Паяцы (готический рассказ) - Майя Кучерская

Поняв, что тройственный союз пока невозможен, он выбирался ко второй возлюбленной, скрываясь, шифруясь, — на два-три дня, всякий раз возвращаясь не измученным, о нет, безумно счастливым, напоенным ее теплом, вином, ее веселой и откровенной красотой. Чтобы объяснить отъезды, он придумывал командировки в Челябинск, Нижний Новгород, а потом все южнее, в Кисловодск, Батуми для оправдания коварно проступавшего, как ни скрывался он от солнца, золотистого загара. Но все это, конечно, было до поры до времени, пока они с Наташей не съехались. Съезд предполагался в сентябре.

Свадьба была назначена на середину октября — в это время у Наташки намечалось недельное окошко. Он понимал, что до того нужно будет обязательно выбрать между ними — делить себя будет невозможно. Врать жене нельзя!

Внезапно, точно расслышав его отчаяние, судьба улыбнулась Валерию. Труппу Наташкиного театра пригласили на короткие летние гастроли в небольшой тосканский город. Многие русские приобрели в этих краях виллы и теперь, вероятно, вкусив первых наслаждений, заскучали. Во всяком случае один из них, человек весьма состоятельный, оплатил приезд актерской труппы и три спектакля в ее исполнении, «Бедность не порок» Островского, «Сон в летнюю ночь» Шекспира и — гвоздь программы, поставленный по авторскому, заказному сценарию «капустник» — в подарок на день рождения другу щедрого мецената и одновременно его доброму соседу.

Валерий прилетел отдельно, не хотел отвлекать Наташку от работы. Договорились, что несколько дней он попутешествует один, а в конце гастролей они соединятся и проведут вместе еще несколько дней. За эти дни он и надеялся влюбить свою капризную невесту в эту богом поцелованную землю, в ее природу, воздух, деревни и городки, а пока планировал посмотреть несколько домов и квартир, выставленных на продажу, и, возможно, даже внести задаток. Наташка о его планах не подозревала.

В открывшейся внизу долине, наконец, показались домики, расплескавшиеся светло-розовым озером вокруг такого же розового приземистого собора с крестом.

Валерий подрулил к длинной вытянутой площади у собора. На ней были припаркованы четырехместный «киа» и белый минивэн — как только они сюда взобрались? Несколько магазинов и ресторанчик были закрыты — сиеста. Напротив парадного входа в собор стоял маленький памятник худенькому человеку в длинных одеждах, очевидно, епископу, который, подняв вверх руки, благословлял всех посетителей. Валерий вышел из машины и приблизился к памятнику, чтобы прочитать, кто же это, но не успел — к ногам его сейчас же подкатил черный щенок, выскочивший из-под двери овощной лавки. Щенок страшно обрадовался гостю — замирал, вытягивал передние лапы, вилял хвостом и жалобно звал играть. К неописуемому его восторгу Валерий в шутку погнался за ним по площади. Но бегали они недолго, вскоре, оставив игру и на прощанье потрепав приятеля за ухом, Валерий уставился в навигатор и отправился вверх по узкой улочке.

Он долго стучал в чуть приподнятую двумя ступенями дверь темно-желтого двухэтажного дома, разглядывал упиравшиеся в его каменный бок громадные ворота. Крепкие, некрашеные, грубо отесанные — похоже, их поставили здесь лет двести назад. Никто не появлялся. Мобильный Фабио тоже не отвечал. Валерий стучал и стучал снова, наконец, занавеска на окне первого этажа шевельнулась и сейчас же вовсе не дверь — низкая незаметная калитка на старых воротах двинулась и отворилась. Из нее вышел щуплый темнолицый человек с коротко стриженными черными с легкой проседью волосами и скользящим, но изредка словно фотографирующим собеседника взглядом.

Это и был Фабио.

— Добрый день, синьор, — заговорил он на вполне недурном и на диво понятном английском в ответ на его объяснения, — простите, уснул. В нашей деревне действительно продается небольшая вилла, ее владелец, мой дядюшка, давно не живет здесь, поручил мне присматривать за ней, а повезет, так и продать. Изредка я сдаю ее туристам, но последний год желающих не было. Сразу скажу, цену дядя назначил за нее невысокую.

— Какую же?

Фабио назвал сумму.

Валерий не поверил своим ушам. Это было невероятно, подозрительно мало! Роберто толковал ему о совершенно другой цифре, превышавшей прозвучавшую в несколько раз. О, мошенник! Валерий решил осмотреть виллу немедленно.

Фабио как будто замялся.

— Нам придется долго идти в гору, она стоит на самой окраине деревни, гораздо выше, — поднял он подбородок, указывая направление. — Лучше идти туда пешком, дорога наверху совсем узкая, осыпается да и развернуться вам будет трудно. Дядя ездил туда на скутере.

