Господь - Романо Гвардини

Как часто люди оправдываются плохой памятью, если они забывают о своем ближнем, иногда даже об очень близком человеке - о том, что ему нужно и что для него важно. Но большей частью дело не в плохой памяти, а в невнимательности, в неспособности услышать то, что говорит другой, отключиться от своих собственных мыслей, желаний, забот и проблем и безраздельно отдать свое внимание другому. Уделять время другому - это вовсе не означает проводить сним многие часы. Часто это невозможно. Уделять другому время - это значит, что если мы и посвящаем человеку лишь 10 минут, то эти 10 минут мы должны посвятить ему полностью, безраздельно. Это значит, что в течение этих 10 минут данный человек должен быть для нас самым важным в мире, будь он всего лишь шапочным знакомым или даже случайным встречным. В этом нет ничего нового. Древнее христианское правило гласит: самое важное время - это настоящее (не будущее, во имя которого нередко приносится так много кровавых жертв, и не прошлое, по которому так часто тоскуют; самый важный человек — это тот, с которым я сейчас имею дело, и самое важное дело - сделать ему добро).

Гуардини помогал неимущим студентам и еще не устроившимся молодым ученым. Если он замечал, что человек нуждается, то просто отказывался в его пользу от своих гонораров за выступления по радио или доклады.

В одной из своих книг Р. Гуардини пишет. «Человеку нужно помогать прежде, чем он попросит о помощи». Так он и поступал, и в этом сказывалось необыкновенно чуткое, внимательное и бережное его отношение к другому человеку. Недаром в одной из проповедей Гуардини отметил, что иногда человек так оказывает помощь другому, что тому хочется швырнуть ее в лицо благодетелю. Каждое воскресенье Гуардини служил литургию в студенческой церкви св. Людвига и, конечно, проповедовал. Церковь была переполнена молящимися и пришедшими послушать проповедь.

Мне приходилось беседовать с Р. Гуардини о Достоевском, писателе, которого он хорошо знал и высоко ценил. Конечно, Р. Гуардини не был согласен с выпадами Достоевского против католичества, носившими скорее публицистический характер, но давал высокую оценку его романам. Р. Гуардини написал книгу «Религиозные образы в произведениях Достоевского». Я много читала об этом великом писателе в России, преимущественно русских авторов, среди которых были и весьма известные, но такого глубокого проникновения в суть Достоевского, как у Гуардини, который даже не мог прочесть его в русском оригинале, я не нашла ни у одного из них.

Гуардини читал и курс о Достоевском, и писал о том, что Достоевский - единственный писатель во всем мире, которому удалось спроецировать внечеловеческое существование на человека так, что он остается человеком, но сквозь него проступает другое существование, высшее или низшее. Так, в Алеше просвечивает херувим, ангел, в Ставрогине - сатана, в Смердякове - легендарное растение-человек, а в князе Мышкине

- Иисус Христос. Но все же все они остаются людьми и потому срываются по-человечески там, где их прообразы не выказали бы слабости.

Мы не будем перечислять здесь всего написанного Романо Гуардини. Он написал много. Он чрезвычайно глубоко и вдумчиво интерпретировал очень различных мыслителей и поэтов - Сократа, Паскаля, Гель-дерлина, Рильке. Он писал духовные наставления молодежи, углубленные статьи-проповеди о разных аспектах веры, объединенные потом в книгу «Познание веры», писал о добродетелях в свете христианства, об истинности, справедливости, доброте и пр. В одной из бесед со мной он сказал: «Наша задача - свидетельствовать об истине. Любовь выше, но нам поручена истина, и мы должны освещать ее в разных аспектах». Сам он очень много для этого сделал.

Однако центральным произведением Р. Гуардини является предлагаемая читателю книга «Господь». Каждый, кто возьмет ее в руки, должен постараться не перелистать ее, а прочесть. Эта книга — глубокое проникновение в христианство, раскрытие ее сущности. Автор ее был христианином во взглядах и в жизни, во всех своих поступках.

Наряду с чисто формальным, обрядовым отношением к христианству, встречающимся, к сожалению, среди христиан всех исповеданий, существует еще, тоже во всех вероисповеданиях, широко распространенное стремление ограничить христианство этикой. Конечно, отрадно, если человек стремится избегать дурных поступков и совершать хорошие. А если это делается во имя Иисуса Христа, то вряд ли можно усомниться в том, что такой человек будет Им принят. И тем не менее, этого недостаточно. Христианство должно войти в мышление, пронизать его целиком. Все отношение к жизни, все ее восприятие, философия, наука, искусство должны предстать перед ним в свете христианства. Р. Гуардини цитирует в одном из своих произведений английского писателя Честертона, который сказал, что христианство - это то солнце, в лучах которого мы видим все окружающие предметы, весь мир, всю жизнь. На само солнце мы смотреть не можем, но мы видим все другое благодаря его свету.

