Корабль проклятых - Кристиан Данн

Адженте так и не удалось выяснить, знал ли Константин Урфмайер, когда отмечается Вознесение Императора, или — как она предполагала — мальчику было известно, что о точной дате празднества ходят споры между фракциями внутри самой Экклезиархии и других ветвей власти Империума. В тот момент, когда паренёк нашел в себе силы для ответа и даже приоткрыл рот, суматоха на передних скамьях часовни привлекла всеобщее внимание и заставила Константина умолкнуть.

— Это моё! Отдай назад! — кричал какой-то малыш. Над ним нависал куда более крупный парень, держащий в руке нечто напоминающее чёрный мячик, слишком высоко, чтобы младший мог дотянуться.

— А не то что, Долган? Настучишь на меня своей вонючей мамке-беженке? — с презрением фыркнул старший мальчик.

— Сядьте оба на свои места, немедленно! — Аджента целеустремленно зашагала обратно по проходу, направляясь к ссорящимся ученикам. Понятное дело, когда столь много людей с совершенно разным прошлым оказываются стиснутыми в ограниченном пространстве, они начинают разбиваться на группы. Паломники, как взрослые, так и дети, не были исключением из правил. Чаще всего деление шло по родным мирам, но даже обитатели одной планеты могли расколоться на более тесные компании по принципу общего региона, расы или ответвления Имперского Кредо. Младший мальчик, Долган, принадлежал к одной из самых маленьких групп, позже всех появившейся на борту «Вестника». Несмотря на то, что малыш посещал класс уже несколько месяцев, он редко говорил с кем-то не из своих сородичей.

Оба драчуна проигнорировали окрик Адженты.

— Немедленно верни, Стеван. Оно моё. Космодесантник уронил его, а я подобрал, — выпалил разом Долган и уже занес руку для удара, но тут третий мальчик, на несколько лет старше и на голову выше, соскочил со скамьи и удержал его.

— Тише, — прошипел парень с такой же копной русых волос, как у малыша. Как и Долган, цветом кожи он напоминал альбиноса. — Мы не должны ничего рассказывать.

Аджента застыла, как вкопанная. Долган и другой мальчик, Юркан, оказались в числе пассажиров «Вестника благочестия» совсем иным способом, чем почти все остальные паломники. Они не сели на корабль во время остановки возле одного из миров-святынь или очередного пополнения запасов на маршруте, тянущемся в бесконечность. Эти двое ребят, вместе с примерно пятью десятками других беженцев, дрейфовали в глубоком космосе на борту транспортного челнока, передававшего слабый сигнал бедствия. Им повезло — на зов о помощи откликнулся капитан Кейфманн.

Поскольку никто из спасенных не говорил на низком готике, сестру-диалогус попросили выступить в качестве переводчика, но и Адженте мало что удалось узнать. Беженцы утверждали, что Сертис, их родной мир, был разорён врагом — не столь редкое явление для сектора Драконис — и выжить удалось только им. На последовавшие настойчивые вопросы о том, как именно они спаслись, ответов не последовало.

За месяцы, прошедшие с тех пор, немногочисленные дети, оказавшиеся в числе беженцев с Сертиса, посещали уроки каждый день и делали явные успехи в изучении низкого готика, но взрослые явно не собирались смешиваться с другими пассажирами или находить с ними общий язык. О том, как им удалось спастись, никто так и не сказал ни слова, но сейчас Долган упомянул космических десантников. Неужели им пришел на помощь кастелян Калеб и его Чёрные Храмовники? Прошло чуть больше года с тех пор, как они высадили Адженту на мире-святыне Поминовение Штерн, и, скорее всего, воины до сих пор оставались в пределах сектора. Но, если сертисцев спасли Чёрные Храмовники, почему выжившие это скрывают?

— И всё ты врешь, вонючий лжец-беженец, — издевался Стеван. — Никогда ты не видел космодесантника, и эта штука у тебя не от него. Это талисман, который нужен тебе и твоей мамке-еретичке для колдовства!

— А ну, хватит! — рявкнула Аджента с такой силой, что заставила замолчать не только насмешника, но и почти две сотни других ребят в часовне, зашептавшихся об истинном назначении чёрного шарика. Прошагав к скамье, возле которой двое ребят-сертисцев стояли лицом к лицу с куда более крепким Стеваном, сестра встала между враждующими сторонами.

— Не следует разбрасываться пустыми обвинениями в ереси, особенно в доме Императора. Я понятно выражаюсь, молодой человек?

Опустив подбородок на грудь, Стеван уставился в пол.

