Тысячи ночей у открытого окна - Монро Мэри Элис

– Он не так уж плох, – ответила она с нарочитой веселостью, стараясь не обращать внимания на облупленные и закрашенные оконные рамы и кое-как замазанные пятна ржавчины на черной чугунной ограде. Надо сказать, дом выглядел немного усталым от жизни. – Но ничего такого, что не могли бы исправить забота и уход. Как думаешь, Том?

Вместо ответа ее шестилетний сынишка спрятал лицо в складках ее юбки. Фэй устало вздохнула.

На высоком крыльце у двери стояла респектабельного вида пожилая дама в огромной шелковой шляпе цвета персика. Одной рукой она прижимала к груди большую черную сумку-клатч, а в другой держала папку с бумагами. Подтолкнув детей вперед, Фэй решительно нацепила на лицо улыбку и громко спросила:

– Миссис Ллойд?

– Добрый день, – унылым голосом произнесла пожилая дама, махнув рукой. Она тяжело спустилась по ступеням лестничного пролета и прошла вперед, все так же широко улыбаясь. – Вы, должно быть, миссис О’Нил. Рада с вами познакомиться. Как ваши дела? – воскликнула она, энергично протягивая руку.

– Хорошо, хоть мы и устали, – ответила Фэй, пожимая руку хозяйке дома. – Мы только что прибыли в Лондон.

– А это и есть ваши милые детки? – Миссис Ллойд внимательно посмотрела вниз поверх своего слишком короткого, словно срезанного носа, явно прикидывая, какой ущерб смогут нанести эти два создания ее имуществу. За ее приторно-сладким тоном легко читалась попытка скрыть откровенное неудовольствие и нелюбовь к детям – потенциальному источнику беспорядка.

Мэдди и Том тут же спрятались за Фэй и схватились за материнскую юбку. Фэй несколько неуверенно попыталась изобразить улыбку, пока ее тянули с обеих сторон за пояс, и отчаянно желая, чтобы хоть один раз ее дети приветливо улыбнулись кому-нибудь вместо того, чтобы нелюдимо смотреть исподлобья и что-то робко бормотать.

– Поздоровайтесь, дети, – с натянутой улыбкой обратилась к ним Фэй. – Мэдди? – чуть ли не с мольбой она посмотрела на свою старшенькую.

Фэй не надо было видеть детей, чтобы узнать, какими глазами ее дорогие малыши смотрят на приземистую старуху в смешной нелепой шляпе и осуждающим взглядом блеклых глаз. Ведь дети интуитивно чувствуют людей, и она научилась уважать их мнение.

– Они просто стесняются, – пробормотала она, едва удерживаясь от того, чтобы трусливо спрятаться подальше от этих въедливых глаз, как это сделали детишки. – И они очень устали от долгого путешествия. Я уверена, они почувствуют себя гораздо лучше, когда мы окажемся в доме.

– Вы имеете в виду, в вашей квартире, – поправила миссис Ллойд, осуждающе изогнув бровь. – Вам следует отныне разговаривать на правильном английском языке.

Фэй стиснула зубы. Понятно, миссис Ллойд принадлежала к тем людям, которые обожают поучать других и никогда не сомневаются в своей правоте.

– Да, конечно, в квартире, – послушно повторила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, и нервно поджала пальцы в кожаных туфлях-лодочках.

Миссис Ллойд порылась в недрах своей сумки и торжественно извлекла оттуда связку ключей.

– Держите! – воскликнула она. – Давайте войдем и осмотрим вашу квартиру. Она расположена на первом этаже и, как мне кажется, это лучшая квартира во всем доме. Осторожнее с вашим багажом, он несколько тяжеловат, на мой взгляд. Кстати, здесь у нас в Англии первый этаж расположен над тем этажом, который выходит прямо в сад. То есть у вас это был бы второй этаж. Вам это известно, надеюсь?

Она повела всю разношерстную компанию, которая наполовину тащила, наполовину несла тяжелые чемоданы и сумки, в глубь дома, а затем вверх по лестнице в гостеприимную прохладу небольшого темного, отделанного декоративными панелями холла. Фэй уронила свой чемодан, закрыв от усталости глаза, и ощутила лимонный запах полировочной восковой пасты, которой обычно натирают деревянную мебель и другие деревянные поверхности в английских домах, а также тонкий аромат цветов. Хлопчатобумажные кружевные занавески закрывали высокие окна, а под ними примостился изящный столик с инкрустацией в стиле хэпплуайт. На столе лежала белоснежная накрахмаленная салфеточка, на которой стояла ваза с лилиями. Фэй улыбнулась, успокаиваясь, и расслабилась. Она всегда считала, что именно холл задает тон и говорит об общей атмосфере дома, и, судя по всему, здесь царит атмосфера безопасности и безупречной чистоты. Она высмотрела три латунных почтовых ящика на дверях и сразу же обнаружила на одном из них свое имя.

