Ключ к нашей тайне - Татьяна Викторовна Полякова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы меняли города и адреса чаще, чем ботинки. Оттого, когда однажды ночью отец разбудил меня и попросил быстро собираться, я не особенно удивилась. Однако выглядел он странно: был покрыт испариной и постоянно держался за бок. Но не это было самое удивительное. Отец объяснил, что нам придется расстаться на месяц-два, и обещал вернуться за мной, как только такая возможность появится.
Идти мне следовало в полицию. Я четко следовала инструкциям родителя и вскоре оказалась в отделении, где выдала заранее подготовленную отцом байку и шифр, который он велел сообщить стражам порядка: 14091520. Ну и добавить: «Тайна». Что все это значило, я понятия не имела. Кажется, полицейские тоже, однако держали лицо и всеми силами старались не подать виду, что думают о душевном здоровье моего родителя и ситуации в целом.
Вскоре в моей жизни появился психолог, за ним – серьезный мужчина в черном костюме, потом еще один. Как ни пытались они меня разговорить, я твердо настаивала на той версии событий, которой велел придерживаться отец. А именно: жили мы то у одного папиного знакомого, то у другого, адресов я не помнила, и где искать своего родителя понятия не имела. Что в общем-то было правдой.
Вопреки обещаниям, отец не появлялся. Он не приехал за мной ни через месяц, ни через два. Вскоре я и вовсе оказалась вдали от цивилизации. Детский дом, куда меня определили, располагался на выселках села Иванчиково, в бывшей помещичьей усадьбе. Я твердо знала, что если отец меня будет искать, то быстро найдет. Ведь я сделала все точно так, как он велел.
Дома как такового у меня никогда не было. Местечко показалось мне довольно живописным и в общем-то милым. А вот его воспитанники были один затейливее другого. Моя биография меркла в сравнении с историей некоторых из них.
Однако в друзья Константин выбрал именно меня, и сейчас я сидела в его гостиной и пила свежесваренный кофе.
– Как ты? – спросил он.
Марина в это время убирала посуду в кухне.
– Прекрасно, – ответила я. – И, кажется, меня ждет увлекательное расследование.
– Ты про ноутбук?
– Разумеется. Или ты думаешь, кто-то из наших всерьез ищет пропажу?
– Сомневаюсь, – усмехнулся Костя. – И в том, что ищут, и в том, что для тебя это будет сколько-нибудь увлекательным.
Он ошибся.
То есть в той части, что никто и пальцем не пошевелил в расследовании дела, мой друг был абсолютно прав. В этом я убедилась уже на следующий день.
Первое занятие в физкультурном зале в тот день у меня начиналось в одиннадцать, но уже около девяти утра я была на проходной. Удивительно, но за те два часа, что оставались у меня до начала моего официального рабочего дня, выяснить, кому досталось дело Антохиной, я не успела.
Кто-то от меня отмахнулся, кто-то клятвенно обещал поискать, а кто-то и вовсе посмеялся. К последней категории относился, разумеется, наш лучший кадр – Антон Борисович Селиванов. Впрочем, хорош он был конечно же в основном в своих собственных глазах.
– Знаешь, Таня, сколько заявлений о пропажах к нам поступает каждый день?
– Знаю.
– Ну а чего тогда хочешь?
– Торжества правопорядка. И пусть праздник будет каждый день!
Свой обеденный перерыв я твердо решила посвятить обходу коллег по второму кругу. В случае неудачи пришлось бы идти на крайние меры – отвлекать начальство. Делать этого совсем не хотелось и, к счастью, не пришлось.
Тамара Васильевна, суровая женщина за пятьдесят с коротко стриженными и выкрашенными в иссиня-черный цвет волосами кого-то строго отчитывала по телефону, когда я заглянула в кабинет. Она сделала мне знак войти. Я уселась на свободный стул возле ее стола и принялась ждать, разглядывая книжный шкаф напротив, заставленный толстенными папками. Одновременно с тем, как Тамара Васильевна простилась со своим собеседником, меня посетила неожиданная догадка.
– Пошатываются? – спросила я.
– Нервы? Еще как.
– Я про ножки шкафа, – кивнула я в сторону провисших под тяжестью документов полок.
– Как бы однажды все это великолепие не свалилось на мою седую голову в самом прямом смысле. В переносном уже свалилось…
– А чем вы их подпираете?
– Подручными средствами, – пожала она плечами.
– Можно взглянуть?
– На что? – не поняла Тамара Васильевна.
