Неудавшийся сценарий - Владимир Гурвич

Лорд Рочестер: Думаю, что голландцы угрожают нам сильней, чем комета.

Карл II (смеется): Люблю остроумных людей. Те, кто всегда серьезны, пропускают лучшие мгновения жизни.

Лорд Рочестер: Боюсь, это мне не грозит.

Карл II: Но и увлекаться весельем не стоит. Все должно иметь свою меру. Если мне не изменяет память, об этом писал ваш любимый Гораций.

Лорд Рочестер:

Правильнее жить ты, Лициний, будешь,Пролагая путь не в открытом море,Где опасен вихрь, и не слишком близкоК скалам прибрежным.Выбрав золотой середины меру,Мудрый избежит обветшалой кровли,Избежит дворцов, что рождают в людяхЧерную зависть.

Карл II: Молва не обманывает, вы, в самом деле, великий знаток поэзии. Говорят, вы знаете наизусть множество стихов.

Лорд Рочестер: Это так, Ваше Величество.

Карл II: Я буду рад видеть вас у себя. У нас тут прекрасное общество. Порой его забавы представляются чрезмерными, но, скажите, куда же девать энергию. Разве жизнь дана не для того, чтобы наслаждаться ею. Хотя далеко не все придерживаются столь естественных воззрений.

Лорд Рочестер: Эти люди достойны жалости. Вам жалеть меня не придется.

Карл II: Мне кое-что известно о ваших подвигах. Но что вы намерены делать?

Лорд Рочестер: Увы, я вынужден думать о том, как найти средства для существования.

Карл II: Этим у нас озабочены многие. Но такой красивый, образованный и талантливый юноша не может не иметь массу поклонниц. Почему бы вам не поискать средства для существования среди них. Выгодный брак способен решить ваши проблемы.

Лорд Рочестер: Сочту ваши слова как руководство к действиям.

Карл II: Знакомы ли вы с Элизабет Малле?

Лорд Рочестер: Я слышал о ней. Говорят, что на ее руку есть немало могущественных претендентов.

Карл II: Но это не должно останавливать столь привлекательного молодого человека, как вы.

Лорд Рочестер: Если бы, Ваше Величество замолвило за меня слово перед ее суровыми опекунами…

Карл II: Я поразмышляю над вашей просьбой. Буду рад видеть вас во дворце.

Лорд Рочестер: Единственное мое желание – быть полезным Вашему Величеству.

Карл II: Я предоставлю вам много возможностей для доказательства.

Лорд Рочестер: Буду очень вам признателен.

Карл II: В таком случае, до скорой встречи.

Лорд Рочестер кланяется и выходит из зала.

Глава 2

Утром Орехов поехал на студию. Запольский был уже там. Они поздоровались. Иногда Орехов задавал себе вопрос: являются ли они друзьями? И не мог найти ответ. Они вместе сделали уже несколько фильмов, которые имели определенный успех, иногда по несколько часов обсуждали замыслы новых картин. Причем, подчас спорили до хрипоты. Периодически бражничали в ресторане, особенно после окончания очередной работы. Но Орехова не отпускало ощущение, что настоящей близости между ними так и не установилось. Даже разность в возрасте всего в один год не помогала.

Нельзя сказать, что Орехова расстраивало это обстоятельство, но иногда он задумывался над тем, почему так все не просто складывается между ними? И приходил к заключению: все дело в разности темпераментов. Запольский был слишком осторожным и прагматичным во всем человеком, это касалось и работы, и женщин. Зато он обладал одним крайне полезным для этой жизни свойством – если решал, что какой-то проект ему интересен, то пробивал его, как шахтер штольню. Как это у него получалось, Орехов понять не мог, так как знал, что какими-то особыми связями тот не обладает. Это был особый талант, которым сам он был обделен. А потому понимал, хочет того или нет, но должен держаться за режиссера, как жена за мужа. Даже, несмотря на то, что он был далеко не в восторге от его режиссерского дарования. Поставленные им картины, по мнению Орехова, были лишены индивидуального начала, они делались чересчур правильно, в них присутствовало нечто ученическое, несмотря на накопленные за многие годы работы на этом поприще мастерство и опыт. Но это мнение он держал при себе. И собирался это делать как можно дольше.

– Тебя можно поздравить, – сказал Запольский. – Будем снимать твое кино. Честно говоря, я не верил в успех. Никого эта тема почему-то не вдохновляла. Но умеючи все можно пробить. Правда, пришлось затратить не просто усилия, а сверхусилия.

– Ты не представляешь, как я тебе благодарен. Я прекрасно понимаю, если бы не ты, у меня ничего бы не получилось.

– Да, ладно, не в этом дело, – отмахнулся Запольский. – Каждый должен заниматься тем, что у него лучше всего получается. Меня вот что сейчас волнует. – Он задумался. – В отличие от тебя я никогда всерьез не занимался этим персонажем. А предстоит погрузиться совсем в другую эпоху. Можешь ты внятно объяснить, чем этот лорд так тебя привлек?

