Бедовый. Рубежник - Дмитрий Билик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В комнате, на высокой панцирной кровати, лежала старушка. Лежала вполне чинно и благородно, словно и не нуждаясь в помощи совсем. Седые собранные в косу волосы покоились на плече, руки сложены на груди, глаза спокойные, ласковые. Мне даже бабушка вспомнилась.
И комната была очень странная. Словно чудесным образом перенесенная из какой-нибудь избы. Шторы с рюшами на окнах, прялка в углу, старая радиола на ножках, даже не включенная в розетку, и ковер, понятное дело. Ковер, как известно, всегда задает стиль всей комнате. Разве что «красного угла», как говаривала моя бабуля, не было. Ни одной иконы.
Я помотал головой, пытаясь прийти в себя. Что-то не сходилось. Квартира в элитном районе, три сета роллов, бабка в нафталиновой комнате. Может, адрес не тот?
— Это квартира шестьдесят шесть? — с надеждой спросил я, ожидая услышать, что ошибся.
— Она самая, — тихо, будто из последних сил ответила старушка.
— А это вы заказывали, — я вытащил телефон, чтобы свериться с заказом, — сет Токио, Мах и запеченный Авторский?
— Подойди сюда, — произнесла она, будто не слыша меня.
— Тут написано, что оплата наличными.
— Подойди!
Глаза старухи на миг вспыхнули, как два ярких рубина. А меня словно кто-то за шею взял и настойчиво подвел к кровати. Точнее, подошел я сам, но в этот момент ощутил, что ноги меня точно не слушают.
— Молоденький какой, вроде крепенький, да несуразный, — пробормотала она.
Это, видимо, про лицо. Ну да, особой красотой я никогда не выделялся. Хотя глаза симметричные, нос обычный, рот тоже на месте и без особых изъянов, уши разве что большеваты. Однако не в этом дело. Вместе части тела будто от разных людей. Не бились они между собой.
— Скажу тебе вот что, худо я поступаю по отношению к тебе. Но выбора другого нет. Умираю я, и умираю плохо. Всего не сделала, что должна была…
— Может, в скорую позвонить? — у меня по спине пробежал ледяной холодок.
— Нельзя в скорую. Они только того и ждут, чтобы хист 1 мой своему человеку передать.
Чем больше говорила старушка, тем явственнее мне виделась картина. Дурка! Пятый корпус, первая палата. Рептилоиды, мировое правительство, жидомассоны — нужное подчеркнуть. Бабуля сбрендила и стала чудить. Роллы, вот, в четыре часа утра заказала, хист какой-то жалеет.
— Вы платить-то будете? — со вздохом спросил я. Хотя уже чувствовал грядущие неприятности.
— Не переживай. О деньгах ты боле волноваться не будешь. Это я тебе обещаю. А вот обо всем остальном… Ну да время покажет. Зовут-то тебя как?
— Матвей.
— Не подходит тебе это имя, — с суровостью женщины из паспортного стола резюмировала старушка. — И неужто верующий?
— Слава богу, я атеист.
Нет, что это еще за странное собеседование? Больше всего хотелось получить деньги и свалить отсюда.
Бабулька медленно и нехотя подняла руку, будто к той привязали гантелю, и протянула мне.
— Окажи старушке последнюю милость. Возьми, Матвей.
Я в каком-то фильме видел, что с сумасшедшими лучше не спорить. Может, она сейчас поболтает и правда заплатит? Кто этих безумных в дорогих квартирах знает?
Потому я взял ее за руку. Только дотронулся, как старуха схватила меня, словно в тиски. Мне показалось, будто даже кость затрещала. А за ней и все тело заныло, загудело, и свет стал приглушеннее.
Бабушка теперь виделась не благообразным божьим одуванчиком, а сумасшедшей старой каргой с растрепанными, разлетающимися в стороны волосами и безумными глазами. Она не просто смотрела на меня, а точно прожигала взглядом насквозь.
— Теперь самое главное запомни, Матвей!
Ее голос окреп, налился силой, загрохотал, как раскаты грома перед надвигающимся дождем.
— Не высовывайся до поры, пока хист с телом не свыкнется. Да и после не геройствуй. Сила большая, смотри голову не потеряй. Но и другие от тебя зависеть станут. Помощь тебе будет. Григорий хоть и своенравный, но служит исправно. Но и врагов прибавится. Созвездие спит и видит, как бы все к рукам прибрать!
Мне казалось, что каждое слово отпечатывалось в памяти, будто резцом по камню выводили. Захотел бы забыть — не смог. Да и сам находился в странном состоянии. Будто током било. Во всем теле щипало так, что кожу хотелось наружу вывернуть, вот только я оцепенел. А старушка, точнее теперь форменная ведьма, продолжала:
— Они тебя все равно найдут, но тут зависит как скоро. И что ты сам к тому времени из себя представлять будешь. Держи, — другой, свободной рукой она протянула мне непонятно откуда взявшийся ключ. — Пригодится. А так — не было тебя здесь и быть не могло. Пожитки свои забери да помалкивай.
Ведьма со взъерошенными волосами закрыла глаза и буря в комнате улеглась. И все стало как прежде — божий одуванчик на панцирной кровати и остолоп, который продолжал держать ее за руку.
Не знаю, сколько я так сидел, пока в голову не ударила отрезвляющая мысль — а ведь она, похоже, действительно померла! Я вскочил, заметался по комнате, а после бросился в коридор. Под ноги ломанулся пушистый черный кот, который явно испугался не меньше случайного гостя. Мне каким-то чудом хватило духу, чтобы не заорать.
Кроссовки я завязывал трясущимися пальцами. Хотел выскочить так, но вспомнил слова старухи. Бог знает, что это было. Я все же схватил свой короб с роллами, заодно протер ручки рукавом ветровки и вывалился в подъезд. Вихрем пронесся по лестнице, игнорируя лифт, и оказался на улице.
Да, Мотя, на этот раз твое отрицательное везение начало свою игру с козырей. Воздух показался каким-то тухлым, испорченным, а ночь вместо прохлады принесла духоту. Я бросил короб на заднее сиденье и трясущимися руками вцепился в руль родной «девятки».
Что же делать? Что же делать?
Самой разумной идеей было позвонить в полицию и все рассказать. Так и так, бабуля сошла с ума, заказала роллы, а после надела белые тапочки. Рядовой вторник в родном Выборге.
А еще устроила это представление с ветром, волосами и злобным голосом. Признаться, по поводу последнего у меня пока никаких предположений не было. Что это? Галлюцинации? Блин, мне та котлета сразу не понравилась
Не о том думаю. Значит, надо рассказать полиции, но
