Эффект пророчицы - Альберт Исаев

На противоположной от окна стене висели небольшие матово-чёрные часы, чьи стрелки сейчас показывали 8:25. У другой стены, за крохотным даже для двоих белым столиком сидели на узеньких табуретках Анна и её мама.

– Ох! Спасибо! А то как представлю, что усну в вагоне… Пфф! Даже смешно становится! – небрежно размахивая в руке пустой чашкой, Анна уже смеялась над своей недавней сонливостью.

– Да не за что! – подперев подбородок рукой, улыбалась её мать – Хотя обычно люди бояться уснуть в метро.

– Мам! – разразилась Анна сарказмом, – Когда я у тебя была похожа на нормальную?

– Всё зависит от того, насколько ненормальным должен быть человек, чтобы считать его таковым.

– Ой, мам, хватит косить под Чешира! Ты смешная, когда так делаешь.

– Я знаю, – всё так же улыбаясь, отвечала ей мама – Ты тоже, кстати!

– Ну я ж мамина дочка – улыбнулась в ответ Анна.

На секунду в квартире всё стихло, даже холодильник перестал шуметь. Анна обернулась, чтобы взглянуть на настенные часы.

– Так… Всё, я побежала! – аж подпрыгнула она на табуретке – Буду вечером.

– Подожди! – торопливо остановила её мать.

– Чего такое?

– Сумку не забудь! – в голосе мамы отчетливо слышалось беспокойство.

– Мам, ты же знаешь, я без неё никуда – попыталась успокоить её Анна.

– Ну мало ли, ты с утра вообще пыталась тут лунатить – не унималась она.

– Хорошо, хорошо, мам – чего ты так переживаешь?

– Эх, Ань… Ты ж у меня единственная – в голосе матери проскользнула нотка грусти.

– Знаю… А ты у меня.

Со всей добротой, накопившейся к маме, Анна встала и обняла её. Часы показали 8:27.

– Ну всё, теперь мне точно пора, а то ещё опоздаю. Тогда дядя на меня точно взъестся.

– Пока, милая!

– Пока.

Бодрым шагом, едва не подпрыгивая на месте, Анна направилась к выходу и уже готовилась закрыть дверь, как внезапно её мама вскочила и крикнула:

– Постой!

Анна удивленно обернулась.

– Чего, мам?

– Всё хорошо, милая, просто решила тебя проводить – подойдя поближе, невозмутимо ответила она.

Такого Анна как-то не ожидала: уж кому-кому, а её маме гиперопека несвойственна. Впрочем, у неё не было поводов отказываться от новой порции маминых объятий.

– Ну… Ну хорошо… Пока.

– Пока.

Перед тем, как входная дверь закрылась, Анне на мгновение показалось, что прежде весёлое, улыбчивое лицо мамы сменилось на обеспокоенное и тревожное, но времени рассуждать об этом девушка не нашла – она и так опаздывала. Солнце грело всё сильнее, от утренней свежести не осталось и следа, а потому маршрут Анны пролегал через тенистый сквер вдоль Северного бульвара. В своих ярких джинсах, белых кедах, блузке цвета сирени и наушниках-вкладышах, ведущих своим проводом в карман с плеером, с которым Анна практически не расставалась, она была скорее похожа на старшеклассницу, чем на студентку второго года магистратуры. Единственное, что хоть как-то подтверждало её настоящий возраст – наплечная сумка-планшет цвета хаки, сильно выбивавшаяся из образа и больше подходившая участнику горной экспедиции, нежели студентке, большую часть жизни прожившей в столице.

Своим излюбленным быстрым шагом Анна очень скоро добралась до станции метро «Отрадное». Пройдя до середины платформы, чтобы сократить время на пересадке, она вошла в уже заполненный людьми вагон. Несмотря на выходной, в метро сегодня свободней не стало. «Владыкино», «Петровско-Разумовская», «Тимирязевская» – с каждой станцией по мере продвижения к центру поезд продолжал заполняться людьми. Стоя на «Дмитровской», взгляд Анны упал на молодого парня, в последний момент успевшего забежать в вагон. Его растрёпанные тёмные волосы и одетая явно не по погоде осенняя куртка показались ей подозрительно знакомыми. Надо сказать, он не производил благоприятного впечатления, и всё же в нём было что-то очень знакомое лично ей. Только вот протиснуться к нему у хрупкой девушки не было никаких шансов – в вагоне было полно народа.

Наконец поезд подъехал к «Савёловской» и люди устремились на совсем недавно открывшуюся пересадку. К счастью, молодой человек не вышел, и более того, повернулся к Анне лицом, так что она смогла его рассмотреть. Этот нос с горбинкой, широкие скулы, смуглую кожу, карие глаза… Конечно, как она сразу не узнала!

– Аня? – с лёгким акцентом спросил парень. Кажется, он тоже её идентифицировал.

– Жозе! Ты, что ли? – Анна вынула один наушник из уха.

