.

Он никогда не любил читать, но в качестве ученика священников ему приходилось читать каждый день и много. Большей частью это были книги о праведной жизни, ритуалах и всём таком прочем. Козьма не то, чтобы воспринимал эти книги всерьез, но старался вести и вел праведную жизнь, чтобы священники в нем утвердились и пустили на верх стены.

Разумеется, Козьма не сказал священникам, что видел их на верхушке стены. Разумеется, он не говорил им, что хочет туда попасть. Но всё же он спросил однажды у Даниила, что же находится за стеной, и тот ответил: ты. Козьма совершенно не понял этого ответа, но не стал расспрашивать.

Шли годы. Козьма продолжал получать четверть пайка, продолжал читать, продолжал учиться. Он прочитал уже несчетное количество книг о праведной жизни, ритуалах и всём прочем; выслушал несчетное количество лекций от священников; ни разу не нарушил правил, которые установили священники. Но он не видел в этих книгах, лекциях, действиях ничего. Он видел лишь правила, нравственные ценности, истории прежних священников. Но в этом он не видел стержня. Не видел жизни. Не видел смысла. Козьма иногда поднимал тему стены в разговоре, но её сразу же закрывали. Он всё еще оставался учеником.

Однажды, после долгого изучения очередной книги о всём таком прочем, он не выдержал и подошел к священникам. Он выложил им все свои мысли о том, что не видит связи, стены, смысла, сути, стержня, смерти во всех этих нравоучениях, правилах и ритуалах. Тогда священники переглянулись и, несколько минут посоветовавшись, объявили – Пора.

На следующий день, Козьма, хоть еще и ученик, но уже в одеяниях священника, которые раньше ему носить не полагалось, отправился к стене. Он подошел к тем самым ступенькам, по которым поднимался много лет назад, чтобы передать дяде Свиру пирожков. «Интересно, он всё еще там?». Козьма начал медленно подниматься по ступеням, как до него начали доноситься голоса:

– Я тебе говорю, там звери и никакого воздуха, – твердил старик Свир, – Что, по-твоему, там еще может быть? Еще скажи, что ангелы с крыльями летают.

– Какие ангелы? – ответил незнакомый голос, – Там обычная земля, просто людей не пускают. И скажи-ка мне, старческая твоя башка, какие там могут быть звери, если воздуха нет? Звери-то чем дышат?

Козьма прошел мимо поста охраны, не отвлекая беседующих. Его не заметили. Он пошел выше, готовясь к следующим охранникам. Но следующих охранников не оказалось. Даже ниши не было. «То есть я всё это время мог просто пройти? – промелькнула мысль у Козьмы, – Или, может, не мог». Он пошел дальше. Чтобы подняться на самый верх, ему понадобилось потратить изрядное количество времени и сил. Но поднявшись, он первым делом посмотрел на свою деревню. Она казалась очень компактной, будто её можно завернуть в небольшой сверток и отнести дяде Свиру, и, может быть, он поделится её частью и с Козьмой.

Теперь Козьма мог повернуться и наконец увидеть, что всё это время было за стеной. Он повернулся и увидел то, что стена довольно толстая и нужно немного пройти, чтобы разглядеть то, что находится за ней. Он подошел к краю и взгляд его поразил огромной величины город. В десятки-сотни-миллионы раз больше и красивей его собственной деревни. Он был просто несравним и несравненен. Город окружал всю стену, всю его деревню. К нему вели красивые каменные резные ступеньки. Козьма почувствовал, что это его город, что его там ждут.

Он сделал шаг на ступеньку и… город исчез. Козьма отпрянул от края и с изумлением вгляделся в пустоту. Теперь именно она занимала место великого города. Теперь лишь эта пустота звала Козьму. Он не понимал, был ли этот город на самом деле, и он просто не достоин его, или нет никакого города и вовсе. А может быть всё вместе. Понятно было только одно: теперь есть путь только назад, в деревню.

Козьма повернулся и пошел обратно. Подойдя к краю, он еще раз полюбовался своей деревней, может не такой красивой как великий город, но родной, своей.

Он сделал шаг, и деревня исчезла, как и город. Теперь он стоял один, на парящем нигде кольце стены, указывающем каждой своей стороной и всей своей сутью никуда. Козьма потерял всякую почву под ногами. Было только кольцо. «Что же это такое?» – спросил у Кольца, у самого себя, или у Ничего Козьма. «Это, Козьма – Κοσμᾶς. Это, Козьма – ты».

Козьма пошел по стене, по кругу. Он шёл очень медленно, без единой мысли. Делал шаг за шагом, пока наконец не пришел к той самой точке, откуда начинал. Он прошел всю стену, а темнее не стало. Стало быть, он успел. Васька, стало быть, был прав, это возможно.

Радостный Козьма понял, что кроме как в пустоту ему деваться некуда и сделал свой последний шаг в никуда.

В деревне объявился новый священник.