Проклятье речного змея (СИ) - Райская Ольга

Сегодня с самого утра бизнес центр гудел, как растревоженный улей. Сотрудники носились по зданию, а все шесть лифтов постоянно сновали туда-сюда. В общем, работа кипела. А все почему? Потому что хозяин всего этого великолепия, а по совместительству генеральный директор и держатель контрольного пакета акций Дмитрий Петрович Заречный, с легкой руки коллег прозванный не иначе как Дракон Питонович Речной (за крутой нрав, внезапные вспышки гнева и любовь к рыбной ловле), был сегодня не в духе. Что-то у него не ладилось, а страдали простые клерки. Платили здесь хорошо, и место терять никто не хотел.

Антон Сергеевич Потемкин — драконий заместитель, друг и большой любитель женщин вошел в просторную приемную, белозубо улыбнулся миленькой секретарше Мариночке, водрузив на ее стол шоколадный батончик, и спросил:

— Лютует?

— Спасу нет! — пожаловалась блондиночка, подняв на симпатичного шатена полные грусти голубые глаза. — С утра огнем пышет! Все ему не так. Я уж три раза кофе меняла. То недостаточно горячий, то сахара ему мало, то, вообще, сорт не тот! Одним словом — ящер! А сейчас ему, вообще, Гарпия Андреевна звонит. Боюсь, сожрет — не подавится!

Последнюю фразу Мариночка уже пропищала и зажмурилась.

— Понятно, — хмыкнул Антон, медленно поднес дрожащую ладошку девушки к красивым чувственным губам, смачно поцеловал и, растягивая слова, произнес: — Придется спасти прекрасную даму от кровожадного дракона! Но за это вы будете должны мне ужин, Мариночка.

Он медленно выпустил нежную ручку, а девица зарделась, для приличия потупив взор в рабочий монитор.

Про привычку местных дам давать клички с мифологическим уклоном всем пассиям шефа Потемкин знал. Если память Антона не подводила, то только за последний год «СтройИнвест» успел пережить Химеру Сергеевну, Фурию Львовну, Мантикору Александровну и вот теперь благополучно переживал Гарпию Андреевну, которую в миру звали Британцева Светка. Красивая баба, но глупая. Если бы не борзела, могла бы еще пару месяцев попользоваться щедростью господина Заречного. А скупердяем тот не был.

Пора было спасать друга, а заодно завоевывать расположение, благосклонность и благодарность, которая, несомненно, последует от молодой сотрудницы.

— Можно? — тихо спросил Потемкин, чуть приоткрыв дверь в кабинет. И, получив одобрительный кивок, вошел.

Заречный что-то набирал в ноутбуке, а Светка висела на громкой связи.

— Котик, — пела она. Если что и бесило друга по-настоящему, то это обращения типа «котик», «пупсик» «медвежонок» и прочие «ежики». — Котик, ну можно я в губы еще гиалуроновой кислоты закачаю?

— В задницу себе закачай! — в сердцах буркнул Димка и снова застучал по клавишам.

— Так ты непротив, милый, чтобы я и попку себе поправила? Ура! Ты просто пусик! Не знала, как тебе об этом сказать, мой медвежонок!

Антон тяжело вздохнул, наблюдая, как меняется взгляд Заречного. Таким и убить недолго. Британцева оказалась еще глупее, чем он о ней думал изначально.

— Мозги себе закачай, Света! И не смей мне больше звонить! — Заречный отключил связь и тут же нажал селектор. — Марина!

— Да, Дмитрий Петрович! — тут же раздался испуганный, но мелодичный голосок секретарши.

— С Британцевой меня больше не соединяй. Никогда.

— Поняла, Дмитрий Петрович. Вычеркиваю! — радостно пискнула Мариночка.

Потемкин довольно улыбнулся. Ну вот, без особых хлопот заработал ужин в приятном обществе со вполне очевидным продолжением. В этом Антон уже почти не сомневался.

— Чего тебе, Антох? — спросил Заречный после того, как мужчины пожали друг другу руки.

— Да демонтажники мои вернулись ни с чем с Комсомола. Хотел спросить, в чем траблы?

Обычно Димон решал подобные проблемы на раз. Точнее, на памяти Потемкина, их вообще не возникало. Все проходило гладко, как по маслу. Но не в этот раз. Заречный нахмурился и вперил взгляд в витражное окно, за которым раскинулся город.

