Певчая Птица Микала - Орсон Кард
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эй, парень, с тобой все в порядке?
— Малыш, этот придурок тебя задел?
— Кто-нибудь разглядел номер лицензии? Какой у него номер?
— Что-то вроде четыре-восемь-семь, кажется.
— Он приходит в себя.
Ансет открыл глаза.
— Где я?
— В Норзете, — ответили ему.
— Отсюда далеко от дворца? — Ансет смутно припомнил, что Норзет — небольшой городок к северо-востоку от столицы.
— Дворца? Какого дворца?
— Дворца Микала… Мне нужно к Микалу… — Ансет попытался встать, но голова все еще кружилась, и он пошатнулся.
Кто-то его поддержал.
— Странный парнишка…
— Дворец Микала!
— До него всего восемнадцать километров, мальчик. Ты что, собрался лететь?
На шутку ответил взрыв смеха. Ансет нетерпеливо поднялся и понял, что может стоять без поддержки. Какими бы наркотиками его ни пичкали, сейчас их действие почти прошло.
— Найдите полисмена, — попросил он. — Микал захочет поскорее меня увидеть.
Несколько человек снова рассмеялись, а один мужчина сказал:
— Обязательно ему передам, когда он заглянет ко мне на ужин!
Однако некоторые поглядывали на Ансета настороженно, потому что говорил он без американского акцента и вел себя не как уличный мальчишка, хотя по одежде и смахивал на такового.
— Я Ансет. Певчая Птица Микала.
Воцарилась тишина, потом несколько человек бросились на поиски полисмена, а остальные остались — поглазеть на мальчика, полюбоваться его прекрасными глазами, запомнить его облик, чтобы потом рассказывать об этом детям и внукам. Ансет, Певчая Птица, самое драгоценное сокровище Микала.
— Я прикоснулся к нему…
— А я помог ему встать и поддержал…
— Держитесь за меня, сэр, — сказал дородный мужчина, склоняясь в нелепо низком поклоне.
— Позвольте пожать вам руку, сэр?
Ансет улыбался, но не оттого, что ему было весело, а из чувства благодарности за уважительное отношение.
— Спасибо. Вы все мне помогли. Спасибо.
Появился полисмен и, извинившись за грязь в бронированном электромобиле, подсадил Ансета на сиденье и отвез в штаб-квартиру, где уже дожидался дворцовый флаер. Из флаера выскочил камергер в сопровождении полудюжины слуг, они помогли Ансету забраться внутрь, обращаясь с ним так бережно, словно он был сделан из стекла. Дверца захлопнулась, мальчик закрыл глаза, пытаясь скрыть слезы радости при мысли о том, что земля проваливается вниз, а впереди его ждет дворец.
Однако в течение двух дней его не пускали к Микалу.
— Карантин, — говорили ему.
Наконец, не выдержав, Ансет топнул ногой и воскликнул:
— Что за глупости!
И отказался отвечать на сотни вопросов, которые обрушивались на него с рассвета до заката и после наступления темноты. Наконец появился камергер.
— Говорят, ты не хочешь отвечать на вопросы, мой мальчик? — спросил он с наигранной веселостью, за которой, как давным-давно понял Ансет, люди обычно скрывают злость или страх.
— Я не твой мальчик, — возразил Ансет, решив испугать камергера и добиться его поддержки, как ему не раз удавалось сделать раньше. — Я принадлежу Микалу, и он, конечно, хочет меня видеть. Почему со мной обращаются, как с пленником?
— Карант…
— Послушай, я здоровее здорового, а все вопросы, которые мне задают, не имеют никакого отношения к моему самочувствию.
— Ладно. — Камергер тревожно и нетерпеливо замахал руками. Ансет однажды спел Микалу о руках камергера, и некоторые слова той песни заставили Микала смеяться. — Я все объясню. Только не сердись на меня, потому что таков приказ Микала.
— Чтобы меня не пускали к нему?
— Да, до тех пор, пока ты не ответишь на вопросы! Ты достаточно долго пробыл при дворе, Певчая Птица, чтобы понимать, сколько у Микала врагов.
— Знаю. И ты один из них? — Ансет сознательно дразнил камергера, используя голос, как кнут, чтобы рассердить, лишить терпения и заставить совершить оплошность.
— Попридержи язык, парень! — взорвался камергер. Ансет улыбнулся про себя. Победа.
— Ты наверняка понимаешь также, что люди, похитившие тебя пять месяцев назад, вовсе не друзья императора. Нам необходимо знать о твоем плене все.
— Я уже сто раз об этом рассказывал!
— Ты не говорил, чем занимался каждый день от рассвета до заката.
Ансета как будто ударили.
— Этого я не помню.
