Крабат (Легенды старой мельницы) - Отфрид Пройслер

Над ним склонились одиннадцать белых фигур... белые лица, белые руки...

- Кто вы? - в испуге прошептал Крабат.

- Скоро и ты станешь таким же, - ответил один.

- Мы тебя не тронем, - успокоил другой, - мы - подмастерья.

- Вас одиннадцать?

- Ты - двенадцатый. Как тебя звать?

- Крабат. А тебя?

- Я - Тонда, старший подмастерье. Вот Михал, а это Мертен, Юро... - Тонда назвал всех по имени. - Ну, на сегодня хватит. Спи, Крабат, тебе надо набраться сил. Тут ведь знаешь как... у нас на мельнице...

Подмастерья разбрелись по постелям. Кто-то задул фонарь.

- Спокойной ночи!

И все тут же дружно захрапели.

На завтрак собрались в людской. Сидели за длинным деревянным столом. Все двенадцать. На четверых одна миска с жирной овсяной кашей.

Голодный Крабат ел за троих. Если обед и ужин такие же сытные, как завтрак, что ж, на мельнице жить можно!

Тонда, старший подмастерье, оказался статным парнем с седой шевелюрой. А по лицу ему не дашь и тридцати. Глаза серьезные, грустные, а говорит спокойно и дружелюбно. Крабат сразу почувствовал к нему доверие.

- Ну как, не очень мы тебя напугали нынче ночью? - спросил Тонда Крабата.

- Да нет... не очень!..

Ночные призраки при свете дня выглядели ничуть не страшно. Люди как люди! Говорили они по-сорбски и были всего на несколько лет постарше Крабата. Когда кто-нибудь из них встречался с ним взглядом, ему казалось, что тот глядит на него с сочувствием. Странно. Но об этом он не слишком задумывался.

Что его больше удивляло, так это одежда, которую он нашел на нарах. Вещи были поношенные, но пришлись ему впору, будто на него сшиты. Он все же решился спросить, откуда они взялись, чьи были раньше. Наступило тягостное молчание. Подмастерья удрученно глядели на него, опустив ложки.

- Я сказал глупость?

- Нет, нет, - успокоил его Тонда. - Это одежда... Твоего предшественника.

- А почему его нет? Он уже выучился?

- Да... Он выучился.

В это мгновение дверь распахнулась. В комнату ворвался разъяренный Мастер. Парни потупились и ссутулились.

- Прекратить болтовню! - взревел он, глядя на Крабата в упор своим единственным глазом.

- Кто много спрашивает, тому много врут. Понял? А ну-ка, повтори!

- Кто много спрашивает, тому много врут, - повторил Крабат, запинаясь.

- Заруби это себе на носу!

Дверь за Мастером захлопнулась.

Подмастерья вновь заработали ложками. Но Крабату вдруг расхотелось есть. В полной растерянности он переводил взгляд с одного на другого. Никто не обращал на него внимания. А вот и нет. Тонда едва заметно ему кивнул. Радость охватила Крабата - как хорошо, что на мельнице у него есть друг!

После завтрака отправились на работу. Крабат поднялся вместе со всеми. В сенях стоял Мастер.

- Следуй за мной! - поманил он Крабата пальцем.

Вышли во двор. Ярко светило солнце, на деревьях сверкал иней. Было безветренно и морозно.

Обошли мельницу. Сзади оказалась еще одна дверь. Мастер открыл ее. Вошли в каморку с низким потолком и двумя крохотными окошками, серыми от мучной пыли. Толстым слоем она лежала повсюду - на полу, на стенах, на дубовой балке, свисающей с потолка.

- Вымети! - приказал Мастер, ткнув пальцем в угол, где стояла метла. И ушел.

Что ж, надо браться за работу! Но от первых же взмахов метлы поднялось густое облако мучной пыли и окутало Крабата.

Нет, так не пойдет! Пока я мету здесь, пыль оседает там. Надо открыть окно!..

Но оказалось, что окна заколочены снаружи.

Попробовать открыть дверь?

Но и дверь заперта. Крабат принялся трясти ее, колотить кулаками. Все напрасно... Он в ловушке!..

Лоб Крабата покрылся испариной. Мука оседала на волосах, склеивала ресницы. От нее першило в горле, щекотало в носу. Все было как в бесконечном кошмарном сне: облака мучной пыли, густой туман, метель...

Дышать становилось все труднее, кружилась голова, он стукнулся лбом о балку. Может, бросить все это? Поставить в угол метлу? А что скажет Мастер? Ведь с ним шутки плохи. Да и жалко терять кров и еду. Надо попробовать еще раз!

От двери к окну, от окна к двери, опять от двери к окну... И так час за часом! Казалось, прошла целая вечность.

И вдруг кто-то рванул дверь. Тонда!

- Выходи! Обед!

Дважды повторять ему не пришлось. Едва держась на ногах, задыхаясь и кашляя, Крабат пошел к двери. Тонда окинул взглядом каморку, понимающе посмотрел на Крабата.

- Ничего, брат, поначалу всем так приходится!

Потом он пробормотал какие-то непонятные слова, начертил в воздухе какие-то знаки. Мгновенно вся пыль поднялась, будто из щелей и пазов подул ветер. Белое облако взметнулось над Крабатом, вылетело в дверь, унеслось в лес.

Каморка засверкала чистотой. Ни пылинки!

Крабат широко раскрыл глаза:

- Как же это ты смог?

Но вместо ответа Тонда сказал: - Пошли, Крабат, суп остынет!

РАБОТА ЗДЕСЬ, КОНЕЧНО, НЕ МЕД...

Трудно пришлось Крабату. Мастер не давал передышки, все подбавлял да подбавлял работы: "Куда ты подевался, Крабат? А нука, оттащи мешки в амбар!", "Иди-ка сюда! Перевороши лопатой зерно, не то прорастет!", "В муке, что ты вчера просеял, полно мякины! После ужина просеешь снова! Пока не кончишь, спать не ложись!"

Мельница в Козельбрухе работала и в будни и в праздники, с раннего утра до позднего вечера. Лишь раз в неделю, по пятницам, они кончали раньше, а по субботам начинали часа на два позже. Крабат таскал мешки, просеивал муку, колол дрова, разгребал снег, носил на кухню воду, чистил скребницей лошадей, убирал навоз - дел хватало. Вечером, ложась на нары, чувствовал себя разбитым. Ломило поясницу, ныли руки и ноги, горели волдыри на плечах.

Крабат удивлялся своим товарищам. Тяжелая работа, казалось, совсем их не затрудняла - никто не жаловался да никто особенно и не уставал.

Как-то утром он расчищал дорогу к колодцу. Ночью шел сильный снег, намело высокие сугробы, засыпало все тропинки. Крабат устал. Каждый взмах лопаты отдавался в пояснице. Стиснув зубы, пытался он превозмочь боль. Вдруг появился Тонда. Убедившись, что никого вокруг нет, положил ему руку на плечо.

- Держись, Крабат!

Крабату показалось, что в него влились новые силы. Боль отступила. С жаром схватился он за лопату, начал расшвыривать сугроб. Но Тонда остановил его:

- Только смотри, чтоб Мастер не заметил! И Лышко тоже.

Лышко, длинный как жердь парень с острым носом и колким взглядом, не понравился Крабату с первого же дня. Сразу видно ябеда и наушник.

- Ладно! - И Крабат стал работать так, будто каждый взмах лопаты дается ему с трудом. Вскоре, как бы случайно, явился Лышко.

- Ну как, Крабат? Работа по вкусу?

- По вкусу! Сожри лягушку, тогда узнаешь!

С этого дня Тонда часто оказывался возле Крабата. Потихоньку клал ему руку на плечо, и в того словно вливались новые силы. Работа казалась вдвое легче.

Мастер и Лышко ни о чем не догадывались, как и другие обитатели мельницы. Братья Михал и Мертен, добродушные и сильные, как медведи, рябой Андруш, весельчак и шутник, Ханцо, прозванный Буйволом за бычий затылок и короткую стрижку, Петар, все свободное время вырезавший деревянные ложки, проворный, бедовый Сташко, ловкий, как обезьянка, которую в прошлом году Крабат видел на ярмарке в Кёнигсварте, хмурый Кито и молчаливый Кубо тоже ничего не замечали. И уж подавно - придурковатый Юро.

Юро, коренастый коротышка с круглым веснушчатым лицом, жил на мельнице уже давно. Работать, как все, он не мог. "Не хватает ума отличить муку от отрубей", - насмешничал Андруш. Как-то раз, оступившись, он чуть не угодил в дробилку. "Опять повезло! Дуракам счастье!" - усмехался Андруш.

Юро, привычный к насмешкам, спокойно сносил зубоскальство Андруша, безропотно втягивал голову в плечи, если Кито грозил ему кулаком из-за какого-нибудь пустяка. А когда подмастерья его разыгрывали, что случалось довольно часто, только ухмылялся, будто хотел сказать: "Ну что вам от меня надо? И без вас знаю, что дурак!"

Но для домашней работы он годился. Кому-то все равно надо было заниматься хозяйством. Вот все и радовались, что Юро взвалил на себя готовку и выпечку хлеба, мытье полов и посуды, топку печей и уборку, стирку и глажку да и много всяких других дел по дому и по кухне. Куры, гуси и свиньи также были на его попечении.

Как Юро успевал со всем управляться один, было для Крабата загадкой. Его товарищи принимали это как должное, а Мастер смотрел на Юро как на последнюю скотину. Крабату все это было не по душе.

Однажды, притащив на кухню вязанку дров и получив от Юро - уже не в первый раз - обрезок колбасы, он прямо так и сказал:

- Не понимаю, как ты это терпишь?

- Что терплю? - удивился Юро.

- Как так "что"? Мастер тобой помыкает, парни насмехаются!..

- Тонда не насмехается, - возразил Юро, - да и ты тоже.

- А другие? Был бы я на твоем месте, я б за себя постоял. Уж показал бы и Кито, и Андрушу да и любому!

- Гм-м, - почесал в затылке Юро, - у тебя бы, может, и вышло! А уж если кто дураком уродился...