— Не понимаю, что с этим объектом не так, — наконец произнес он. — Сначала чиновники таксу вдвое загнули, потом с расселенцами бодались полгода, в итоге пришлось им царские хоромы выделять, только чтобы съехали.

— А сейчас в чем там беда, раз все съехали? — напрягся Потемкин.

— Все да не все, — тяжело вздохнул Димка. — Бабка там одна уперлась рогом. Предки, говорит, мои здесь, и я здесь останусь. Ни в какую ордер не берет! Зараза старая!

— А ей объяснили, что она к предкам-то легко на любом автобусе в любой момент доехать сможет? Что на том месте культурный центр для всех построят?

— Да уж не без этого! — Заречный с силой потер виски, словно его мучила головная боль.

— Звать-то ее как?

— Усольцева Агрипина Саввична.

— Как? — удивленно переспросил Антон.

— Ты слышал.

— Ну и имечко. Ископаемое какое-то.

Ожил селектор.

— Дмитрий Петрович, простите, что беспокою, но к вам тут посетитель, — пропела секретарша.

— Я занят, Марина! Для всех!

— Но это Усольцева Агрипина Саввична.

Мужчины переглянулись, подобрались и…

— Проси! — выдохнул Заречный, усаживаясь в свое кресло. Потемкин встал за его спиной. — И чая принеси, с сахаром, лимоном и чем там еще…

— Баранками, — подсказал Антон.

— В общем, сама сообразишь!

Глава 2

Глава 2

В кабинет вошла старушка. Обычная с виду. Аккуратная, чистенькая. Таких тысячи на улицах родного города, но в этой было нечто такое, что заставило Заречного напрячься и расправить плечи. Антоха за спиной крякнул, кашлянул и едва слышно выругался, видимо, в кулак, чтобы заглушить резкие слова. Дмитрий и сам бы хотел последовать его примеру, да не пристало главе фирмы так опускаться перед клиентом, с которым он планировал разойтись полюбовно. Хоть и предполагал — просто не будет.

— Добрый день, — Заречный поднялся и шагнул навстречу гостье, протягивая для приветствия руку.

Глупо. Потому что ведьма Усольцева смерила его таким изучающим взглядом, что внутри у него похолодело, а ладонь так и осталась протянутой.

— Может кому и добрый, — хмуро ответила посетительница.

Дмитрий хмыкнул и, чтобы сгладить возникшую неловкость, быстро убрал руку за спину, а потом открыто улыбнулся отрепетированной улыбкой. Такой какая, по мнению психологов, пиарщиков и кризисных менеджеров сражает наповал женщин и способствует возникновению симпатии между партнерами.

Бабка не оценила. Да и куда ей. Наверное, позабыла уже, как женщиной была, а партнер из нее, как из дерьма пуля. Так себе партнер, прямо скажешь. Плевать, ему главное, чтоб Усольцева документы подписала и ордер взяла, а потом на дальние озера или в устье, на несколько дней с удочкой. На природе все быстро забывается, а уж такое недоразумение в болоньевой курточке — тем более.

— Чем обязан? — в конце концов, это она к нему пришла.

— Ты что ли большое начальство будешь? — уставилась на него бабка. А глазищи голубые, яркие. Не бывает таких у старух — выцветают они к старости.

— Я, — не стал отпираться Заречный.

— Вижу, что ты. Вон какой вымахал, косая сажень в плечах-то. И умом мир не обидел, только мудрости не накопил, — не отводя взгляда, произнесла Усольцева.

И странное дело, вроде похвалила его, и ничего ругательного не сказала, а стало стыдно, будто отчитали, как нашкодившего мальчишку. Зря он думал, что с Усольцевой трудно будет. С этой кикиморой только чудо поможет договориться.

— Дмитрий Петрович, — ожил на столе селектор. — Чай подавать? С баранками.

— Подавай, — ответил Марине, стоящий рядом со столом Антон.

Заречный глубоко, почти обреченно вздохнул и отодвинул для гостьи стул.

— Присаживайтесь, Агрипина Саввишна. В ногах правды нет.

— Верно говоришь, — ответила бабулька. — В ногах нет. Правда, она в душе, да в сердце. А чаи мне с тобой распивать некогда. Я чего к тебе зашла-то, большой человек. Землю вам свою не отдам! Костьми лягу, а не отдам!