Посланник смерти - Александр Косарев

«Как странно, – подумал мужчина, – написано словно специально для меня. Интересно, кто и зачем это сделал?» Еще раз повторив про себя четверостишие, он начал спускаться по лестнице. Оказавшись на улице, мужчина неторопливо огляделся и выбросил связку ключей в стоявшую неподалеку урну. После чего, глухо пробормотав: «Ну вот, слава Богу, все и кончилось» – он опять надвинул шляпу на глаза и не оглядываясь двинулся в направлении Сухаревской площади.

Таким был финальный акт одной из самых удивительных и загадочных операций, проведенных работниками российских спецслужб в начале девяностых годов.

Утро 8 мая 1991 года не предвещало никаких неожиданностей. За окном вовсю светило солнце, а в постели было тепло и уютно. Вставать, несмотря на довольно позднее время, совершенно не хотелось. Сладкая полудрема вновь и вновь накатывала на меня, удерживая под одеялом. Неожиданно зазвонил стоящий на тумбочке телефон. Повернувшись на бок, я взял трубку.

– Алло, Сань, – услышал я голос своего школьного друга Михаила Воробьева, – ты встал или все еще дрыхнешь?

– Да нет, не дрыхну, – сонно пробурчал я, – уже почти что на ногах.

– А ты знаешь, по какому я тебе поводу звоню-то? – энергично продолжал он.

– Нет, – честно признался я, – не имею ни малейшего понятия.

– Хочу пригласить тебя в гости, на празднование Дня Победы, – сказал мой приятель. – Обязательно приезжай, не пожалеешь!

– Да-а, завтра же праздник, – вспомнил я. – Понял, Миш, обязательно буду. Что мне захватить с собой?

– Возьми, брат, пару-тройку бутылочек портвейна.

– Портвейна? – удивился я. – Ты с каких же пор стал любителем портвейна?

– Да нет, это не для меня, – засмеялся Михаил. – К отцу в гости приехали его бывшие сослуживцы из Рязани. Такие, знаешь, шустрые стариканы, так это для них гостинец.

– Все ясно, – ответил я, – и когда назначен общий сбор?

– Подъезжай к часу дня, – сказал Михаил.

– Договорились, – ответил я и положил трубку.

Вот так, совершенно буднично, началась эта удивительная и в чем-то даже загадочная история. Но о том, что заурядный телефонный звонок явился невольным детонатором произошедших впоследствии событий, мы узнали только по прошествии нескольких лет.

Выйдя из метро на Колхозной (теперь Сухаревской) площади, я прошел метров триста по Сретенке и, миновав выкрашенное грязно-желтой краской здание старой, ныне снесенной, средней школы, свернул в хорошо знакомый переулок. Поднявшись на второй этаж старинного, бывшего доходного дома, я нажал на кнопку звонка. Через несколько секунд за дверью послышались оживленные голоса, лязгнул еще дореволюционный засов и я увидел перед собой отца моего друга, Александра Васильевича Воробьева.

– Ага, – воскликнул он, – вот и Санек к нам пожаловал. Заходи скорее, снимай курточку. Леля (это его жена) только что пироги достала из духовки.

Фирменные пироги хозяйки дома я любил давно и беззаветно. Сказав положенные в таком случае поздравительные слова и вручив Александру Васильевичу авоську с тремя бутылками молдавского портвейна, я поспешил в гостиную комнату. Кроме Михаила и его мамы, раскладывающей на узорчатом фарфоровом блюде румяные ароматные пирожки, за столом сидели трое мужчин.

– Знакомься, Александр, – вскочил со своего места Михаил, – мой двоюродный брат Павел.

Я пожал руку привставшему со своего места молодому парню со светлыми волнистыми волосами.

– А вот и папины однополчане, – продолжил мой приятель, – Федор Леонидович и Николай Владимирович.

Поскольку широкий стол с плотно приставленными к нему стульями преграждал мне подход к гостям, я ограничился учтивым кивком в их сторону, после чего уселся на предложенное мне место. Вошел Александр Васильевич, побрякивая уже откупоренными бутылками.

Программа застолья была обычной: произносились тосты, гости закусывали пирожками, маринованными грибочками и всевозможными разносолами. Наконец все насытились, и слегка захмелевшие старики пустились в воспоминания. Поначалу я не прислушивался к их беседе, но после фразы одного из гостей: «А ты помнишь, Саня, как мы первый раз с немцами столкнулись в лесу под Тосно?» – навострил уши.

– Ну, еще бы, – утвердительно кивнул раскрасневшийся Александр Васильевич, степенно разминая папиросу, – знатный был бой. До сих пор не понимаю, как мы с вами уцелели. Немецкий снаряд так саданул по нашему танку, что прошил его, как картонку. Смотрю – в лобовой броне дыра, повернулся к корме – позади тоже дыра. Так он нас насквозь и продырявил. Просто чудо, что не задел никого.

Увидев, что я проявил к его рассказу интерес, он махнул мне рукой и сказал:

– Что, молодежь, интересно послушать? Пойдем с тобой на кухню, подымим, а заодно я расскажу тебе кое-что интересное.

Мы дружно поднялись. Михаил со своим братом остались в комнате, помогать Елене Петровне убирать со стола, а я вместе с ветеранами перебрался на кухню. Распахнув для притока свежего воздуха балконную дверь, мы закурили.

– Да, Сашок, – продолжил Александр Васильевич, – я и сам удивляюсь, как нашему экипажу удалось уцелеть в полном составе в такой жестокой многолетней бойне.

– Это все благодаря тебе, Василич, – обнял его за плечи Федор Леонидович. – Тебя словно осеняло в самые трудные минуты боя.

– Ты уж скажешь, – смущенно отмахнулся от него Александр Васильевич.

– А под Белгородом, – загудел низким и хрипловатым голосом Николай Владимирович, – помнишь, когда ты нас от смершевцев спас. Можно сказать, вырвал прямо из когтей дьявола.

– От Смерша? – удивился я. – Но ведь эта организация боролась только с германскими парашютистами и прочими диверсантами?

– Эх, молодой человек, – сказал Николай Владимирович, – это вы книжек про войну начитались. Расскажи и ему, Саша, про то, как мы разыскивали утопленный немцами броневик, пусть парень узнает, как оно на самом деле все было.

– Ладно, – кивнул Александр Васильевич, – так и быть.

Он положил пачку «Севера» на подоконник, вытащил оттуда папиросу и, прикурив, начал самый удивительный рассказ о войне, который я когда-либо слышал.

– Случилось сие приключение с нами в июле 1943 года в окрестностях города Белгорода, вскоре после начала немецкого наступления на Курской дуге…

Глава вторая

Шестиколесный броневик

Иногда в жизни происходят столь экстраординарные события, что и спустя десятилетия они вспоминаются свидетелями их во всех, даже самых мельчайших подробностях, так, как будто они случились только вчера. Случай, о котором поведал мне Александр Васильевич, произошел летом 1943 года в разгар боев на Курской дуге. В то время герои нашего повествования воевали на легком танке БТ-7 в составе отдельного батальона огневой поддержки. Находились они в тот момент во втором эшелоне наших войск, стянутых к южному выступу Курской дуги, так как бросать легкие танки против «Пантер» и «Тигров» наше командование посчитало неразумным. Чаще всего их батальон использовали для развития успеха там, где намечался прорыв, или для разведки и сопровождения войсковых колонн. Вот одно из таких, казалось бы, заурядных, заданий и запомнилось нашим танкистам на всю оставшуюся жизнь.