Том потянул ее за юбку и украдкой показал на маленькие блестящие латунные же колокольчики, висящие над каждым из ящиков.

– Колокольчик, это очень оригинально, – сказала она, подумав о том, что колокольчик не делает жилище безопасным. – А здесь есть какая-нибудь охранная сигнализация? Бдительность никогда не помешает.

– Это очень маленький дом, – фыркнула миссис Ллойд. – Здесь всего три квартиры. И колокольчики прекрасно выполняют свою задачу. Этого вполне достаточно.

– А в самом здании есть система охраны? – снова поинтересовалась Фэй, думая, что этих глупых колокольчиков отнюдь не достаточно для безопасности.

Миссис Ллойд приподняла брови с выражением человека, только что съевшего лимон.

– У нас весьма респектабельный район. К вашему сведению, преступность в Англии не свирепствует так сильно, как в вашей стране, – сказала она, поджимая губы, и продолжила, резко добавив надменности своему аристократическому тону: – Я не вижу необходимости в какой-то специальной охране.

– А если я захочу поставить такую систему в свою квартиру? – настойчиво продолжила допытываться Фэй.

– Пожалуйста, вы можете поставить любую охранную систему в свою квартиру, если желаете. Разумеется, полностью за свой счет. – Она резко развернулась, раздувая ноздри от негодования, и распахнула дверь. – Вот, пожалуйста, ваше жилье.

Все тревоги и страхи Фэй улетучились в тот же момент, когда она переступила порог залитой солнечными лучами гостиной с широкими арочными окнами и высокими потолками с лепниной. Благостное чувство, которое она испытала при виде старинного особняка и садика, здесь только усилилось, наполняя ее надеждой на то, что все обязательно будет хорошо. Ее сердце радостно билось, когда она обходила светлые, полные воздуха, уютные комнаты, скользила пальцами по поверхности антикварных столиков с поцарапанными ножками, креслам с вмятинами на больших мягких сиденьях. Это был живой дом, в котором уют был гораздо важнее стиля, этот дом располагал к уютному чаепитию, и именно такой дом был нужен детям.

Фэй наполнило непреодолимое сентиментальное чувство, которое она испытывала, читая свои любимые романы Джейн Остин, вдыхая аромат роз или глядя на улыбающиеся лица своих родных и любимых на старых поблекших фотографиях. Темный деревянный пол в комнатах был покрыт потертыми восточными коврами приглушенных оттенков. На противоположной стороне комнаты часы с филигранной позолотой, стоящие на украшенной изящным орнаментом каминной доске, отметили перезвоном первую четверть часа. Сердце Фэй начало медленно оттаивать при мысли о том, насколько не похожа эта ее новая квартира на бесцветный, прозаичный, лишенный индивидуальности дом в Иллинойсе, который она совсем недавно покинула.

На первый взгляд эта квартира казалась воплощением мечты и выглядела так, как в представлении американцев должны были выглядеть добротные английские дома, принадлежащие среднему классу. И здесь, подумала она с надеждой, ее дети наконец-то смогут обрести иную, более достойную жизнь. Теперь ей осталось лишь молиться о том, что она сможет сделать их жизнь счастливой.

– Здесь все просто изумительно! – сказала Фэй.

Миссис Ллойд улыбнулась с видимым удовлетворением.

– Это дом моей матери, – пояснила она, и голос ее неожиданно смягчился. – Все эти вещи принадлежали ей. Вернее, принадлежат. Миссис Форрестер все еще живет наверху, ее комнаты находятся на третьем этаже. Когда-то, очень давно, этот дом принадлежал одной большой семье. Но, как и многим нашим соседям, нам пришлось разделить его поэтажно на квартиры и сдавать их внаем. Боже мой! Тому уже минуло двадцать пять… нет, тридцать лет! Да, когда-то это был великолепный дом. А теперь… вот… ну что ж… – Легкая тень раздражения скользнула по ее лицу, когда она услышала жалобный звук, который издали пружины кушетки. – О нет, дети! Ни в коем случае нельзя так прыгать на диван!