Четвёртая вершина - Виктор Санеев

Особенно хорошо я помню одно из первых моих больших состязаний — Всесоюзную спартакиаду школьников 1963 года, которая проводилась в Волгограде. Этому есть несколько причин. Во-первых, именно в тот год Спартакиада школьников стала составной частью III Спартакиады народов СССР. Это, конечно, сделало соревнования болев значимыми, более ответственными и болев представительными. При подготовке книги я перелистал справочники тех лет и сразу обратил внимание на одну цифру, поразившую воображение даже сейчас, когда мы уже привыкли к гигантскому размаху нашего физкультурного движения. В предварительных стартах спартакиады в различных школьных, районных, областных, республиканских спартакиадах приняло участие около 11 миллионов школьников!

В Волгоград приехали лучшие. Здесь проходили финальные старты, но и то нас набралось больше тысячи человек со всех концов страны. И для всех огромным событием в жизни стал уже сам приезд в легендарный город-герой. Вспоминаю свои ощущения, но думаю, что не ошибусь, если скажу: подавляющее большинство из нас именно здесь, рядом с развалинами знаменитой мельницы, рядом с Домом Павлова, рядом с откосами правого берега Волги, где насмерть стояли гвардейцы в далеком сорок втором, с необыкновенной остротой почувствовали величие подвига, совершенного нашими отцами.

Запомнилось и необычайно торжественное открытие спартакиады. Впервые я так близко увидел почетных гостей — Героя Советского Союза летчика-космонавта Германа Степановича Титова и знаменитых легкоатлетов, олимпийских чемпионов Владимира Куца и Петра Болотникова, рекордсменку мира в прыжках в длину Татьяну Щелканову. Словом, для меня, парня из провинции, все было в Волгограде необычно, все волновало и невольно настраивало на хорошее выступление.

В то время я был спортсменом-перворазрядником. Накануне волгоградских стартов на чемпионате Грузии мне удалось победить в трех видах — беге на 100 м, прыжках в длину и тройным. Причем в тройном я установил новый рекорд Грузинской ССР по группе юношей — 14 м 88 см. Результат этот, по тем временам, был неплохим, и втайне я рассчитывал на победу, хотя соперников своих совсем не знал.

Но победить мне не удалось...

До сих пор я помню мельчайшие подробности этих соревнований. Помню, как вышли в сектор, начали делать пробные прыжки и как я мысленно сравнивал других ребят с собой — по росту, крепости мышц ног, скорости разбега. Видно, у страха глаза велики: мне показалось, что большинство ребят и выше меня, и крепче, и быстрее. Правда, сейчас я думаю, что так казалось каждому из нас, потому что подобное ощущение приходилось испытывать еще не раз, как только оказывался в незнакомой обстановке, среди новых соперников.

Начались состязания, и я немного успокоился: те, кого я боялся, прыгали не очень далеко и я вовсе не выглядел в секторе белой вороной. В одной из попыток прыгнул чуть ближе своего рекорда на 14,80, попал в финал и оказался лидером. Беда пришла оттуда, откуда я ее вообще не ждал: меня обошли два прыгуна из команды РСФСР — Гриша Штейнберг и Миша Середин. Оба были пониже меня ростом, поэтому я и не обратил на них вначале внимания. Но главное, они показали в Волгограде свои лучшие результаты — прыгнули за 15 м. А я, как ни старался, так и остался на третьем месте.

Расстроился страшно. Ведь я так хотел победить! Хорошо, что до награждения оставалось еще минут 20. Убежал на запасное поле и там дал волю слезам. Ни до, ни после мне никогда не приходилось плакать после поражения. Наверное, потому и запомнил эту неудачу на всю жизнь. Даже сейчас, когда пишу эти строки, комок подкатывает к горлу, а прошло уже двадцать лет.

За годы, минувшие после этого выступления и до моего последнего старта на Олимпиаде в Москве, многое изменилось. Конечно, изменился и я сам, мое мышление, характер, привычки. Но если что и роднило меня, участника четырех олимпиад, с тем 17-летним мальчишкой, то это была жажда победы, желание стать первым в прыжковом секторе во что бы то ни стало. И это желание не притупили ни сотни состязаний, ни победы, ни поражения, ни травмы. И еще тогда, в Волгограде, я понял, что занятия спортом не легкая прогулка по стадиону, а борьба сильных людей, волевых и терпеливых. Словом, можно сказать, что именно тогда, летом 1963 года, я стал настоящим спортсменом. По крайней мере, я искренне считаю, что это так.

