Они еще спали - Тоон Теллеген

     Немного погодя на огонек к нему залетел Мотылек.

     - Мотылек, -  сказал Светлячок, - вот я  сейчас свет потушу. Посмотришь, как я лежу?

     - Давай, - сказал Мотылек.

     Светлячок потушил свет и провалился в сон.

     В полночь он проснулся.

     - Ну, как я лежу? - поинтересовался он.

     Но  Мотыльком  к тому  времени овладела охота к  перемене  мест, и  он улетел.

     Светлячок  зажег свет, убедился  в том, что  лежит он хорошо, потушил свет, перевернулся на бок, вновь зажег свет, чтобы посмотреть, как он теперь лежит, снова потушил свет, но уснуть уже не смог.

     Взошло солнце.

     "Ну вот, теперь можно и без света", -  с облегчением подумал Светлячок.

Потушив свет, он свернулся в клубочек и уснул крепким сном.

     Он  проспал  весь  день, поскольку  знал, что может  в  любой  момент посмотреть, хорошо ли он лежит. "Вот в чем дело-то", -  думал он  во сне  и кивал самому себе.

     Иногда  он  называл себя  Сложным Светлячком. Но, когда  он как-то раз поприветствовал Жука: "Привет, Жук, я - Сложный Светлячок ", -  то получил в ответ: "Привет тебе, Сложный  Светлячок, я -  Жестоковыйный Жук", - и  они уставились друг на друга с  изумлением. Тогда  все усложнилось еще больше, и Светлячок  подумал: "Надо полагать, я - Страшно, Страшно Сложный Светлячок".

Но  вслух  он этого не  сказал, а то еще выяснилось бы, что и  Жук - Жутко, Жутко Жестоковыйный Жук, или того похлеще.

     И Светлячок вздохнул в своем полуденном сне.

     КАК-ТО В ОКЕАНЕ ВСТРЕТИЛИСЬ КИТ И КАШАЛОТ.

     - Привет, Кашалот, - сказал Кит.

     - Привет, Кит, - сказал Кашалот.

     Они кивнули друг другу, не зная, о чем бы им таком поболтать.

     - Не  спится  мне, -  пожаловался  наконец  Кашалот  после   некоторого раздумья. - Вот, круги нарезаю тут...

     - Хочешь, и я с тобой? - предложил Кит.

     - Ну, давай, - согласился Кашалот.

     И они поплыли вместе.

     Кашалот поведал Киту, что  вообще никогда глаз не смыкает. Что  даже  и вспомнить  не  может, когда  он в  последний  раз-то спал. Гигантские слезы катились по его серым щекам и падали в соленую океанскую воду.

     На  это  Кит, покачав  головой, ответил, что  когда ему не спится, он думает о том, что он очень хотел бы увидеть во сне. Сам придумал, сказал он.

     - Да ну? - воскликнул Кашалот,

     - Чистая правда, - сказал Кит. - А потом я быстренько засыпаю, чтобы мне сниться начало. Знаешь, как здорово!

     - Хм, - сказал Кашалот.

     - Тебе, Кашалот, надо бы тоже разок попробовать.

     - Ты думаешь?... - сказал Кашалот без особого энтузиазма.

     - Ну, что ты хочешь, чтобы тебе приснилось?

     - Ну, это... -  начал  Кашалот и  задумался. - Если честно, -  сказал он наконец, - я бы хотел, чтобы мне приснилось, что у меня есть синяя шляпа, не такая чтобы очень большая, но такая чтобы совсем синяя, и что лежу это я под ивой, в  тенечке, в шляпе в своей, и что все  проплывают  мимо, кланяются  и говорят: " Шикарная шляпа у тебя, Кашалот!, - а  я киваю и отвечаю: - Ну да, вот, шляпа моя... ".

     Он умолк и устремил мечтательный взор в океан, на водную гладь.

     - Вот и все, - тихо закончил он.

     - Сладких снов тебе, - сказал Кит.

     Кашалот  немедленно уснул, и  снилось  ему, что лежит  он под ивой, в тенечке, на голове у  него синяя  шляпа, а  все остальные  звери - Черепаха, Сверчок, Ёж, Белка, - ломают перед ним свои красные шапки.

     "Добрый день, Кашалот, - говорят они. - Ну до чего же потрясающая шляпа у тебя! "

     "Привет, Сверчок " и "Привет, Ёж" и "Привет Белка", - говорит Кашалот и застенчиво приподнимает свою шляпу перед каждым из них.

     Так лежит он, а солнце бьет  сквозь ивовые ветви, и по лесу разносится солоноватый запах торта из морской травы.

     Кит полюбовался счастливой улыбкой на лице Кашалота и поплыл дальше.

     - А мне о чем бы таком помечтать? - спросил он себя  и придумал  что-то настолько приятное, что  немедленно  уснул и так, во сне, медленно  поплыл через весь океан, домой.

     НА ДАЛЬНЕМ КРАЮ ПУСТЫНИ ЖИЛ ЛЕМУР.

