Смерть по высшему разряду - Нора Робертс

Причиной всех этих предосторожностей были драгоценности, произведения искусства и актерские реликвии, выставленные в зале и оцениваемые в об­щей сложности в пятьсот семьдесят восемь миллио­нов долларов. Каждый экспонат был снабжен инди­видуальным сенсорным полем, регистрирующим не только передвижения, но даже малейшие колебания температуры и веса при внешнем воздействии. Если бы кто-нибудь попытался пальцем сдвинуть с места хотя бы крошечную серьгу, все выходы сразу же бы­ли бы перекрыты, и по сигналу тревоги вторая груп­па охранников, отобранных из элитного подразделе­ния нью-йоркской полиции, появилась бы в зале.

Еве, обладающей скептическим складом ума, ка­залось, что все это создает слишком сильное иску­шение для присутствующих в этом огромном поме­щении. Но возражать против столь изощренной сис­темы охраны было нелегко, тем более что именно подобной изощренности она и ожидала от Рорка.

– Ну, лейтенант?

Вопрос, заданный насмешливым тоном, от кото­рого словно веяло туманным воздухом Ирландии, тут же привлек внимание Евы к тому, кто его задал. Впрочем, в Рорке решительно все привлекало женское внимание. Ярко-голубые глаза поблескивали на его смуглом лице, которое бог изваял, безуслов­но, в один из своих самых удачных дней. Он смотрел на Еву, слегка скривив губы в улыбке, приподняв тем­ную бровь, и, когда она оглянулась, скользнул длин­ными пальцами по ее обнаженному плечу.

Они были женаты почти год, но эта интимная ласка заставила сердце Евы учащенно забиться.

– Недурная вечеринка, – ответила она.

Улыбка Рорка стала шире.

– Пожалуй. – Не снимая руку с ее плеча, он оки­нул взглядом зал.

Фрак безупречно сидел на высокой атлетической фигуре Рорка, а черные как смоль волосы опускались почти до плеч, придавая ему, по мнению Евы, облик древнего ирландского воина. Будь Ева ревнивой, она бы, наверное, с трудом удержалась от того, что­бы дать хорошего пинка некоторым особам женско­го пола, кидавшим алчные взгляды на ее супруга.

– Система охраны тебя удовлетворяет? – осве­домился Рорк.

– Мне по-прежнему кажется рискованным про­ведение этого мероприятия в танцевальном зале оте­ля – пускай даже твоего отеля. Ведь здесь барахла на сотни миллионов долларов.

Рорк поморщился.

– Барахло – не совсем то определение, на кото­рое мы надеялись, рекламируя наш проект. Коллек­ция Магды Лейн считается едва ли не самой ценной из всех, когда-либо выставлявшихся на аукцион.

– Да, и она загребет за нее кучу денег.

– Именно на это я и рассчитываю, так как за ор­ганизацию аукциона и обеспечение безопасности «Рорк Индастрис» получит солидный куш. – Хотя в Рорке не было ничего от копа, его взгляд, скользив­ший по залу, был не менее цепким, чем у Евы. – Од­ного имени Магды Лейн достаточно для того, чтобы предлагались цены куда выше реальных. Думаю, мож­но смело предсказать, что к концу аукциона за все это, как ты говоришь, «барахло» будут предлагать вдвое больше того, чем оно стоит в действительности.

«Чепуха!» – подумала Ева.

– По-твоему, люди выложат полмиллиарда за чьи-то вещи?

– Можешь в этом не сомневаться!

– Господи! – Ева покачала головой. – Ведь это всего лишь хлам… Прошу прощения – я забыла, что говорю с королем хлама.

– Спасибо, дорогая. – Рорк решил не упоминать, что присмотрел кое-что из «хлама» для себя и своей жены.

Он поднял палец, и тотчас же рядом с ним оказался официант с подносом, на котором стояли хрус­тальные бокалы с шампанским. Рорк взял два бокала и протянул один Еве.

– Если ты закончила оценивать мою систему ох­раны, может быть, позволишь себе расслабиться?

– А кто говорит, что я уже не расслабилась?

Ева тяжело вздохнула. Она прекрасно понимала, что присутствует здесь не как коп, а как жена Рорка. Это означало необходимость смешаться с толпой и, что было для нее самой худшей пыткой, вести свет­ские беседы.

Рорк, знавший ее мысли не хуже своих собствен­ных, поцеловал ей руку.

– Ты так добра ко мне.

– Постарайся этого не забывать. – Ева глотнула шампанского. – О'кей. С кем я, по-твоему, должна поговорить?

– Думаю, нам следует начать с королевы бала. Позволь представить тебя Магде. Она тебе понра­вится.

– Ох уж эти актрисы! – пробормотала Ева.

– Ох уж эти предубеждения! – Рорк взял Еву под руку и повел через зал. – В любом случае Магда Лейн гораздо больше, чем актриса. Она – легенда. Сейчас Магда отмечает пятидесятилетие творческой деятельности – за такой срок кинобизнес успевает разжевать и выплюнуть большую часть тех, кто о нем мечтал. Она пережила все стили, тенденции и смену влияний в киноиндустрии. Для этого требуется не только талант, но и невероятная стойкость.

Глаза Рорка блестели от возбуждения, и Ева не­вольно улыбнулась.

– Похоже, ты здорово на нее запал.

– А как же! Я сходил по ней с ума, еще когда был мальчишкой в Дублине. Однажды вечером мне по­надобилось срочно смыться с улицы. За мной увя­зался легавый, а при мне было несколько бумажни­ков и еще кое-какие мелочи из карманной поживы.

Губы Евы, которые она забыла подкрасить перед вечерним мероприятием, скривились в усмешке.

– Иногда мне кажется, что ты до сих пор так и остался этим мальчишкой.

– Возможно. Короче говоря, я нырнул в киноте­атр. Мне было лет восемь, там показывали костюм­ную драму, и я думал, что засну от скуки. И вот, сидя в темноте, я впервые увидел Магду Лейн в роли Па­мелы в «Осени Прайда».

Рорк указал на витрину, где андроидная копия актрисы в украшенном множеством фальшивых брил­лиантов белом бальном платье приседала в изыскан­ных реверансах, вращалась в танце и обмахивалась белым веером.

– Как, черт возьми, она умудрялась ходить в та­ком наряде? – поинтересовалась Ева. – На вид он весит целую тонну.

Рорк засмеялся. Как похоже на Еву не обратить внимания на великолепие, а подумать о неудобствах!

– Мне сказали, что этот костюм весит почти тридцать фунтов. Но я же говорил тебе, что стойкос­ти ей не занимать. Одним словом, на Магде Лейн было именно это платье, когда я впервые увидел ее на экране. В итоге я на целый час забыл о том, кто я, где нахожусь, что я голоден и что, вернувшись домой, могу схлопотать кулаком по физиономии, если бу­мажники окажутся недостаточно толстыми. Она за­ставила меня забыть обо всем. – Не желая, чтобы его прерывали, Рорк ограничивался улыбкой или взмахом руки, когда кто-нибудь окликал его. – Тем летом я посмотрел «Осень Прайда» еще четырежды и каждый раз платил за билет. И с тех пор, когда хо­тел обо всем забыть, всегда ходил в кино.

Ева хорошо представляла себе Рорка восьмилет­ним мальчиком, который сидел в темном зале и уно­сился в воображении за образами, мелькающими на экране, в иной мир, где не было горя и насилия, сре­ди которого ему приходилось существовать.