Валера попытался выяснить, отчего цена за целую виллу такая низкая, но Фабио только пожимал плечами: дядюшка очень хочет ее продать!

Они тронулись в путь, Валерий любовался аккуратными каменными домами в резных балконах и такой же, как и все здесь, нежно — розовой кошкой у калитки в чей-то двор. Вот тихо открылась дверь на балконе дома, который они проходили, — мелькнула белая кудрявая голова местной кумушки и сразу исчезла. Из просторного гаража, заставленного коробками с картошкой, заметив их, вышел низкий, с аккуратно вылепленным смуглым лицом и пунцовой, потной лысиной человек. Он явно оторвался от какой-то нелегкой физической работы. Отирая грязные руки о штаны, он поздоровался с Фабио и обменялся с ним парой фраз.

— Марко, торгует овощами и фруктами на площади, — пояснил Фабио, когда они двинулись дальше.

Сзади затарахтел скутер, мимо промчалась девушка и остановилась у соседнего дома, сняла шлем, по плечам рассыпалась густо-каштановая волна. Девушка приветливо заговорила с Фабио.

— Конечно, Изабелла, — отвечал тот с улыбкой по-итальянски, — увидимся вечером!

И добавил на английском, с легкой, как показалось Валерию, иронией: «Вот веду нового покупателя, Валерия из России. А это моя племянница, зайдет к нам на ужин». Изабелла взглянула на Валерия чуть прищурясь, но тут же улыбнулась и пожелала им удачи.

Раздался мелодичный ритмичный звон — забили часы на соборе. Мерный звон помещал все эти дома, красные цветы на балконце, розовую кошку, горячий застывший скутер, открывавшую дверь подъезда Изабеллу, верхушку собора в аккуратную раму, окончательно довершая ощущение, что это — уже готовая живая картина, со своим внутренним ритмом и строем, существующая вне времени, картина, в которой живут люди.

И Валерий понял, что готов купить виллу не глядя, за одно удовольствие ходить по этой крутой дороге, аккуратно переступая слишком высоко торчащие булыжники, и слушать часы.

Было довольно душно, но Фабио двигался легко, Валерий едва поспевал за ним, по лицу его струился пот, который приходилось утирать футболкой.

Вилла стояла в стороне от всех строений, за высоким забором светло-желтого камня — приблизившись, Фабио вдруг замолчал, перестал отвечать на вопросы, долго и словно нехотя подбирал ключи к калитке, дважды уронил их — наконец, калитка распахнулась.

Взгляду Валерия открылся прозрачный оливковый сад, в глубине его возвышался ладный двухэтажный дом под высокой черепичной крышей, напоминавший все дома в округе. Он был такого же розово-желтого камня, в облике его сквозили основательность и благородство старинного строения. По периметру дом опоясывала широкая терраса, правее пристроился флигелек, над входной прозрачной дверью склонились высокие глицинии в сиреневых шапочках, в которые Валерию сейчас же хотелось зарыться носом. Он постеснялся Фабио и просто глубоко вдохнул аромат всей грудью, подумав, что глицинии даже лучше ирисов. Фабио уже вводил его в дом.

Пройдя небольшую темную прихожую, они оказались в светлой просторной зале с высоким старинным камином за чугунной решеткой и большим мозаичным панно рядом на стене. Панно было исполнено с большим искусством и показалось Валере необычным, никогда он такого не встречал.

Из бушующего океана выглядывали весьма неприятные на вид чудовища, бегемот густо-болотного цвета с огромными серыми зубами, громадный черный змей, изумрудный желтоглазый крокодил… Вдалеке, прямо по воде, к ним приближался рыцарь на белом коне с длинным черным копьем.

— Какая странная картина!

— Да уж, синьор. Дядюшка мой — большой любитель морских обитателей, заказал себе такое панно. Отец не позволил ему стать моряком, а он с юных лет бредил морем… Вот и сейчас он — как вы думаете где? В кругосветном плавании, в Карибском море. Даже в доме он вечно держал в аквариумах разных тритонов, красноглазых лягушек, особенно любил огненных саламандр, я в детстве всегда подолгу их разглядывал. Дядюшка говорил, они успокаивают ему нервы.

— Но чем же он занимался?

— Как и все здесь, выращивал оливки, гнал из них превосходное, надо сказать, масло, были у него и виноградники. Но все это он делал словно против воли, ради родителей, и как только отец умер, сейчас же уехал, поселился с семьей в Сиене, начал торговать электроникой, здесь давно уже бывает только наездами, однако и теперь — в 78 лет! — на месте ему не сидится.