— Да, моя госпожа… то есть, сестра. Да, сестра.

— Дай-ка сюда, — Аджента без лишней вежливости отняла у него шарик. Увидев это, Долган вновь хотел запротестовать, но Юркан опять удержал своего друга.

Сестра-диалогус покрутила вещицу в руках, любуясь гладкой поверхностью, покрытой изящными замысловатыми узорами, которые казались нарисованными или напечатанными, а не вырезанными на ней. Судя по холоду на коже, шарик состоял из какого-то металла, но при этом казался лёгким. Однако же, когда Аджента постучала по нему отросшим ногтём, донесся звук, издаваемый цельным, а не полым предметом.

— Откуда он у тебя на самом деле, Долган? — мягко спросила сестра. Мальчик уже через слишком многое прошёл в своей недолгой жизни — как удалось понять Адженте, его отец погиб во время бегства с Сертиса — и запугивание вряд ли дало бы положительный результат.

Долган, из которого водопадом лились слёзы, поднял глаза на сестру в оранжевой рясе.

— Я правду говорю. Космодесантник в чёрной броне его уронил.

Когда сестра собиралась разузнать побольше об этом воине Астартес, распахнулись огромные деревянные двери часовни. Грохот, с которым створки ударились о металлическую переборку, заставил всех в классе обернуться к вошедшим — трём одетым в форму мужчинам, на бедре каждого из которых висела кобура с автопистолетом. Аджента знала их по ночным молебнам, проводимым ею для экипажа — Асвальд, Ворчек и Буквальд, все из корабельного ополчения. Последний из них, старший по званию, подошел к сестре, двое других остались у дверей.

— Прошу прощения за вторжение, моя госпожа, — начал Буквальд, снимая кепи и слегка кланяясь Адженте, опустившей металлическую сферу в один из карманов рясы. — Капитан просит вас немедленно прибыть на мостик.

— Он сказал, для чего именно, ополченец Буквальд?

Нервно оглядев детей, сидящих в комнате, боец вновь посмотрел на сестру-диалогус, и его глаза сказали больше, чем последовавшие слова.

— Я бы предпочел не говорить здесь, моя госпожа.

— Что ж, Буквальд, следую за вами.

На прощание Аджента обернулась к трем мальчикам, помешавшим проведению урока.

— С вами я завтра разберусь. Класс свободен, — объявила она, и, поправив съехавшие в очередной раз очки, вышла из часовни вслед за тремя ополченцами.

— И с того момента, как вы первый раз приняли сигнал, все время повторяется одно и то же сообщение? — спросила Аджента, склонившаяся над кое-как скомпонованной вокс-системой. Наружу торчали печатные платы, оголенные провода потрескивали искрами разрядов, а древнее устройство продолжало раз за разом воспроизводить неотчётливые слова, изредка прерываемые звоном корабельного колокола.

— Совершенно никаких изменений, моя госпожа, — раздался грубый, сухой голос капитана Кейфманна. — Какой-то мужчина непрерывно произносит одни и те же слова, а потом звучит этот адский колокол.

Капитан приближался к столетнему рубежу, и каждый прожитый год оставлял морщины и складки на лице старика. Большую часть жизни он командовал «Вестником благочестия» — двенадцатый представитель династии Кейфманнов, управлявшей паломническим кораблем.

— Я не могу разобрать, что именно он говорит, можно как-нибудь усилить сигнал? — попросила Аджента, почти прижимаясь к потускневшей латунной решетке динамика. Сестра внезапно испытала дежавю, нахлынули воспоминания о том, как она стояла на мостике корабля Чёрных Храмовников и слушала похожее, истерзанное помехами вокс-послание.

Ей ответил намного более молодой обитатель мостика — Бринла, один из очень, очень многих внуков Кейфманна.

— Мне очень жаль, моя госпожа, но вокс дальнего действия на последнем издыхании. Вообще удивительно, что мы хоть что-то принимаем, — оба представителя династии явно ломали головы над сигналом, при этом Бринла держал капитана за локоть, помогая слабому дедушке держаться на ногах.

В ответ Аджента лишь слабо улыбнулась. «Вестник благочестия» ходил по субварповым паломническим маршрутам Империума уже тысячи лет, и, хотя его конструкция оставалась столь же крепкой, как и в день спуска со стапелей давно забытой орбитальной верфи, корабельные системы — те из них, что ещё работали — держались на клейкой ленте и вере в лучшее.

— Сигнал передается на аварийной частоте?

Бринла взглянул на дедушку. Тот посмотрел на внука с таким же потрясенным выражением лица.