Пси - Александр Горбов

«Прямой кишкой», — уточнил сам для себя Андрей, — «Это очередная задница, дружок», — и добавил, — «Перманентная».

На затылок рухнул тяжелый удар, и бетонный пол милостиво принял Андрея в пыльные объятья. Град пинков и тумаков посыпался на жертву. Ботинок, дубинка, дубинка, снова ботинок. Он сжался, подтянул ноги к животу и закрыл голову руками. Краем глаза успел заметить — бьёт его правый, а второй, с ненавистью во взгляде, стоит и смотрит. Скучно смотрит, как на льва-людоеда, оказавшегося на проверку полевой мышью.

Андрею показалось, что из далекой глубины на него смотрит Захаров. Качает головой и шепчет о том, как глупо сдохнуть сразу после выхода на свободу.

— Хватит.

Сухой голос оборвал мучения.

— Погуляйте пока.

Топот уходящих ног звучал, как пение райского хора. Но внутри, под раскаленной лавой блокатора, ворочалась потревоженная пси-масса. Рычала запертым зверем, изгибалась волнами, рвалась наружу. И Андрей был впервые благодарен инъекции блокатора.

— Давай, тащись сюда, доходяга.

Пришлось волей-неволей подниматься. В комнате, до которой оставалось полтора шага, за массивным столом сидел человек с бесцветными глазами. Мятая форма на нем топорщилась углами, в унисон с темными морщинами на лице хозяина. Одинокие майорские звездочки презрительно блеснули медью на Андрея.

— Документы.

Справку майор читать не стал. Поднял её двумя пальцами и придирчиво осмотрел на свет.

— Регистрационную карточку.

Пластиковый квадратик с красной полоской лёг на стол.

— Контроллер?

Андрей расстегнул пуговицу на рукаве и задрал ткань, показывая край металлической коробочки, намертво пристегнутой к предплечью.

— Местный?

Андрей кивнул.

— Женат?

— В разводе.

— Родные есть?

В ответ Андрей только скривился. Отчего шрам, рассекающий нижнюю губу, вздулся белым червяком.

— Понятно… В общем, смотри сюда, Вереск. Становишься на учёт сегодня же. Лучше прямо сейчас туда иди. Вот адрес. Там тебе все правила объяснят. Сразу ищи работу и жильё, или поедешь обратно как антисоциал. Понял?

— Угу.

— Всё, вали. И без тебя дел полно.

У двери Андрей обернулся.

— Спасибо, майор.

— Исчезни уже. И пацанам моим не попадайся, покалечат.

Майор дождался, пока психот выйдет, и устало потер глаза. Будто в надежде получить молчаливое одобрение, искоса посмотрел на фотографию в рамке на краю стола. На ней весело улыбалась женщина с тонким профилем и яркими зелеными глазами. Андрей, наверное, не смог бы её вспомнить. Она сгорела от первых версий блокатора два года назад.

«Пацаны» майора были заняты — с брезгливыми выражениями на лицах выпроваживали из обшарпанного зала ожидания бомжа. Андрей проскользнул за их спинами и вышел на привокзальную площадь.

Город, родной и знакомый с детства, остался прежним. И в тоже время разительно изменился. Вместо чебуречной, где в чадном жару седой дядька Вагиз жарил вкуснейшие пирожки на свете, теперь стоял магазин телефонов. Темные экранчики, как глаза насекомых, холодно пялились из витрины. Словно здоровенная муха, проглотившая кусочек прошлой жизни. Там где раньше был сквер, с десятком чахлых березок и тремя скамейками, теперь высилось уродливое офисное здание, отражающее стеклами грязный тротуар. И тут же, рядом, непоколебимым столпом, удерживающим само мироздание, стояла древняя афишная тумба. Как и годы назад залепленная яркой рекламой.