Этот божественный свет вносил гармонию во все мышление, всю жизнь и все поступки Романо Гуардини. Ни одна из его книг, даже «Господь», не может дать полного представления о ее авторе. Тем более не могут дать его мои попытки набросать его портрет. Однако чтение предлагаемой книги даст каждому, кто захочет в нее вникнуть, очень много. Поэтому мы можем только радоваться, что издательство «Жизнь с Богом» предлагает русскому читателю эту ценную книгу.

Вера Пирожкова

Предисловие

Каждый, кто решается говорить о личности и о жизни Иисуса Христа, должен знать, какую цель он себе ставит и какие границы поставлены здесь всякому исследователю.

Можно, согласно духу нашего времени, попытаться написать психологический портрет Иисуса, но такая попытка заранее обречена на неудачу. Франциска Ассизского, например, можно изучать психологически -в той мере, в какой в нем, хотя он и простой человек, не начинается то, что выше человека и что одно только обосновывает истинного человека в Божьем смысле. Именно это имел в виду Павел, говоря, что о «духовном» человеке «судить никто не может» (1 Кор 2. 15). Тем не менее вполне возможной и прекрасной задачей было бы исследовать корни этой дивной личности, а также установить, чем определяется та или другая черта его существа, каким образом в нем сталкиваются силы, кажущиеся столь противоречивыми и все же образующие столь полное единство, и многое другое. В отношении Иисуса Христа такое исследование невозможно, по крайней мере за известными пределами. Когда пытаются тем не менее, его проводить, то разрушают Его образ. Ибо в самой глубине Его личности находится тайна Сына Божия, делающая немыслимой любую «психологию», та тайна, благодатным отблеском которой является невозможность «судить» о христианине. В сущности, делать можно только одно: показывать со все новых и новых исходных точек, каким образом все качества и существенные черты этого образа вливаются в непостижимое, -правда, в непостижимое, полное бесконечного обетования.

Можно также попытаться написать «Жизнь Иисуса», что, впрочем, делалось многократно. Но, строго говоря, и это невозможно. Жизнь Франциска Ассизского можно описать в той мере, в какой и здесь тайна возрождения и благодатного водительства не противостоит всякому «почему» и «откуда». Можно все-таки попытаться увидеть, какое место занимает он в своей эпохе, как она воздействует на него и, в свою очередь, формируется им, как он притягивает к себе все духовные силы своего времени, становится их непосредственным выражением и все же остается полностью собой, каким образом он ищет то Единственное, в чем он стремится себя осуществить, какие колебания, срывы, какие стадии свершения стали уделом его исканий.

У Иисуса и это возможно только в очень узких границах. Конечно, Он включен в определенную историческую среду, и понимание действующих в ней сил способствует лучшему пониманию Его самого, - но все же ни Его сущность, ни Его деятельность не могут быть выведены из исторических данных, ибо Он приходит из тайны Божией и в нее возвращается после того, как «пребывал и общался с нами» (Деян 1.21). Можно, конечно, проследить в Его жизни определенные события, имевшие решающее значение, можно постичь их смысловую направленность и увидеть, в чем воплощается этот смысл, - но «развитие» в собственном смысле этого слова постичь нельзя.

Столь же невозможно указать «мотивировку» хода Его судьбы и того, как Он исполняет Свою миссию, ибо последнее «почему» лежит в непостижимости того, что Он называет «волей Отца» и что ускользает от всякого исторического разъяснения.

1. То, что можно было написать о Нем, было написано в Евангелии. Например, как Он «преуспевал в премудрости и возрасте и в любви у Бога и человеков» (Лк 2.52), и что Он родился, когда пришла «полнота времен» (Тал 4.4), следовательно, возрос на определенной исторической почве. Из подобных изречений можно почерпнуть убеждение в том, что существует глубокая связь между Его образом и событиями, но при этом следует отказаться от распутывания этой связи, как это делается в обычном изложении истории - напротив, нужно вновь и вновь останавливаться перед событиями, каким-либо образом связанными с Ним, перед Его словом или делом, прислушиваться к Нему, поучаться у Него, поклоняться Ему и исполнять Его волю.