Мальчик с Остоженки - Петр Павленко

- Чем же спасло, если не довезли? - недоумевая, спросила Зина.

- А вот слушайте! Я ведь не один был в Москве такой храбрый мальчуган. Таких, как я, маленьких красногвардейцев, были десятки, а может, сотни. И несколько из них лежало как раз в этом госпитале у Никитских ворот. Захватив госпиталь, юнкера выбросили ребят с третьего этажа на улицу... Ну, вот мне и повезло, до госпиталя меня не довезли, но я увидел здесь кое-кого из красных, рассказал им, что творится на Остоженке, и получил важнейшие новости для Добрынина. Все дело было теперь в том, чтобы скорее добраться до дому. Но как?

Решил я пробираться через Арбат на телеге. Возчик убежал, конь все равно без присмотра. Еду и думаю: "Ну вот, сейчас обязательно убьют". Нет, ничего, как-то удачно вышло. Иногда кричат мне: "Эй куда?" - "За убитыми!" - отвечаю. "Кто послал?" - "Полковник Мартынов". Ну, и никто, конечно, не проверял, кто такой Мартынов и куда он меня послал. От Никитских ворот до Остоженки ехал я целый день. Только к вечеру благополучно добрался в чайнушку, к Добрынину.

На второй день отряд Добрынина взял Зачатьевский монастырь, и я из чайнушки тоже за ними перебрался. Но белые не ослабевали. Бой шел круглые сутки. Наших полегло тогда очень много. И Добрынина в руку ранило. По-видимому, из окна. Стали мы производить обыски во всех домах - нет ли там переодетых офицеров и юнкеров, - и я тоже опрашивал подозрительных. Станет такой говорить, что он здешний, а я ему сейчас же вопрос: а какой номер трамвая тут ходит? Он не знает. Ну, сразу и видно, что соврал. К вечеру второго дня захватили наши одного парня, студентом назвался. Рассказывает он про белых, что они, дескать, все отступили к Волхонке и тут у них всего человек двадцать, так что легко их выбить открытой атакой. Гляжу на парня - что-то в нем знакомое, а не пойму что. Наконец сообразил - сапоги! На нем те самые сапоги, что я бросил во дворе на Зачатьевском. Пригляделся - да это ж тот самый юнкер, что подобрал тогда мой сверток. Ну и поймал его. Он сначала так и сяк, а потом признался, что юнкер и остался для разведки. "Наших, говорит, много кругом переодетых. Вот вы увидите, что ночью будет". Наши не поверили ему. "Это он нас пугает", - говорят. Но только стемнело - как они и начали с крыш, с чердаков, из форточек, из подвалов. И этой ночью пулей в живот был убит Добрынин.

А я той же ночью понял, что нашел на Остоженке свое подлинное призвание. И я повоевал-таки, - с удовольствием сказал полковник. - Я уж повоевал! И вот, знаете, Зина, каждый раз, когда я уже взрослым человеком шел в бой, мне представлялось, что я все еще мальчик с Остоженки, и что мне только двенадцать лет, и жизнь моя вся впереди...

Зина встала.

- Я пойду, - сказала она, - и переверну вверх ногами всю вашу Остоженку, но обязательно кого-нибудь найду из ваших знакомых.