В Эфире. Дилогия (СИ) - Гарцевич Евгений Александрович

И, судя по физическим показателям, владелица капсулы сейчас под кайфом трахается где-то на лыжном курорте. Точнее, уже затрахалась, но система почему-то не рассматривает ситуацию как экстренную и не дает команды на открытие капсулы и вызов аварийных служб. А без разрешения владельца капсулу не вскрыть — хоть ломом бей, хоть ковыряй. Право на неприкосновенность таких устройств с недавних пор прописано в конституции.

Руслан торопил меня, а Борман вышел в коридор, собираясь подогнать машину для поездки в больницу. Я завершил диагностику, параллельно взломав коды доступа (плюс еще три года тюрьмы). Впрочем, если я сотру следы диагноста, а Руслан не будет палить капсулу, то фиг меня отследят…

Просчитывая все это в голове, я отключал работу модулей по одному. Сразу все не вырубить — может система сдохнуть.

В питательном блоке вышел из строя фильтр-ограничитель, и девушка явно схватила передозировку. Я отключил кондиционер, и температура тела стала повышаться. Глядя на корректно заработавшие датчики, Руслан сказал, что у нас максимум пять минут, потом уже сердце остановится. Уточнять, откуда у него такие познания, я не стал — кровь текла по стенке все быстрее.

Долгожданный щелчок замка мы услышали одновременно с воплем сигнализации. Крышка капсулы открылась, панель замигала красными огоньками, как взбесившаяся новогодняя елка.

Я так и не понял, почему пострадала девушка. Кровь у нее текла из носа, а еще из-за уха, куда обычно вживляют информационные чипы. Что-то, видимо, повредило чип и заблокировало данные контроля самочувствия. Откуда-то возникла преграда между центром контроля здоровья игрока и системой экстренного оповещения. Системе в итоге не удалось распознать передозировку.

Руслан оттеснил меня, аккуратно перенес безжизненное тело девушки на диван, и начал реанимацию. Убедился, что она дышит, взял шприц и, бормоча себе под нос, что-то ей вколол.

Молодая, симпатичная, хоть и не в моем вкусе, стройная блондинка с короткими волосами. Аккуратная грудь, длинные ноги. Глаза закрыты, на лице кровь. Из особых примет — только маленькая татуировка на предплечье. Очень знакомая татуировка: вид сверху на схему мозга с черточками пропусками в виде лабиринта — знак Академии Таламус. И если девушка недавно оттуда, то понятно, откуда такая страсть к экспериментам и новым ощущениям.

Гребаные фанатики! Живи мы лет триста назад, они бы шли в бой за царство небесное, а сейчас воюют за реал. Собирают сирот и потерянных, увозят в свой интернат подальше от благ цивилизации и начинают ковать из них орудие офлайна. Вырваться можно только двумя способами: или побег, или назначение на службу во внешнем мире. Но даже это сложно назвать полноценным освобождением. Я, например, два года расплачивался с Русланом, который вывез меня из секты. Подготовка, документы, транспорт, убежище — дешево это не стоило, и одна несвобода сменилась другой. Долг был с адскими процентами, но я все же его выплачивал, а попутно даже подружился с Русланом.

Помню, как впервые после побега погрузился в виртуальную реальность. В тот раз я, предварительно взломав ограничитель, играл тридцать шесть часов без остановки. Сильно об этом пожалел, но обошлось, конечно, без таких сложностей, как с этой девчонкой. Потом тоже экспериментировал с модами и уровнями ощущений, только без секс-игрушек и наркотиков.

Каждый справляется по-своему — она ушла в отрыв, а я, как только освоился, перебил татуировку. Залил поверх ненавистного круга большой черный крест, ярко прописав внутри название своего греха. Была когда-то давно секта фанатиков в игре Far Cry — писали на теле собственные грехи, а потом вырывали кожу, вытравливая их из себя. Сам я вытравливать ничего не собирался, а вот грешить я только начинал. Мой грех — гордыня, как у Джордано Бруно, по крайней мере, как я себе это представляю.

— Руслан, как она? — Что-то меня смущало. — У нее какой-то имплант, но «академики» не ставят ничего подобно…

Договорить я не успел. Сначала от удара извне распахнулась входная дверь, и в комнату влетел металлический цилиндр, звонко скакнув по столику и скрывшись в мусоре на полу. В коридоре мелькнула голова в тактическом шлеме, кто-то крикнул на английском «вспышка», и тут же ударило по ушам и глазам.