– Объяснить могу. Внятно – нет.

Запольский вздохнул.

– Тогда объясняй, как сможешь.

Орехов кивнул головой.

– Когда я начал изучать биографию этого человека, то изумился фантастическим противоречиям его натуры. Невиданный развратник сочетался в нем с истинным мудрецом. Всегда считалось, что одно противоречит другому. А здесь полное единство. Причем, я убежден, что одно вытекает и дополняет друг друга. И одно без другого просто бы не существовало. А знаешь, почему?

– Почему?

В обычно спокойно-равнодушных глазах режиссера Орехова увидел пробуждение интереса. Он должен зажечь его и поддерживать этот огонь на всем протяжении съемок. Иначе существует реальная опасность появления очередного скучного и банального фильма, которыми заполонены все каналы, как мусоропроводы бытовыми отходами.

– Я убежден, лорд Рочестер, в отличие от многих декларирующих, что ищут Бога, в самом деле, посвятил свою жизнь этой задаче.

Запольский с сомнением покачал головой.

– Не слишком ли смелое утверждение. Я тоже стал читать о нем. И у меня возникло несколько иное впечатление.

– Антон, поверь мне, что это именно так! – с жаром произнес Орехов. – Будет большой ошибкой, если мы сосредоточим все внимание только на его распутстве.

– Но он всю жизнь именно этим и занимался. По крайней мере, до тех пор, пока не заболел. Между прочим, его судьба – предостережение для тебя. Не знаю, ищешь ли ты Бога, но вот твой образ жизни до добра тебя не доведет.

Орехов усмехнулся. Эта тема всплывала в их разговорах не в первый раз. Несмотря на иногда случающиеся загулы, Антон в целом был образцовым семьянином, чуть ли не боготворил жену и без устали заботился о двух своих потомках. И решительно не одобрял поведение Орехова, менявшего, по выражению режиссера, женщин гораздо чаще, чем перчатки и галстуки. И даже носки.

– Давай сейчас не будем обо мне, а сосредоточим внимание на Джоне Уилмоте, втором лорде Рочестер, – усмехнулся Орехов. – Я настаиваю на своем тезисе. Не намерен утверждать, что в каждой женщине, которую тот трахнул, он видел некий божественный отблеск, а любой секс приобретал для него высший смысл, но если суммировать его жизненный путь, так по большому счету и было. Безумно жалко, что он растратил данный ему при рождении дар, но, наверное, по-другому он не мог. В конце концов, мы до конца не можем знать уровень ценности приобретенного им опыта. Знаешь, те, кто ищут Бога целыми днями, роясь в пыльных фолиантах, или бьют бесконечные поклоны в монастырях, на самом деле обманывают и других и себя. По настоящему Его присутствие можно почувствовать, лишь проведя эксперимент на собственной шкуре, поставив себя на край гибели.

– И ты полагаешь, что он сделал это специально?

– Разумеется, нет, все случилось само собой, как скатывание по наклонной плоскости. Но вопрос в том, что перед тем, как скатиться, нужно подняться на гору и оттолкнуться, чтобы помчаться вниз. Да, он развратник, но ведь развратник развратнику рознь. Кого интересует обычный трахальщик, выпивоха и скандалист, каких легион. На самом деле, он обладал великим моральным чувством. И в первую очередь в отношении к самому себе. Вот о чем я думаю, Антон, если бы он не стал бы развратником, не стал бы он моралистом, поэтом и философом. Нравится нам это или нет, но скорей всего для него не было иного пути. Он не мог быть обычным обывателем.

Запольский встал и прошелся по кабинету.

– Ты полагаешь, публика сумеет это понять?

Орехов настороженно посмотрел на режиссера. Его реплика ему не очень понравилась, в ней таился плацдарм для отступления.

– А это уже зависит от нас с тобой.

– Ты хотел сказать от меня, – усмехнулся режиссер. – Ты-то будешь писать сценарий в этом духе.

– Ты прав, в первую очередь от тебя. Сценарист дает в руки режиссеру полуфабрикат. Он может быть качественным, может быть не очень качественным, но в любом случае – это полуфабрикат. А настоящее изделие изготавливает режиссер.

– Спасибо за высокую оценку нашей профессии. Но пока у меня нет даже полуфабриката. А я бы хотел понять, какой у меня будет материал для съемок. Я пока не решил, кого пригласить на главную роль. Нужен ли мне артист, который будет играть философа, или артист, который будет играть развратника. Ладно, Сергей, не забивай голову этими вопросами. Это мои трудности. – Он подмигнул Орехову. – Это будет наш лучший фильм. Мы еще с тобой ни раз поговорим на эту тему.