Гатчинский призрак - Александр Куприн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Собрав всю свою природную прыткость, вытащив наскоро из памяти все прочитанные брошюры, газетные статьи и декреты, стал Заяц делать доклад, начав его с мартовский революции. Тень молчала. Но Заяц чувствовал, что от нее исходит, все более сгущаясь по мере движения событий, какая-то глубокая, нечеловеческая острая грусть. Иногда правая рука Самодержца крепко стискивала золотой набалдашник эспантона, и тогда Заяц невольно вздрагивал, замолкал на минутку и опасливо косился на Тень. "А что если вдруг прогневается и огреет этой камышовой тростью по спине?".
Заяц закончил свою речь грядущим торжеством коммунизма, мечтательной картиной земного рая во всеобщем равенстве и, наконец, замолчал. Молчал долго и Самодержец. Голова его была опущена на грудь, и тяжелая скорбь исходила от него.
Но вдруг он поднял чело и, показалось Зайцу, сразу необычайно вырос.
- Дураки, - сурово сказал Призрак. - Жалкие, бессовестные, бездушные дураки. Внушать любовь и братство палкой и смертной казнью... Гнать в рай прикладами... Мысль злая, вредная и пустая. От нее гибель стране и горе человечеству!
За окном уже серел рассвет: неясно темнели деревья парка. Тень продолжала:
- Я, один я, был прав в государственных заботах, и теперь понимаю это в совершенстве. Пусть, как человек, я в моем человеческом естестве был подвержен земным слабостям: гневу, вспыльчивости, недоверию, порой даже жестокости. Но, как помазанник и избранник Божий я лишь перед Ним одним нес страшный ответ за все мною сделанное. Я был - один. А внизу меня был мой народ. И все уравнивалось, все обезличивалось под моей полной, абсолютной властью, все теряло свою волю. Не было в глазах моих ни малейшей разницы между знатнейшим дворянином моего государства и последним мужиком, солдатом или нищим. Я не знал чувства лицеприятия, но стремил вверенный мне свыше народ к благу, здоровью и счастью. Те, кто убил меня, они же и прославили меня сумасбродным деспотом. Им нельзя было поступить иначе, ибо в этом было подобие их оправдания перед потомством. А история? - с горечью сказал Призрак. - История - послушная, угодливая, лживая и подкупная раба, когда она пишется современниками. Народ правдивее истории, и память его благодарнее. Скажи мне, молодой и глупый человек, бывал ли ты в Петропавловском соборе, в усыпальнице Русских Царей?
- Никак нет, В. И. В., - торопливо и виновато ответил Заяц.
- Там моя гробница. И вот уже больше ста лет около нее всегда толпятся молящиеся люди. Знаешь ли, в чем они просят у меня заступничества? Просят о смягчении сердец судей, суровых и неправедных. Это те, кто приезжает в столицу по делам суда и тяжбы. И дух мой радостен: народ своей безошибочной душою понял меня: оценил и бережно сохранил в своей памяти - меня, самодержавнейшего и несчастнейшей из монархов.
Заяц вздохнул. Он сам не понимал, отчего у него просятся из глаз слезы: от бессонной ли ночи, или от слов Тени.
- Но уже поздно, - сказал усталым и тихим голосом Император. - Иди же, молодой человек, с удивительной фамилией Заяц, иди и отдыхай.
Призрак стал бледнеть в утреннем свете и растаял. Заяц вернулся на свою скамейку и, едва только закрыл глаза, как в ту же секунду открыл их. Яркий солнечный свет рвался из окон в тронный зал, сверкая на паркете и позолоте трона.
Никому не рассказывал Заяц о своем сне или - может быть - видении. Но в тот же день, когда он после обеда проходил мимо памятника Павлу I, ему показалось, что бронзовый Император чуть-чуть покосился на него одним глазом. И Заяц при дневном свете испугался гораздо больше, чем пугался ночью. Но это ему только показалось. Поскольку он был человек образованный, аптекарский ученик, - постольку он чуждался суеверий.
1929 г.