– Ну да!

Жозе был французом армянского происхождения, чья семья после Октябрьской революции эмигрировала из России во Францию, а в 99-ом году вернулась в Москву. Когда они переехали, Жозе не было и семи, тогда он совершенно не знал русский язык и даже сейчас, после стольких лет жизни в столице говорил на нём со смесью французского и армянского произношения. Нельзя сказать, что это прибавило ему популярности. К тому же, его отнюдь не славянская внешность была очевидным поводом для насмешек. Иными словами, всю свою жизнь Жозе был белой вороной в обществе. Неудивительно, что обычно он сторонился толпы, тем более странно его появление здесь, в переполненном вагоне московского метро. Год назад Жозе учился на одном потоке с Анной, но после инцидента, когда его при всей аудитории в очередной раз подняли на смех его же одногруппники, он не выдержал всеобщей травли – забрал документы и ушёл из университета. С тех пор Жозе никто не видел. Анна редко с ним общалась, однако сейчас, после годичного отсутствия его в жизни, девушка была искренне рада его видеть.

– Где пропадал? – поинтересовалась она, – Как ты?

– Всё хорошо. Конечно, могло быть и лучше, но всё же лучше, чем было.

В голосе Жозе до сих пор явно читалась обида. Анне совсем не хотелось переводить разговор в пессимистичное русло и она поспешила перебить его.

– Слушай, не начинай, а! Тебе ведь самому не хочется об этом говорить.

– Не хочется… – кивнул он немного напряжённо – Что ты здесь делаешь?

– Да так, на работу еду.

– На работу? – удивился парень, – Ты ж в магистратуре ещё!

– Ну… Как на работу, – поторопилась поправиться Анна, – К диплому материал ищу, знающих людей подключила. Плюс дяде надо помочь.

Жозе в ответ невнятно вздохнул.

– Это хорошо.

В разговоре наступила неловкая пауза, и Анна поспешила завести разговор сначала:

– Ну а ты? Что ты тут делаешь?

– Да так, подрабатываю… – скосил он глаза.

– Репетиторство, значит? – догадалась она.

– Работы не много пока, там посмотрим. Всё же лучше, чем ничего.

В его словах явно читалась попытка себя успокоить и Анна улыбнулась.

– Рада, что ты не потерялся.

– Правда? – Жозе удивился.

– Я вообще стараюсь не упускать людей из вида, – призналась она – За каждым человеком своя история, и терять её – значит, терять что-то и в своей жизни тоже.

– Что правда, то правда – согласился он.

Слово за слово, поезд подъехал к «Чеховской». Диктор объявил станцию и люди вокруг заторопились на выход.

– Ну, мне пора, – сказала Анна и поспешила к выходу.

– Подожди! Мне тоже выходить! – выскочил вслед за ней Жозе.

– Точно? – смерила она его шутливо подозрительным взглядом.

– Зачем мне врать? – удивился он, не поняв шутки.

– Что правда, то правда. Тебе куда?

– На… «Каширскую», – голос молодого человека почему-то дрогнул, – А… А тебе?

– «Китай-город».

– Слушай, а можно твой номер?

Анна удивлённо посмотрела на него: неужели за этот год он всё-таки изменился?

– Год друг друга не видели, может, больше и не увидимся – уже краснея, поторопился объясниться Жозе.

Нет, кажется, не изменился – всё так же боится смотреть Ане в глаза, как будто она ему чужая.

– Тормозни.

Они остановились у колонны. Анна полезла в боковой карман своей сумки, достала оттуда слегка помятую бумажку, ручку и, прислонившись к колонне станции, записала на ней свой номер.

– Вот, позвони мне сегодня вечером – протянула она ему бумагу – Я сегодня допоздна, но постараюсь ответить.

– Хорошо! До встречи!

Первый раз за всё это время Жозе искренне улыбнулся, и Анна снова заулыбалась.

– Пока.

Нельзя сказать, что эта случайная встреча сильно её обрадовала, даже напротив, скорее расстроила, однако было бы ошибочно полагать, что Жозе был ей как-либо неприятен. У каждого на примете есть такой человек, к которому можно испытывать разве что сочувствие. Может, поэтому где-то в душе Анна не хотела его отпускать: Жозе производил впечатление ребёнка-переростка, о котором нужно ещё заботиться. Вот и сейчас, когда он поковылял своей неуверенной походкой к переходу на «Тверскую», Анна проводила его взглядом до тех пор, пока он сам не исчез из поля зрения.

Однако Анне надо было двигаться дальше, и она устремилась на «Пушкинскую» – там её как раз ждал следующий поезд. В отличие от тихой и спокойной серой ветки, фиолетовая непривычно била по ушам оглушительным грохотом своим поездов – единственная ветка, на которой по-прежнему использовались старые, ещё советские вагоны метро. Нет ничего странного в том, что Анне пришлось увеличить громкость в наушниках.