Я назвал эту главу книги «Я так хотел победить!», но должен сразу предупредить читателя, что о самих победах здесь будет сказано не очень много по двум причинам. Во-первых, в моей спортивной жизни как-то так случилось, что каждый новый ее этап начинался (конечно, вопреки моим желаниям) вовсе не с побед, а с неудач; с поражений, которые порой были очень обидными. А во-вторых, потому, что твердо знаю: путь к победам лежит через поражения. И анализ неудач, если, конечно, он проведен объективно и тщательно, — это всегда первый залог будущего успеха.

Все-таки в спорте принцип «победителя не судят» очень силен и оказывает большое воздействие и на самого спортсмена, и на его тренеров, и на спортивных руководителей. Потому, что сама победа является наиболее веским доказательством правильности выбранного пути — будь то стратегия или тактика спортивной подготовки. Если она одержана, то о чем здесь много говорить?!

И напротив, поражение заставляет нас всех глубже задуматься над своими действиями, заставляет копаться в причинах неудачи, подстегивает, будоражит самолюбие и честолюбие. Словом, является сильным, как говорят ученые, раздражителем.

Таким раздражителем стала для меня неудача на Спартакиаде школьников. Приехав домой в Сухуми, я подробно рассказал своему тренеру Акопу Самвеловичу Керселяну о своем выступлении и в конце разговора заявил ему о своем твердом желании как можно скорее стать мастером спорта. При этом совершенно не сознавал, каким мальчишеством выглядит это заявление: мой лучший результат тогда отставал от норматива мастера спорта почти на целый метр.

Но тренеру, видно, понравилась моя запальчивость. Во всяком случае, он не выказал никакого недоверия к моим планам. Сказал только, что для того, чтобы добиться этого, нужно ликвидировать массу пробелов в моем легкоатлетическом образовании (а надо сказать, что мой стаж занятий легкой атлетикой — я имею в виду серьезные тренировки — едва насчитывал два года). И еще он похвалил меня за то, что, впервые выступая на таких серьезных соревнованиях, да к тому же без тренера, я не растерялся и сумел показать результат, близкий к своему личному рекорду. Он несколько раз повторил мне, что настоящий спортсмен обязан научиться быть самостоятельным, особенно на соревнованиях, уметь быстро принимать решения, не дожидаясь подсказки тренера.

Этот совет я запомнил надолго и очень благодарен Акопу Самвеловичу за то, что он начал развивать во мне эти качества буквально с первых шагов нашей совместной работы. Это очень помогло мне в будущем. Ведь, чего греха таить, у нас встречается еще много спортсменов, особенно в юношеском и юниорском возрасте, которые шагу не могут сделать на стадионе без тренера, без его указаний. Таких спортсменов легко узнать во время состязаний. После каждой пробежки после каждой попытки (удачной или неудачной) они первым делом обращают свой взор к трибуне, на которой сидит наставник, ожидая немедленных «ценных» указаний. И зачастую такие атлеты (это бывает и в большом спорте) становятся совершенно беспомощными, если с ними по каким-либо причинам не оказалось рядом тренера.

Конечно, присутствие тренера на любых соревнованиях благотворно влияет на состояние спортсмена. Но атлет всегда должен рассчитывать прежде всего на свои собственные силы, поскольку в ходе состязаний возникает множество непредвиденных ситуаций, на которые и тренер не может сразу найти верного ответа. В моей же спортивной жизни получилось так, что, развивая самостоятельность мышления во время состязаний, я и в тренировках учился сам анализировать свое состояние, осознанно выполнять каждое упражнение или действие.

В 1963 году кончился юношеский период моего спортивного пути. Я перешел в следующую возрастную группу — юниоров. И этот период, как я уже говорил, начался для меня с поражений, хотя у меня было огромное желание победить.

Мои неудачи тех лет имеют весьма прозаическое объяснение. Одна причина, как ни странно это звучит, заключается в том, что я был сильнейшим у себя дома — в Сухуми и в Грузии. Сильнейшим, конечно, среди спортсменов моего возраста. Там у меня практически не было сильных соперников, побеждал я в соревнованиях довольно легко. Это вселяло в меня излишнюю самонадеянность, уверенность в своем несомненном лидерстве, а значит, я попросту не умел бороться с равными конкурентами. На всесоюзных соревнованиях же конкуренция была намного острее. В юношеском, да и в юниорском возрасте равных по силам спортсменов во всех видах легкой атлетики, пожалуй, побольше, чем во взрослом спорте, где группа сильнейших всегда довольно постоянна по составу. Этим, в частности, и объясняется, что зачастую при переходе в группу взрослых лидерами становятся не те, кто побеждал среди юношей и юниоров, а те, кто был на пятых-шестых ролях, хотя их результаты ненамного отличались от результатов чемпионов.