Русская сатирическая сказка - Дмитрий Молдавский

Жили-были два брата, один богатый, другой бедный. Богатый брат свиней покупал, свининой торговал, возил в Москву и большие барыши получал. Пришлось раз, повез свинину, и нипочем не берут. Привез ее всю назад.

У богатого брата было три сына. Приехал он из Москвы, дети спрашивают:

— Что, как, батюшка, дела ти?

— Свинина, — говорит, — нынче, робята, нипочем.

(А этого торговца-мясника сам царь знал). Вот наутро бедный брат приходит к богатому и спрашивает его:

— Что слышно в Москве?

— Ничего не слыхать, — сердито таково ему брат отвечает.

— А почем, брат, свинина?

— Свинина нипочем.

— А что же в Москве дорого?

И сказал брат ему на смех:

— Елевы шашки в Москве больно дороги.

Беднеющий брат приходит домой и говорит хозяйке своей:

— Хозяйка, свинина, брат сказывает, в Москве нипочем, а елевы шашки больно дороги. Айда, возок наберем!

А они от Москвы жили в двадцати верстах. Поехали в лес и набрали воз.

Он был бедный: поехал в Москву совсем раздевши, что я же. Приехал в нее утром, и так холодно. Стоит, весь посинел, с шашками на базаре. Никто не подходит и не торгует, потому брат на смех сказал.

Вот идет базаром сам царь, посмотреть, что на базаре есть, и говорит:

— Мужичок, что это ты привез?

— Елевы шашки.

— А почем их продаешь?

— Никто не торгует.

— На что же ты их привез?

— Да меня брат смутил.

— Кто тебе брат?

— Вот такой-то, — говорит. — Был здесь с свининой, свинину не продал, всю домой привез. Я спросил: «Почем свинина в Москве?». Он сказал: «Нипочем, а шашки елевы дороги».

Царь и говорит:

— Я твоего брата хорошо знаю. Ну, погоди, шашки ты все распродашь. Смотри, продавай по рублю за шашку! В час все у тебя разберут.

Приезжает царь домой и послал по всем господам, купцам и богатым мужикам, чтобы все шли к царю в гости и каждый бы нес елеву шашку.

Приказ получили и думают, где шашки взять. Один другому рассказывает:

— А вот тебе: на базаре их воз стоит.

Побежали на базар, весь воз расхватали. Полны сани мужик денег наклал.

Приходят все к царю и приносят шашки. Шашки он принимает и в чехаус их валит (не надо никуды). Вот мужичок шашечки продал, пошел, полушубочек купил, зашел, стаканчик водочки выпил, сел да и домой поехал. Приехал домой, встречает его жена и спрашивает:

— Что, старик, как дела?

— Слава богу, хозяйка, рубль за шашку взял. Теперь казны привез, детям не прожить.

А богатый брат в дырочку слушает, да и кричит его:

— Подь-ка сюда! Что, как твои шашки?

— Рубль за шашку, — говорит, — взял.

Тот побежал к своим детям, запрягли трех лошадей, поехали, набрали три воза; поехали в Москву с шашками. Стали на базаре, стоят. Прежде вся Москва знала, что он свининой торговал, и говорят ему:

— Что ты дерьма-то вывез? Что свинины не привез?

— Свинина, — говорит, — нипочем, очень шашки здесь дороги: брат рубль за шашку продавал.

Идет сам царь и подходит к нему.

— Что ты дерьма привез?

— Нету, нынче, ваше царское величество, шашки здесь дороги.

Царь только головкой помотал и пошел домой. Послал царь на базар двоих казаков с плетями и велел им всыпать приезжим трем мужикам по сотне каждому за то, чтобы дерьма в город не возили. Казаки приехали на базар и начали богатого брата лупить плетьми. Так его отдули, чуть живого пустили; и шашки все раскидали. Приехал домой весь избитый, как пес, и так брата ругает; а брат и говорит:

— А чорт ли тебе велел? Ты бы ... не торговал, а свинину бы продавал.

С тем и кончилось.

Царь и вор

Вор с дядей шли к царю воровать, пришли к царским воротам. Вор велит дяде вперед идти, а дядя вору. Пошел, однако, дядя. Пошел дядя, подворотница пала, вору [оговорка сказочника; следует: дяде] голову отсекла. Вор тулово оставил, а голову с собой унес.

А царь хочет узнать, кто у него воровал. Стал клик кликать, всех баб собрать: которая женщина прослезится, та и жена убитого. Вор дядину жену научил:

— Ты неси крынку молока, урони, пролей и плачь: «Не жаль крынка, жаль молоко».

Выкопали могилу, собрались бабы. Погонили баб мимо эту могилу ширинкой. Жена дяди сронила крынку и плачет: «Не жаль крынки, жаль молоко!». Так царь и не мог узнать вора.