     Жил  он там  в глуши, один как  перст. К нему  никто никогда  еще  не приходил в гости. "Ну и что ж в этом такого, - говорил он себе каждый вечер, - в этом вовсе ничего такого нет".

     День и ночь  он  просиживал  в ожидании какого-нибудь прохожего. Он  не решался сомкнуть глаз, -  а вдруг  проспит, и  прохожий  уйдет восвояси  не солоно хлебавши?

     Временами он  так уставал, что все-таки не выдерживал, и сон одолевал его. Тогда он вздрагивал спросонок, вскакивал, озирался по сторонам и кричал что есть сил: "Никто не проходил? Ау! Я не сплю! "

     Но  прохожих никогда  не  было, и он вновь с облегчением усаживался на место.

     Как-то раз он опять уснул. Это было в разгаре лета, и громадное палящее солнце стояло в зените.

     Когда через некоторое время Лемур проснулся, рядом с ним лежало письмо:

     Дорогой Лемур,

     Я тут проходила мимо,

     но ты спал.

     Приветик.

     Белка.

     Лемур подпрыгнул, хорошенько огляделся и завопил:

     - Белка! Белка! - но Белки уже и след простыл.

     И тогда Лемур принялся рвать на себе волосы, топать ногами  и голосить, и голосил, пока не охрип.

     - Теперь уж дудки я вам усну, - ревел он. - Ни за какие коврижки!

     Он  выбросил прочь свой стул и уселся прямо на острые камни. Он  решил, что  станет питаться  только вялой крапивой, от которой у него  так  сводило живот, что он глаз не мог сомкнуть. И день и ночь напролет он твердил себе:

"У меня сна - ни в одном глазу, слышишь, Лемур, ни в одном глазочке".

     И все же как-то раз сон и усталость опять одолели его. В животе  у него бушевал огонь, острые обломки камней впивались в спину, и он бормотал сквозь сон: "Не сплю, не  сплю, ни  вполглазика". Но он спал, и храпел при  этом на всю пустыню.

     Заснул он, вообще говоря, всего на пару  секунд, но тут же вскочил  и с воплем: "Лежебока! " закатил себе огромную оплеуху.

     И тогда он заметил еще одно письмецо.

     Эх Лемур, Лемур,

     Опять ты спал. Ну и силен ты храпака задавать!

     Не знаю даже, стоит ли к тебе заходить-то. 

     Белка

     Лемур побелел как полотно и потерял дар речи. Будто какая-то толстенная ручища схватила  его за горло, вздернула в  воздух  и держала  так, пока он беззвучно дрыгал ногами.

     И тогда он  совершил  свой самый  великолепный  в жизни прыжок. Далеко вдали  сумел он разглядеть кончик белкиного хвоста, только что скрывшийся за скалой.

     - Белка! - завопил он что было сил. - Белка!

     Белка чудом услыхала его. Оглянувшись, она заметила Лемура.

     - Да не сплю я! - надсаживался Лемур. - Ничего я не сплю!

     Немного погодя  они сидели  друг напротив друга. Белка  примостилась на старом  лемуровом  стуле, а  Лемур достал горшочек  с  чем-то  вкусненьким, который хранился у него с незапамятных времен.

     - Ты - мой первый гость, Белка, - сказал он.

     - А я-то и впрямь думала, что ты спал, - сказала Белка.

     Под разговоры обо всем на свете они опустошили горшочек.

     - Моя первая беседа, - тихонько сказал Лемур. - Я теперь знаешь чего?

     - Нет, - сказала Белка.

     - Я  теперь  счастливый, - сказал Лемур. -  Ох  какой же я  счастливый теперь.

     - Ну что  ж, - сказала Белка, когда солнце  утонуло в  пустыне  и  небо заалело. - Пора мне. Счастливо тебе, Лемур.

     - Пока, Белка, - сказал Лемур.

     Привстав на цыпочки, Лемур  провожал взглядом уходящую Белку. Вот  она скрылась за скалой...

     И тогда он устроился поуютнее и заснул крепким сном.

     НА  КРАЮ  ЛЕСА  В  ОСИНОВОМ ДУПЛЕ СОВА  ДЕРЖАЛА МАГАЗИНЧИК, в  котором торговала спальными принадлежностями.

     У нее  имелись пуховые подушки, одеяльца из  мха, мешочки  со сладким храпом, коробочки  с сонливостью и дремой, ящики, набитые зевками и толстыми шапочками-чтобы-натягивать-на-глаза.

     Сова также охотно давала инструкции по правильному засыпанию.

     Но особой клиентуры у  нее не было. Поскольку ее основным занятием были сон  или демонстрация  лучших способов погружения в него, то погружалась она весьма  основательно, так  что  покупатель, не  солоно  хлебавши, отбывал восвояси.

     Многих посетителей начинало клонить ко сну уже  при одном виде магазина или запахе товаров. Поэтому у дверей под осиной была установлена кровать, не предназначенная для продажи.

     Однажды случилось так, что некто, приобретя толстую шапочку, натянул ее на глаза не отходя от кассы, тут же  заснул, оступился, грохнулся  на пол и пролежал так  несколько часов в сладком  забытьи, перегородив  проход  всем остальным.