Отец – 1 - Арикс

– Я держу тебя, солнышко, о, боже мой, твой подбородок… – женщина была в полном замешательстве. Она заметила кровь на рубашке, которая заменяла ребёнку пелёнки, и будто бы разрезанный подбородок, и её паническое состояние втрое усилилось и руки задрожали.

В то же время Герман одним глазом заметил, как через дорогу проезжала машина очень похожая на такси. Он не стал терять времени и проорал:

– Там машина через дорогу, кажется такси. Везите ребёнка в больницу, про меня ни слова, пусть он останется у них.

– О чём вы? – удивилась женщина, махая рукой машине, которая, слава Богу, заметила её и сразу остановилась.

Это действительно было такси, а сам таксист оказался далеко не равнодушным человеком.

– Везите ребёнка в больницу, – катаясь по земле, выкрикнул Герман.

– Вы его отец?

– Это неважно. Запомните; вы меня не видели, вы нашли только ребёнка и не знаете, что произошло.

– Но как же… А что будет с ним, если…

– Нет времени объяснять, – громко перебил Герман. – Отвезите и всё. Прошу вас.

Потрясённой женщине не оставалось ничего, кроме как следовать просьбе мужчины. В такой ситуации не было времени на размышления, – ребёнок истекал кровью, и каждая секунда была жизненно важной. Таксист еле смог разобраться в ситуации, которую наблюдал, но, понимая, что она непростая, выбросил из головы все вопросы и взял себя в руки. Женщина бросила Герману связку ключей и, убегая к машине, сказала:

– Я позвоню дяде, будьте там, где лежите, он приедет и окажет вам помощь, не беспокойтесь, просто терпите.

– Что это за ключи?

– Передайте их моему дяде, я не закрыла аптеку. Не забудьте.

Женщина уже была в нескольких метрах от такси, но никак не хотела замолчать, ведь оставлять Германа в таком состоянии, лежащего холодной ночью посреди улицы, было нелёгким делом. Таксисту, который, увидев младенца в крови, перекрестился раза три, такое зрелище, несомненно, запомнилось на всю жизнь.

– Не волнуйтесь, он скоро приедет и отвезёт вас на свою ферму, всё будет в порядке.

Еле выдерживая боль в колене, Герман не нашёл сил поблагодарить женщину и лишь поднял руку.

– Как зовут ребёнка? – во весь голос спросила она напоследок, уже закрывая за собой дверцу машины.

– Дмитрий. Его зовут Дмитрий, – из последних сил выкрикнул Герман, понимая, что только что придумал имя младенцу.

Глава 1

– Нет, я не собираюсь торчать здесь полдня, – нервно твердил мужчина, почти размахивая руками в аэропорту. – Я требую свой чемодан немедленно.

– Если вы сдали его в багаж, он не потеряется, – ещё больше нервничала женщина, пытаясь успокоить прилетевшего пассажира. – Произошла ошибка, пожалуйста, потерпите, пока нам…

– У меня нет времени! Плевать я хотел, моя дочь лежит сейчас в больнице. Вы это понимаете? Она попала в аварию. Я узнал об этом лишь недавно и вылетел первым рейсом. – Взбесившись, мужчина ударил по столу кулаком, забыв, что его рука не железная.

Больше не задерживаясь, он, нахально сбивая любого на своём пути, вышел из аэропорта и, по всей видимости, навсегда забыл о том, что сдавал в багаж достаточно большую сумму денег.

Близился вечер в многолюдной Москве, где дорожные пробки заставляли людей часами просиживать в машинах и нетерпеливо ждать возможности наконец-то нажать на газ и хоть на пару метров приблизиться к нужному пункту. Торопившийся мужчина, вылетевший из аэропорта, как ракета, сейчас больше всех не мог переносить эту, казалось бы, обычную будничную ситуацию, и его руки нервно барабанили по рулю, нередко изо всех сил упираясь в его центр, в результате чего ему приходилось выслушивать выражения от близко стоящих водителей: «Что ты сигналишь, ненормальный? Не ты один торопишься, баран». И хотя такого рода слова слышались с разных сторон чуть ли не ежеминутно, нужно было признать, что и сам Дмитрий вёл себя не совсем прилично, и потерянный багаж не мог быть оправданием его агрессивного поведения.

Да, это был тот самый Дмитрий Останин, уже перспективный бизнесмен, мужчина лет тридцати семи, который помнится вам ещё младенцем в столице Чехии, в которого стреляли его же родители и который чудом выжил в тот злосчастный день. И он также не мог понять, откуда взялся этот странный шрам у него на подбородке. Но с тех пор утекло слишком много воды, и теперь это был человек, который ничего не помнил из своего тёмного детства и знал лишь, что его жизнь началась в детском доме, зато успел прожить достаточно насыщенную жизнь.