Смешение знакомого до боли и совершенно нового, чужого, вызывало приступ головокружения и тошноты. А память-шутница издевалась, подсовывая уже несуществующее, обманывая мороком ложного узнавания, от чего становилось обидно и тоскливо. Как будто вернулся после долгой отлучки, а родительский дом продан, и в нем орудуют чужие люди.

Андрею мучительно захотелось напиться. Вдрызг. До пьяных слез и невнятного мычания. Сорвать контроллер, растоптать ненавистные ампулы, вымыть заразу блокатора из крови. Гигантскими крыльями развернуться в спектре эфира. И черным ветром выплескивать накопившуюся озверевшую пси-массу. Чтобы они поняли, каково это — держать в себе на привязи ураган.

Пальцы автоматически сложились в щепоть и больно ущипнули за бедро. Привычка, которую вбил в него Иван в первые месяцы в ЛИМБе. Сразу стало легче. Андрей мысленно обругал себя за срыв: какой смысл сгореть так глупо? Можно было красиво уйти гораздо раньше, например, при задержании. Или во время страшного «черного бунта». А теперь поздно и бессмысленно. Надо жить дальше, а не изводить себя сожалениями.

Город вспомнил потерянного пасынка и перестал морочить, водя по кругу. Теперь, даже не подглядывая в бумажку, выданную майором, Андрей знал, куда идти. Серое здание, где разместился Комитет Ментальной Чистоты, прозванный в народе ЧиКа, нашлось без подсказки. Здесь, в прошлой жизни, был ЗАГС, где он сначала расписался, а позже развелся со Светой.

Львы на ручках тяжелых дверей скалили на посетителей печальные морды. Когда-то отполированные тысячей рук до блеска, теперь звери покрылись темной патиной. Дверь устало скрипнула и распахнулась с тяжелым вздохом. Охранник, скучающий над сканвордом около турникета, выдал пластиковый одноразовый пропуск. И опять нырнул в лабиринт клеточек с буквами. Андрей мельком заглянул туда — слова большей частью были написаны с ошибками, но по странной прихоти случая подходили друг к другу.

— Второй этаж, восьмой кабинет.

Охранник ткнул пальцем в сторону лестницы, ревниво пряча журнал с головоломкой.

Возле нужной двери, по-над стенкой выстроилась короткая очередь. Небритый мужичонка с затравленными больным глазами. Надменная грузная дама в безвкусной шляпке. И бледный субтильный очкарик, мнущий в руках цветастый пакет.

Андрею не нужно было заглядывать в спектры эфира, чтобы понять, кто перед ним. «Незамазавшиеся». «Иуды». «Холодные». Те, кто почувствовав наступление первого «заворота» побежали в ЧиКа вставать на учёт и надевать контроллер. Давным-давно он жалел их, до хрипоты спорил, доказывая необходимость вернуть этих заблудших овец, показать им всю прелесть эфира. Пока он не узнал: «холодные» каким-то звериным чутьем чуяли полноценных психотов. И что обиднее всего, сотрудничали с ЧиКа, добровольно принимая участие в рейдах. Он возненавидел их с той же страстью, с которой защищал.

Все трое повернулись на звук его шагов. Очкарик поперхнулся, закашлялся и стал из белого красным. А женщина, словно поддерживая равновесие, побледнела. Липкий, как растаявшая карамелька, страх лился из них, наполняя воем куцый нижний спектр. И только боль в глазах небритого стала явственной и безнадежной. Андрей отвернулся, оперся о стену и прикрыл веки.

Чтобы успокоиться, Андрей стал крутить в уме «четки». Верхний спектр — кудель — ледяная арфа — фиолетовый — ветер — средний спектр — многорукий Шива — ангельские крылья — желтый — вода — нижний спектр — яма змей — пылающее железо — красный — индиго — глина — горячий карбункул. И снова по кругу, завивая пси-массу в кольца. Кто придумал странное упражнение? Как догадался, что этот набор образов