В игровых шутерах такое частенько со мной случалось — экран затягивает белая пелена, все звенит, гудит, отдается эхом, но звук при этом как будто идет сквозь вату. В реальности, однако, все оказалось намного хуже. Почудилось, что я получил кастетом по лбу, а в глаза прыснули перцовым баллончиком. Я упал на колени, с трудом понимая, что происходит. В комнату вбегали какие-то силуэты в бронежилетах и касках. Мимо меня, кажется, пролетело тело стокилограммового Бормана, кто-то бил прикладом Руслана, меня кто-то тащил куда-то, и все кричали.

Когда я более-менее пришел в себя и, пересилив боль, огляделся. Оказалось, что мы с Борманом и Русланом сидим на полу, а яркий свет нескольких фонариков бьет в глаза. На границе света и тени я, проморгавшись, разглядел сквозь слезную пленку чьи-то армейские ботинки.

В сторону Руслана метнулась тень, перекрыв один из лучей. Это был человек, одетый в черную форму какого-то частного охранного предприятия. Руслан получил удар открытой ладонью — звонко, с размаху. Голова у него дернулась, и он завалился в сторону лежащего без сознания Бормана.

— Что ты ей вколол? — крикнул человек в черном и поднял Руслана рывком, схватив за воротник куртки.

— Вы кто, черти? — невнятно сказал Руслан, сплевывая кровь. — Вы знаете, куда вы вломились? Вам всем пи…

Боец не стал дослушивать и снова ударил, потом еще и еще. После каждого удара он повторял: «Что ты ей вколол?» И бил до тех пор, пока Руслан не простонал что-то похожее на «налоксон ультра».

— Хороший мальчик, — сказал мужчина и бросил избитого на пол. — Все мордой в пол, и чтоб ни звука.

Команду я сразу выполнил. Я ведь не Руслан, чтобы борзеть под дулом автомата. За мной не стоит ни десяток перекачанных Борманов, ни дядя, генерал полиции. За меня даже отомстить некому. Похоже, нам еще повезет, если эти уроды просто сдадут нас в полицию. Руслан притих — что-то наверняка задумал. Может, ждал пока очухается Борман.

В комнате продолжалась суета, слышался топот. В потемках кто-то споткнулся о пивную банку, валявшуюся на полу. Девчонку унесли. Потом послышался цокот каблуков, и на границе света появилась черная лакированная туфля на шпильке, загорелая щиколотка и край черных брюк. Женщина что-то негромко сказала охранникам, и меня схватили за волосы, развернув лицом к свету.

Я расслышал, как какому-то Алексу приказали стеречь нас до приезда полиции. Опять застучали каблуки, но уже прочь из квартиры. Погас свет — остался только один фонарик, луч которого нервно перемещался по комнате. С матом застонал Борман.

Когда луч сдвинулся в мою сторону, Руслан закричал, дав сигнал Борману. Тот рванулся, как в американском футболе, плечом сбивая охранника в сторону двери. Удар вышел не столь эффектным, но достаточным для того, чтобы охранник отшатнулся. Борман ударил еще несколько раз, вытолкнув бойца за порог, и запер дверь. Руслан заорал: «Валим, быстро!»

В берлоге имелся потайной выход— дыра в стене, прикрытая плазменным экраном. И вот теперь Руслан с Борманом варварски отодрали этот экран, открыв проход в соседнюю квартиру. Я метнулся к капсуле, чтобы забрать свой коммуникатор, но его там не было — либо завалился куда-то, либо унесли нападавшие. Искать было некогда, Руслан с Борманом уже ждали меня с другой стороны пролома. Мебели в смежной квартире не было, лишь здоровенный шкаф, которым сразу завалили дыру, когда я в нее пролез. Было слышно, как преследователи пытаются выбить дверь в оставленной комнате.

Квартира, куда мы перебрались, находилась в другом подъезде, и это дало нам шанс. Мы бросились к выходу, оставляя следы на пыльном полу. Лифт ждал нас, я сам его программировал на такие случаи. Мы доехали до второго этажа и вошли еще в одну квартиру Руслана, где быстро переоделись и смыли кровь. Вылезли через балкон, пробрались по крышам каких-то технических построек и разбежались в вечернем сумраке, каждый в свою сторону. Руслан обещал разобраться и позвонить.