— Вот поэтому ты и не можешь встретиться с Микалом! — рявкнул камергер. — Думаешь, мы не знаем, что случилось? Мы зондировали твою память и так и эдак, но как бы искусно мы ни ставили вопросы, пробиться через блокировку сознания не удалось. Либо тот, кто ее ставил, сделал это очень искусно, либо ты сам мешаешь заглянуть в свой разум. Как бы то ни было, мы потерпели поражение.
— С этим я ничего не могу поделать. — Теперь Ансет начал понимать, что означают бесконечные расспросы. — Неужели ты думаешь, что я могу быть опасен для Отца Микала?
На губах камергера заиграла улыбка, в которой угадывался сдержанный триумф.
— Помимо блокировки памяти кто-то мог очень искусно внушить тебе приказ…
— Я не убийца! — закричал Ансет.
— Откуда ты можешь это знать? — воскликнул камергер. — Мой долг — защищать императора. Тебе известно, сколько убийц мы ловим? Каждую неделю не меньше дюжины. Яд, предательство, оружие, ловушки — это лишь половина того, что пытаются пустить в ход живущие во дворце, не говоря уж о приходящих слугах, за которыми приходится следить особенно тщательно. Большинство покушений мы пресекаем в корне, но некоторым удается подобраться к императору поближе. Ты имеешь возможность подобраться к нему как никто другой.
— Микал хочет меня видеть!
— Конечно, хочет, Ансет! Именно поэтому вы и не можете встретиться. Тот, кто поработал над твоим сознанием, наверняка знает, что ты — единственный, кого Микал захочет увидеть, несмотря на все, что с тобой случилось… Ансет, маленький глупец! Эй, капитан! Ансет, стой!
Увы, камергеру мешали бежать преклонные годы, и он все больше и больше отставал, пытаясь догнать Ансета, мчавшегося по коридорам дворца. Мальчик знал все самые короткие пути, ведь обследование дворца было одним из его любимых занятий. Он прожил здесь пять лет и успел изучить дворец лучше чем кто бы то ни было.
У входа в Большой зал, конечно, пришлось задержаться, но он быстро миновал все детекторы. Яд? Нет. Металл? Нет. Энергетическое оружие? Нет. Идентификация? Все в порядке! Мальчик был уже в дверях, когда появился капитан охраны.
— Парень, стой!
Ансет остановился.
— Поди сюда, Певчая Птица! — рявкнул капитан.
Однако Ансет уже разглядел в дальнем конце огромного зала маленькое кресло и сидящего в нем седовласого человека. Конечно, Микал заметил его! Конечно, Микал его позовет!
— Верните мальчика назад, пока он не переполошил всех своими криками, — велел капитан, и Ансета вытащили из зала.
— Если хочешь знать, Ансет, Микал приказал привести тебя в течение часа, еще до того, как ты устроил эту нелепую гонку. Но сперва тебя обыщут. Так, как я сочту нужным.
Ансета отвели в комнату для обыска, раздели, дав ему другую одежду («Дурацкую!» — сердито подумал Ансет), а потом в каждое естественное отверстие его тела, где можно было спрятать оружие, глубоко, болезненно проникли ищущие пальцы.
— Никакого оружия, и с простатой у тебя тоже все в порядке, — пошутил один из стражников.
Ансету было не до смеха. Потом под кожу ему вводили иглы, беря пробы на яды, с ладоней и подошв бескровно срезали тончайшие слои кожи, опять-таки чтобы проверить, нет ли там ядов или гибких пластиковых игл. Боль была не очень сильной, но процедуры были крайне неприятными, а вынужденная отсрочка казалась мучительной.
Однако Ансет смирился со всем этим — он проявлял злость и нетерпение лишь тогда, когда надеялся извлечь из них пользу. Никто, даже Певчая Птица Микала, не смог бы прожить при дворе так долго, если бы не умел держать свои чувства в узде.
Наконец Ансету объявили, что все в порядке.
— Постой, — сказал капитан. — Я все еще тебе не доверяю.
Ансет смерил его долгим, холодным взглядом, однако капитан охраны, как и камергер, знал Микала достаточно хорошо, чтобы понимать — если он не превысит своих полномочий, неприятности ему не грозят. Император никогда никого не выделял в своем окружении, даже этого мальчика — единственного человека, в котором, казалось, нуждался. И еще капитан знал, что Ансет достаточно хорошо разбирается в придворной жизни и не станет просить Микала, чтобы тот кого-нибудь несправедливо наказал.
Поэтому капитан взял нейлоновую веревку и крепко стянул Ансету за спиной руки, сначала в запястьях, а потом в локтях.
— Мне больно, — сказал Ансет.
— Зато это может спасти моему императору жизнь, — мягко ответил капитан.