Я подошла к шкафу и опустилась на колени. Аккуратно придерживая шаткую мебель одной рукой, другой я извлекла из-под левой ножки тонкую папку, сложенную вдвое. «Дело № 2443 Антохина В. Р.» значилось на картонной обложке.
– Заменим подпорку? – предложила я.
– Выбирай любую, – широким жестом Тамара Васильевна указала на нижнюю полку, которая находилась сейчас на уровне моих глаз. Я обвела взглядом корешки папок, не в силах сделать выбор.
– Смелее.
Я потянула за один из потрепанных фолиантов и едва успела извлечь на свет папку целиком, как стены кабинета содрогнулись от громкого возгласа Тамары Васильевны:
– Евпатий Коловратий! Три года ее ищу, – она ловко выхватила дело из моих рук. – Это ж надо…
Женщина положила папку на стол и принялась листать с блаженной улыбкой на лице. Как все-таки иногда мало нужно человеку для счастья.
Я достала из кармана упаковку одноразовых платочков и подперла ею шкаф. Пока соратница в радостном изумлении перекладывала листы на столе, я присела и открыла дело Антохиной. В папке был лишь один листок – рукописное заявление от дочери Марининой подруги.
– Значит, пока сделать ничего не успели…
Она мазнула глазами по папке в моих руках. Видела она ее будто впервые. Не дожидаясь ответа, я покинула кабинет.
В коридоре столкнулась с Селивановым.
– Пойдем кофе пить, – предложил он. – Мне коньяк подарили, пять звезд.
– Так кофе или коньяк? – попыталась я конкретизировать предложение.
Селиванов встал на пороге своего кабинета, держа дверь распахнутой передо мной, и, кажется, даже попытался втянуть свой внушительных размеров живот.
– Прошу!
Антон разлил по кружкам кофе. В одну плеснул коньяку, а над второй замер, вопросительно глядя на меня.
– У меня еще два занятия после обеда.
– Ну вот, разогреешь мышцы.
– Кстати, на одном из них жду тебя. Три в этом квартале ты уже прогулял, – напомнила я.
Селиванов поморщился.
– Не до физкультуры мне, Таня, поверь. Заявления несут и несут. Эпидемия драк, краж и нападений. – Он замолчал и посмотрел на папку у меня на коленях. – Неужели нашла?
– Ага, файл подпирал шкаф в кабинете Тамары Васильевны. Сходил бы ты, помог женщине по хозяйству.
– Боишься, упадет?
– Боюсь, как бы туда что-нибудь действительно важное не угодило. Вроде приказа о твоем повышении.
Допив кофе, я открыла папку. Итак, Веста Ростиславовна Антохина заявляла о пропаже ноутбука. Гаджет последней модели стоил, по моим прикидкам, немало. Тем не менее девушка проявила неосторожность и забыла его на автобусной остановке «Университет», где ждала транспорт. Пропажу обнаружила вскоре после того, как села в автобус. Вернуться Антохина смогла минут через пятнадцать, но за это время ценную вещицу успели умыкнуть.
– Сделаешь мне доверенность в мониторинговый центр, надо камеры проверить? – обратилась я к Селиванову, который в этот момент подливал коньяк себе в кофе.
– Будешь сама пропажу искать?
– Могу доверить это тебе…
– Не-не, своих дел выше крыши.
– Поэтому ты среди недели коньяк и хлещешь.
– Это кофе! – возразил он.
– Кажется, от кофе у тебя в чашке только запах остался.
Селиванов наклонился и принюхался. Поморщившись, убрал напиток в сторону, придвинул клавиатуру и застучал по клавишам.
– Учти, что дело ты нашла у Тамары Васильевны, – радостно напомнил Селиванов.
– Учти, еще один пропуск занятия по физической подготовке, и я докладываю начальству, – передразнила я не без ехидства.
– Жестокая ты женщина, Татьяна, – вздохнул Антон.
С последнего занятия я отпустила группу пораньше, что вызвало дружный вздох облегчения. Сама же быстро переоделась и вышла из здания. Я отлично знала дорогу до областного университета, который сама окончила несколько лет назад. Дождавшись автобуса, вскоре я выходила на нужной остановке. Судя по заявлению, Антохина дожидалась транспорта на противоположной стороне улицы. Я перешла дорогу и огляделась.
Сразу за автобусной остановкой небольшой сквер, отделяющий ее от главного корпуса университета. Справа и слева на приличном расстоянии – типовые пятиэтажки, на первых этажах