В кабаке стали сыпать злато-серебро: «Кто ли воровать будет». Злато-серебро теряется, а к полу никто не согибается. Стали людей поить, пили люди, заспали. Утрях спят. Зашел поп и видит у вора на подошве серебренник. Поп взял да у вора полбороды и обрил. Проснулся вор, узнал, что у ся полбороды нет, взял да у многих полбороды обрил. И опять не могли вора признать.

А вор думать стал, как попу на смену заемно овратить. Сделал себе ящик, подделал бумажны крылья, одел хорошо платье и подлетел к попу перед окна на перила. Говорит:

— Я ангел господень, ты достоин, тебя на небо нести. Только будут мытарства, надо их перетерпеть.

Посадил попа в куль, принес и повесил на церковны ворота, на ограду, и надписал надпись: «Кто пойдет в церковь, каждой чтобы по кулю по разу ударили». Попа тут каждой колотил и до смерти заколотили.

А царь вора все не может признать. Оделся царь в шутовское платье и в рынке стал ходить, посоиваться меж людей. Ходит царь — посоивается, и вор посоивается. Друг дружку заметили ворами. Вор у царя спрашивает:

— Воровать не пошли?

— Можно воровать.

— А к кому пойдем?

Царь отвечает:

— К царю.

Вор царя по косице и хлесть:

— Ах ты... давно ли воруешь, а уж к царю идти хочешь! Я веки ворую, да на царя-то никогда не думал воровать!

— А к кому ино пойдем воровать? — спрашивает царь.

— А к боярам, у них деньги-те даровые.

Пошли воровать к боярам. Пришли к чердаку, а в чердаке, в верхних этажах, огонь, собранье. Вор железны храпы вынял, на руки, на ноги наложил, полез по стене. А народ советуют, как царя кончить. Придумали так: позвать его к себе в непоказанные часы, а когда придет, поднести ему чару. Чару выпьет, так сам помрет.

Слез вор со стены, дал царю когти, велел кверху лезть, самому прослушать. Одел царь когти, залез, послушал один совет. Отозвал оттуль царь вора на особицу. Отошли они подале, царь снял с себя шутовское платье и оказался во крестах и в [э]полетах. Вор на коленки пал, извиняется, что царя по косице ударил. Царь его простил. Повел царь вора во дворец.

— Когда бояре меня позовут во дворец, то я тебя назову иностранным купцом и возьму с собой. И будут мне подавать чару, я и спрошу: «У вас как — которой наливает, тот вперед выпивает, али которому подают?». Вы и ответьте: «Которой наливает, тот вперед выпивает».

Позвали бояре царя. Пошел царь с вором, вор наряжен иностранным купцом. Стали царю подавать чарку. Царь спрашивает:

— Как в ваших местах — тот выпивает, кто наливает, али как?

Купец отвечает:

— Которой наливает, тот первой и выпивает.

Царь приказал подносчику вперед выпить. Выпил подносчик чару, да тут и помер. Схватили всех, сколько тут было бояр, новы́х расстреляли, новы́х на воротах повесили. А вора царь себе думным доспел.

Царь, старик и бояра

Ехал государь с боярами, увидел старичка белобородого — борода большая, седой.

— Здравствуй, дедушка!

— Здравствуй, свет великия надежа государь.

— Как же ты, дедушка, поздно встал?

— А я рано встал, да подопнулся.

— А ты бы и в другиж.

— А я и в другиж встал, да подопнулся.

— А ты бы и в третьиж!

— А я и в третьиж встал, да опять подопнулся.

— Дедушка, давно ли на горах снеги забелели?

— Двадцать лет.

— Давно ли с гор ручьи побежали?

— Пятнадцать лет.

— Дедушка, прилетят сюды гуси, можешь ли их теребить?

— А сколько могу, потереблю!

— Дедушка, тереби гораздне, не жалей!

Распростился царь с дедом, поехали. Приехал царь домой, стал у бояр спрашивать:

— Чего мы с дедушкой говорили?

Бояре стали сроку просить. Выпросили сроку, с царем распростились, разошлись, сели на коней и поехали к дедушке. Приехали, поздоровались.

— Дедушка, чего вы с государем говорили?

— Нет, нельзя сказать!

— Дедушка, дадим по сту рублей!

— Нет, нельзя.

— Дедушка, дадим по двести рублей!

— Нет, нельзя.

— Дедушка, дадим по триста.

— Ну, когда по триста, скажу. Спросил у меня царь: «Пошто поздно женился?». Я сказал: «Рано женился, да женка померла». — «А ты бы, говорит, и в другиж женился». — «Я и другиж женился, и другая померла». — «А ты бы и третьиж женился». — «Я и третьиж, и третья померла». Спросил царь: «Давно ли, говорит, волосы на голове заседели?». — «Двадцать лет». — «Давно ли, говорит, ручьи с гор побежали?». — «Пятнадцать лет». То слезы из глаз побежали.