Узнав о беде своей дочери, он тут же вернулся в Москву из далёких США, оставив нерешёнными свои заокеанские дела, и теперь мысленно молил Бога, чтобы она осталась цела. Сейчас его ничто не интересовало, и даже о той немалой сумме денег, которую он по своей глупости оставил в потерянном чемодане, он полностью забыл.

Путь к больнице, куда он спешил, оказался долгим и отнял слишком много нервов и сил, сбив на некоторое время мужчину с толку. Вдобавок начался ливень, который не только усилил эмоциональное напряжение, но и хорошенько промочил Дмитрия. А около выхода он ещё и поскользнулся, окончательно испортив свой дорогой костюм. Ноге тоже пришлось несладко, и, хотя это не был ушиб, мужчина готов был бежать и со сломанной ногой – ведь в больнице лежала его родная дочурка Екатерина.

Оказавшись в коридоре, он немедленно снял свой мокрый пиджак, которым умудрился как-то вытереть голову, бросил его на первое попавшееся кресло и помчался вперёд на поиски какого-нибудь врача. На первый взгляд можно было предположить, что больницу собирались закрывать, так как поблизости не оказалось ни одной медсестры. Но чуть позже, когда Дмитрий пробежал немалое расстояние и собирался сделать крутой поворот налево, сохраняя шансы при такой скорости столкнуться лбом со стеной, перед ним возникла женщина в хирургической маске на лице. Испугавшись резкому появлению мужчины, молниеносно вылетевшему ей навстречу, она выронила из рук листы бумаги.

– Простите, – сообразил, что нужно извиниться, Дмитрий, – Екатерина Останина – что с ней? Как она?

– Вы кто? – спросила женщина, собрав свои листы.

– Я её отец. Где она?

Пока Дмитрий приводил дыхание в порядок, женщина с некоторой горечью рассказала всё, что знала:

– Автокатастрофа. Есть пара рассечений, есть некоторые повреждения, но несерьёзные. Сначала рассматривалось сотрясение мозга, но мы ещё не уверены. Сравнительно ей повезло, в таких авариях почти во всех случаях у жертв бывают…

– С ней всё будет в порядке? – не выдержал Дмитрий. – Когда она встанет?

– Всё ещё в процессе – доктор решит, когда можно будет её выписать, – волнуясь, сказала женщина. – Но вы должны кое-что знать.

Дмитрий почувствовал что-то неприятное и, внимательно посмотрел в её глаза – у него начало нарастать беспокойство. Сердце словно подсказывало ему, что он услышит очень печальную новость.

– Говорите, – сквозь зубы проговорил Дмитрий, с трудом владея собой.

Женщина с волнением оглянулась и, с трудом перенося тяжесть такого момента, сдавившую ей грудь, тихо сообщила:

– Ваша дочь очнётся, но не будет помнить абсолютно ничего, даже своего имени. Полная потеря памяти. Мне очень жаль.

Дмитрий остолбенел, и перед глазами у него появилась какая-то чернота. В первые секунды он отказывался верить в это и настойчиво врал сам себе, но глаза женщины были уверенными и не сомневались в свой правоте.

– Простите, – выдавила она из себя и, повернувшись, медленно стала уходить, жалея, что ничем не может помочь действительно пораженному мужчине.

Стоять больше не было сил, и Дмитрий присел, обхватив голову руками. Постепенно из глаз у него потекли слёзы, которые невозможно было остановить или сдержать. В то же время в голове и перед глазами возникло первое, что поражает душу, – неотразимая улыбка дочери, чья красота была воистину бесподобной. Вырисовывались длинные влажные волосы Екатерины и казались сейчас такими же прекрасными, как и во время их совместного отдыха в Майами-Бич, когда она весело подбегала к нему на пляже, возбуждённо подталкивая его к различным мелким глупостям, как, например, нарядиться в кого-то страшного и случайно подплыть в таком виде к другим туристам. Вспомнились и нежные разговоры за завтраком, и её радость, когда она добивалась успехов и бегом тащила отца это отпраздновать. Её объятия, когда она произносила слова «папа». Неужели он этого больше не услышит? А вдруг она вспомнит своего отца? Как ей объяснить всё, что рассказать? Вопросы терзали душу Дмитрия и всё глубже наводили на размышления. Было очевидно, насколько сильно он любил свою дочь и сколько раз уже успел обвинить себя в этом несчастном случае. А сможет ли он простить себя за то, что не был рядом с нею в это время? А может, это его вина, может, это он недоглядел? Голова у Дмитрия постепенно стала кружиться вместе с неутихающей болью.