Осторожно - ведьма! - Ковалева Виктория

Тем временем, сэр рыцарь с отпрыском откланялись и в сопровождении свиты направились в сторону Дрёмушек. Мы с отцом и матерью вышли проводить их на крылечко, злорадно помахивая платочками им в след, пока процессия не скрылась за сельскими воротами.

— Слава вседержителю, они уехали! — облегченно вздохнула я, разворачиваясь, чтобы зайти обратно в дом. — Хорошо ты придумал с этой школой в Альмэне, иначе не отвертеться бы мне от неминуемого замужества.

— Ну… — отец замялся, отводя глаза — … вообще — то, я действительно записал тебя в эту школу…

— Зачем? — возмущенно воскликнула я, не ожидавшая такого поворота событий — А вы вообще, меня спрашивали, хочу ли я покидать свое родное село, своих друзей, свой дом? Может, я не хочу быть магичкой!

— Значит, замуж хочешь? — хмыкнул отец и неожиданно разразился пылкой тирадой:

— Думаешь, этот вычурный болван, был единственным знатным человеком в округе, желающим поскорее пристроить своё ненаглядное чадо в заботливые руки дочки старосты? Не этот, так другой в скором времени пожалует к нам в дом, чтобы заключить помолвку. Тебе уже шестнадцать, Авика! И, к моему сожалению, выбор у тебя не велик: либо учеба в Альмэне, либо под венец…

Я, конечно же, выбрала учебу. Лучше потратить пять лет на школу магии, чем всю жизнь, на то, чтобы штопать портки мужу.

Прощание было долгим и невыносимо грустным. Провожать меня собралось почти все село. Поднимались кубки, за мое скорейшее возращение (видимо кто — то все-таки желал, чтобы меня отчислили на первом же году обучения), за мои будущие успехи в учебе и за пребывание в добром здравии. А под конец, я даже поревела в унисон со своими подружками, сетуя на вынужденное с ними расставание.

И вот теперь, после трехдневного пути, до Альмэна оставалось совсем чуть — чуть. «Ловушка почти захлопнулась» — грустно подумала я, вглядываясь в горизонт.

Пообедав и отдохнув, мы с дядей продолжили путь. Оставшуюся дорогу, я размышляла о своей печальной участи: «Мне пришлось покинуть родной дом — раз. Меня чуть не выдали замуж — два. Мне очень, очень страшно — три. Но уж лучше учеба, чем сомнительные прелести брака. Ничего, продержусь как — ни будь. Главное поступить, а то если экзамены не сдам, то все — пиши, пропало — белое платье, фата и какой-нибудь инфантильный сынок рыцаря в придачу мне обеспечены!»

На стыке алеющего неба и позолоченной прощальными лучами солнца, земли, показалась темная стена, окружающая Альмэн. Все чаще стали попадаться пастухи, подгоняющие блеющие стада по направлению к домам. Дальше потянулись огороженные поля картошки, кукурузы и пшеницы. Урожай собрали еще неделю назад, и теперь, над этими самыми полями, беспрепятственно летали птицы, выискивая червячков, или какой — ни будь подгнивший овощ.

— Вот она — столица Весгорода! — как то уж слишком пафосно произнес дядя, указывая, лопатоподобной ладонью на громадные городские стены, из-за которых едва — едва высовывались крыши домов, крытые красной черепицей — Остановимся на постоялом дворе «У Кано». Это мой старый друг и верный боевой товарищ. Эх…. помню, как мы с ним горным троллям наваляли! Они от нас тогда еле уползли!

Я знала, что мой дядя, бывший командир королевского гарнизона, которому пророчили великолепные перспективы при дворе. Уж не знаю, что там произошло — об этом, в нашей семье говорить не принято, но дядю вместе со всей семьей сослали из столицы, сделав старостой запущенного села Малые болота. Тогда, вместе с дядей, из столицы сослали и его брата — моего отца. Они вместе, практически заново отстроили село, и не прошло и нескольких лет, как оно стало довольно процветающим и в него потянулись жители из соседних, почти разоренных сел. Дядя же, чувствуя свою вину перед своим братом, за то, что тот тоже лишился хорошей должности при королевском дворе, передал все полномочия старосты моему отцу. Все это мне как — то рассказала мама, которая вышла замуж за отца, сбежав из разорившихся Кучерявок.

Мы приближались к городским стенам, перед которыми располагались добротные, деревянные фермерские дома с хлевами, конюшнями и садами, огороженные высоким частоколом. Подъезжая к массивным, кованым воротам, я окинула взглядом стражу: трое, сурового вида, мужчин, одетых в железную броню, на поясах которых, болтались в ножнах короткие одноручные мечи.

— Цель визита? — поинтересовался один из стражников, пристально глядя на моего дядю.

— Сопровождаю племянницу на экзамены в школу магии. — Ответил дядя, слегка кивая в мою сторону. Я почувствовала на себе три пристальных взгляда и опустила глаза в пол, стараясь не смотреть на стражников.

— Проходите. — Наконец ответил один из них, и мы въехали в открывшиеся ворота. Несмотря, на стремительно наступающие сумерки, улицы Альмэна были многолюдны. Тут и там, в воздухе витали магические фонарики, создавая почти праздничную иллюминацию, шумели голоса, слышался смех и пение из открытых дверей харчевен. Все это было очень непривычно — у нас в селе, улицы пустели с наступлением темноты, а люди вставали с первыми лучами солнца, подрумянившими горизонт. Здесь же, по всей видимости, жизнь кипела круглосуточно. Одним словом — столица.

Мы с дядей свернули на главную площадь, вокруг которой располагались торговые ряды, и я увидела королевский дворец. Величественное здание из светлого камня, с огромными витражными окнами и шпилями многочисленных башенок, над которыми развевались флаги королевства. Повсюду невзрачными тенями мелькала всевидящая дворцовая стража — самая грозная и безжалостная, готовая в любой момент обезвредить злоумышленника, рискнувшего по глупости своей пробраться во дворец. Я знала, что в дворцовую стражу отбирали только самых лучших воинов, в совершенстве владеющих как обычным оружием, так и боевой магией, поэтому связываться с ними не решались даже самые отчаянные головорезы.

Мы подъехали к двухэтажному каменному зданию, над входом которого красовалась вывеска: «У Кано».

— Приехали. — Дядя слез с коня. Я последовала его примеру, и мы сдали лошадей конюху, который отвел их в прилегающую к постоялому двору конюшню.

На первом этаже располагался главный зал, с камином, обеденными столами, лавками и стойкой со свитками, в которые вносились имена всех постояльцев и их итоговые счета за проживание и питание. За этой стойкой стоял дородный, рыжебородый мужчина, чем-то похожий на северных варваров, знаменитых своим буйным нравом. Когда он поднял глаза и посмотрел на вошедших нас, его лицо сначала вытянулось, а потом на нем появилась радостная улыбка и он громко воскликнул: