Император Александр III - Владимир Петрович Мещерский

Себя в силах прибегнуть к величайшему духовному утешению, которого давно желала душа Его: перед обедней, пригласив к Себе духовника, протопресвитера Янышева, Он объявил ему Свое сердечное желание – приобщиться в тот же день Св. Таин. После обедни совершившееся таинство было несказанным утешением и успокоением для Благочестивого Государя, а весть о том ободрила всех новою надеждой.

Но и этот день, и следующий были для Болящего днями сильных, хотя и утешительных ощущений. В понедельник, 10-го числа, Государь пожелал видеть отца Иоанна Сергиева, принял его и вместе с ним молился, а вечером того же дня предстоял приезд в Ливадию Высоконареченной Невесты государя Наследника Цесаревича, вместе с Великой Княгиней Елисаветою Феодоровной. По приказанию Его Величества устроена была Ей в Ливадии торжественная встреча с почетным караулом и музыкой. Свидание Государя с Принцессой Алисой, давно желаемое и потому радостное, вместе с тем принесло Больному ощущение сильного волнения. Этого опасались врачи; но, слава Богу, ночь прошла благополучно.

С тех пор болезнь Государя сопровождается явлениями, продолжающими поддерживать надежду, но не устраняющими тягостных опасений: с одной стороны – поддержание сна и аппетита, усиление пульса и, важнее всего, бодрое душевное настроение Самого Больного; с другой стороны – продолжающийся отек ног, затрудняющий для Него движение на воздухе и преимущественно озабочивающий врачей. Все продолжают жить сменой волнующих ощущений надежды и страха и молитвой, которая отовсюду несется и наполняет всю душу народную, оживляя ее надеждой на милость Божью. Сам возлюбленный Государь наш, несмотря на болезнь Свою, не оставляет заботы о делах правления. По настоянию врачей, текущие дела и доклады, требующие рассмотрения, переданы Его Величеством на рассмотрение Наследника Цесаревича; но Сам Монарх решает важнейшие из них и утверждает Своею подписью все требующие оной бумаги и акты.

Письма из Ливадии

I

С глубокою скорбью Россия узнала – из бюллетеня о состоянии здоровья Государя Императора, датированного в Спале, – о тяжести недуга, постигшего Монарха. Естественно, каждый горел нетерпением иметь более частые и подробные сведения о положении возлюбленного Монарха, но не всякий понимал, что такие сведения невозможно доставлять газетам, которые Государь читал в часы досуга.

По-видимому, подобные, вполне основательные, соображения и удерживали врачей от опубликования более частых бюллетеней; этим же объясняется, почему со временем переезда Двора из Спалы сюда, в Ливадию, бюллетени не появлялись. Ухудшение в положении здоровья Августейшего Больного заставило отказаться от такой сдержанности, и бюллетени стали появляться правильно. Здесь и в Ялте мы узнавали их не из газет, а из рассказов сведущих лиц, так как местный листок Ялта давал эти бюллетени по телеграммам Северного Агентства, следовательно, всегда запоздалые. Каждый старался узнать всякую подробность о ходе болезни, радовался малейшему улучшению, печалился, когда бюллетень указывал на ухудшение.

Александр III.

Фотограф С. Л. Левицкий. 1880

Начало болезни все приписывают тому разрушительному влиянию, которое произвела на крепкий и здоровый до тех пор организм Государя Императора инфлюэнца, которою Государь Император захворал в январе. Тогда уже, при лечении, было констатировано присутствие белка в моче, указывающее на поражение почек. Тщательные наблюдения продолжались, и в положении Больного произошло заметное улучшение, так что в июне врачами было констатировано полное отсутствие белка. Ненастная холодная погода, стоявшая все лето, затрудняла успешное лечение, а новая простуда, во время поездки для отдыха в шхеры, снова ухудшила течение болезни, так как сочленовный ревматизм (в левом локте), которым Его Величество захворал в шхерах, отразился на всем организме, и уже в июле лейб-хирург Гирш, в великой горести своей, снова констатировал присутствие белка. Тогда же у Августейшего Больного появился дурной вкус, служащий характерным симптомом, и в августе врачи признали, что болезнь Государя Императора, нефрит, в полном развитии. Августейшему Больному советовали отдых и спокойствие, но для Государя, посвятившего все Свои заботы и помыслы величию и благосостоянию России, отдых казался немыслимым, когда предстояло еще столько трудов: Он не только лично обозрел войска Красносельского лагеря, дабы при неустанной заботе об образовании войск убедиться в сделанных успехах, но пожелал также участвовать на Смоленских маневрах, которые должны были происходить по Его указаниям и на которых ожидалось выяснение многих крайне важных в военном деле вопросов. С большим трудом удалось упросить Государя Императора пощадить Свои силы и Свое здоровье для блага горячо любимой Им страны и посвятить время серьезному лечению болезни. Тогда же врачами было предложено переехать в теплый, благодатный климат Ливадии, но Государь Император пожелал посетить Беловеж, где недавно был закончен постройкой новый дворец. Здесь, среди вековых лесов, надеялись на благоприятные результаты, тем более что приезд горячо любимого сына, Великого Князя Георгия Александровича, доставил Государю Императору высокое душевное утешение. К сожалению, дождливое лето и здесь оказывало вредное влияние, задерживая успешный ход лечения болезни, и, после непродолжительного пребывания в Беловеже, Царская Семья переселилась в Спалу. Призванный по совету русских врачей, для консультации, знаменитый профессор Берлинского университета Dr Лейден вполне присоединился к диагнозу, поставленному профессором Г.А. Захарьиным, и тоже посоветовал переезд в более теплый климат. Августейшему Больному угодно было согласиться с мнением врачей, и Царская Семья 21 сентября прибыла на пароходе Добровольного Флота Орел в Ялту, а отсюда проследовала в Ливадию.

Погода стояла здесь прекрасная, какая редко бывает в Ялте в октябре месяце. Небо часто бывало облачным, но дни были тихие и теплые. Тем не менее полагали, что такая погода продержится не долго, и в обществе говорили, что врачи предлагают остров Корфу в Ионическом архипелаге как зимнюю станцию для Августейшего Больного. Но мысль расстаться с Россией, по-видимому, была чрезвычайно тяжела Больному, и Государь Император на первое предложение врачей ответил, что никогда не оставит Россию. Так горячо любил Монарх Свою страну, что даже забота о здоровье не могла заставить Его примириться с временною разлукой со Своим народом.

Ливадия в последнее время была неузнаваема. Большая часть членов Царской Семьи собралась вокруг Монарха, и многие не могли прибыть сюда лишь потому, что решительно невозможно было найти для них помещения. Государь Император и Царская Семья занимали так называемый Малый Дворец, где Государь Император проживал, будучи Наследником Цесаревичем. Другие Высочайшие Особы помещались в Большом Дворце, в небольших домиках, назначенных для министра Двора и его секретаря, во фрейлинском доме и в садовом доме. Для первых чинов Двора возможно было отвести только по одной, по две небольшие комнаты, но все мирились с такими неудобствами и готовы были на еще большие неудобства, лишь бы иметь возможность служить обожаемому Монарху.

Письма из Ливадии

II