Вечная молодость (ЛП) - Сара Ведлер

По поводу Пейшенс я не уверена. Хоть она и смотрит на учительницу, но в то же самое время накручивает свои волосы на палец, словно витает далеко во облаках. Я вспоминаю свое школьное время. У нас не было такого, чтобы никто не слушал учителя, и также не было компьютера, который мог бы нас развлечь. Местом для рук была парта, а взгляд должен был быть устремлен вперед. Когда нарушалось одно из этих правил, это означало, что весь класс проведет ночь на спортивной площадке.

Раздается звонок на перемену, и за нарядными шторами ученики начинают двигаться. Они опускают свои экраны, некоторые сразу же подпрыгивают. Как и в любой другой день, я отступаю и пропадаю в соседнем классе, который в это время пустует. Я беззвучно закрываю дверь и смотрю, как одноклассники Пейшенс один за другим несутся в коридор.

Они сейчас на год или два младше меня, руки и ноги большинства выглядят слишком длинными и неуклюжими. У меня никогда не было такой фигуры, причиной чему могли быть тренировки. Однажды повзрослев, они никогда снова не станут молодыми и энергичными, а я, в то время как они стареют, сохраняю тело семнадцатилетней девушки.

Один из учеников, прыщавый мальчик, смотрит в моем направлении, и я пригибаюсь. Мои рефлексы идеально натренированы. Если я в данный момент ни на что не отвлечена или по какой-то причине ошеломлена, я буду всегда быстрее любого из учителей и учеников во всей закрытой школе.

Когда я снова выпрямилась, я увидела, как Пейшенс и её подруги проходят мимо, рыжеволосая Аделла и Рода, блондинка, как и Пейшенс, но ее волосы явно короче. Они склонили головы друг к другу и шепчутся о чем-то. Я могу только надеяться, что ни у кого из парней нет чувств к Пейшенс, так как если это на самом деле так, все усложняется, хотя, нет, это скорее неприятно.

Из других классов справа и слева также сейчас выходят ученики, на выходе они превращаются в один плотный поток, и я больше не вижу Пейшенс. Я жду, пока последние опоздавшие не исчезнут из коридора, потом я покидаю пустой класс и убегаю.

Я ловко поворачиваюсь на право и иду тем же крадущимся способом, который уже годы служит мне для того, чтобы не терять из виду Пейшенс дольше, чем это необходимо. Хоть она и в безопасности в интернате, по меньшей мере, в течение всего дня, но как говорит ее отец: «Проблема опасности в том, что она непредсказуема».

Я пробегаю дальше до кладовой, в которой уборщицы хранят свои вещи. Мне не требуется включать свет, так как этим путем я ходила уже сто раз. Каждое движение, каждый захват рукой отточены. Я наклоняюсь над мусорным ведром и устройствами для уборки, распахиваю заслонку, ведущую к вентиляционной шахте. Следующим делом я сначала проталкиваюсь ступнями внутрь, поворачиваюсь на живот и вешаю заслонку обратно на место ее крепления.

Я ползу назад, пока я не добираюсь до первого поворота. Там я могу повернуться и теперь двигаюсь быстрее, не смотря на спертый воздух, тесноту и темноту вокруг меня. Передо мной, на низком потолке, висит паутина, я убираю её в сторону. Я внимательно слежу за тем, чтобы моя обувь не ударялась об металл узкой шахты.

Хоть мне и нужно поторопиться, я должна быть тихой, так, как если бы меня обнаружил управляющий или один из учителей, у меня были бы серьезные проблемы. Я должна была бы объяснять, что ищет работник питомника в вентиляционной шахте, и я боюсь, что на это при самом сильном желании не нашлось бы никакого логического ответа.

Наконец, я добираюсь до конца и выкарабкиваюсь из шахты, снова следя за тем, чтобы ее прочно за собой запереть. Теперь я в одном из буфетов, которые как всегда в это время еще пустуют. Из кухни уже пробивается тяжелый, пряный запах, но моя последняя трапеза здесь была слишком давно для того, чтобы я могла узнать этот запах. Я бы никогда об этом не подумала, но все же когда тебе нельзя есть, тебя покидает аппетит. Есть без смысла не доставляет никакого удовольствия.

Я прокрадываюсь мимо кухонной двери. Она открывает взору зазор, через который видно, как шмыгают туда-сюда бесчисленные фигуры в белых жакетах. Как всегда, они слишком заняты, чтобы заметить что-то. Не более чем через два часа в этом помещении будет обслуживаться более тысячи школьников. Интернат-Вудпери - это крупнейшая школа в Новом Оксфорде, к тому же самая богатая. В поселениях рабочих нет вообще ни одной школы и в Ничьей Земле, конечно, тоже.

Я оставляю кухню позади себя и бегу к одному из окон. Оно открыто. Недалеко от подоконника я цепляюсь и делаю смелый прыжок, падаю с хороших пяти метров в пропасть и приземляюсь на ноги. Чтобы приостановить тяжесть моего собственного веса, я приседаю. И тотчас я снова выпрямляюсь. Я нахожусь на противоположной стороне от школьного здания Пейшенс в уединенном месте огромного кампуса, в котором преподают десятым классам.

Предо мной простирается парк, который отделяет синевато-серые школьные здания от жилых построек. Школьный двор находится немного в стороне для того, чтобы учащиеся школьники не были потревожены теми, кто сейчас на перемене. Я убегаю, сокращаю путь через озелененную территорию, остаюсь в тени деревьев. Во время своего обучения я была хорошей бегуньей. Когда я бегу, у меня такое чувство, как будто мои ноги - это два робота, которые сами двигаются подо мной.

Иногда у меня возникает такое ощущение, как будто бы я между двумя шагами вообще не касаюсь земли. Ветер спутывает мне волосы, и я не чувствую никакого напряжения, хотя до школьного двора и потом до конюшни огромное расстояние. В конце концов, я на месте, поспешно вхожу через заднюю дверь в конюшню. Лошади в стойлах испугались, когда я медленно подошла к центру. Все будут думать, что все это время я пробыла здесь.

Совершенно спокойно я подхожу к передней двери и открываю ее. Моя собака Мали поднимается из своего угла, устланного сеном, подтягивается и следует за мной. Теплый дневной свет падает в стойло, и пушинки пыли танцуют на солнце. Сегодня прекрасный день. Некоторые лошади тихо ржут и бьют копытами.

— Совсем скоро вы сможете выйти в загон, — успокаиваю я их, потом выхожу наружу. В дали виднеется, что первые ученики уже добрались до игровой площадки, шумные пяти- или шестиклассники. С Мали, идущей рядом со мной, я прохожу через загон и остаюсь стоять у забора, пока я не вижу Пейшенс.

Она вышла из тени зданий вместе с Аделлой и Родой. Довольная я глажу Мали по голове и отпускаю ее обратно к забору. Потом я медленно иду назад к конюшне, чтобы выпустить лошадей наружу, которые были подарены некоторым ученицам их родителями.

Мне в этом повезло, так, как если бы не было такой должности, как работник питомника, мне пришлось бы подать заявление на место учительницы, а для этого я не только слишком молода, но также, к сожалению, совершенно не подхожу. Чересчур упряма, как всегда говорили мои собственные учителя. Ни один человек, может быть примером для других.