Лорды гор. Белое пламя - Ирмата Арьяр

«Или ты вместо него», – рассмеялась Безымянная.

«Или я, раз ты боишься».

«Ты меня совсем запутал. Я часто не понимаю тебя, но знаю, что если мой выбор окажется неправильным, мне никогда не стать стражем Белогорья. Так?»

Холодный ветер нежно коснулся ее щеки, взъерошил мех капюшона.

«Почему никогда, маленькая синеглазая незабудка? Ты просто станешь вейриэнной гораздо позже. Сегодня – тот редкий момент, когда ты сможешь приблизить свое освобождение от храмового ошейника. Ведь ты из-за него даже не в состоянии быть на солнце, чтобы заниматься с кем-нибудь из моих собратьев в полную силу».

Она вздохнула, потрогала замерзшими пальцами шершавую полоску ошейника, прилипшего к ее коже так плотно, что иногда казалось: он уже навсегда врос в нее, стал ее частью. Ошейник был сделан из кожи змеи ушайды и обладал многими необычными свойствами. Одним из них была способность сжиматься под воздействием солнечного света так сильно, что храмовый раб мог задохнуться.

Мерзкое украшение неота получила после первого и последнего бегства на поверхность в надежде, что там-то синты ее не смогут поймать и она разыщет если не отца, то его товарищей. Увы, пятилетняя девочка не учла, что у подземных жителей тысячелетняя договоренность с риэнами, строго соблюдавшаяся горцами, и лорд Этьер вынужден был вернуть беглянку жрицам.

Но после этого случая с ней впервые заговорил дух ее погибшего на чужбине отца. Так что отчасти цель была достигнута. Оказалось, синты так тщательно скрывали синеглазую полукровку, что вейриэны решили, будто ребенок погиб вместе с матерью.

Безымянная помнила свой восторг и свое горе, когда она поняла, что ее отец все еще не возродился. Ведь сказки синтов утверждали: белые воины воскресают, не успев умереть, потому они непобедимы. Только его поддержка помогла девочке пережить страшное наказание, когда беглянку впервые заперли в змеиной яме.

В пределах храма отец по-прежнему не мог говорить с дочерью. Но это было уже не так страшно, как полное одиночество. Неота полюбила работу в подземных садах за пределами храмовых пещер и даже сама вызывалась чистить логова ушайд. После того как на нее надели ошейник и поселили среди них, змеи лишь играли с девочкой, пропахшей их слизью, но не трогали. И полукровка могла хоть часами слушать отца и впитывать его знания.

Большего пряника, чем обрести свободу, трудно было предложить, и девушка решилась.

«Хорошо, папа. Я согласна. Раз уж я не могу немедленно изменить свою судьбу, то хочу попробовать, каково это – решать судьбы мира. Это звучит гордо, – с брезгливой гримасой произнесла низшая из парий. Пусть отец знает, как она относится к его манипуляциям. – Почти как владеть миром».

«Не возгордись. Это еще не власть над миром, – рассмеялся вейриэн. – Да ее и не существует ни у кого. Это всего лишь ход в бесконечной игре до следующего выбора».

Ветер снова бережно коснулся щеки девушки и вдруг дернул за выбившийся из-под капюшона сияющий локон.

«Эй! – возмутилась неота. – Я хочу знать намного больше. Цель твоей игры я немного уже представляю – вернуть белую королеву против воли горных лордов и даже синтов. Так?»

«И даже против ее воли. Но и это лишь тактический ход. Наша цель как стражей всегда была, есть и будет – безопасность и жизнь Белогорья от начала до конца веков. А для этого надо устранить такое мерзкое явление в Эальре, как Темная страна».

Неота благополучно пропустила почти все высказывание. Устранить Темную страну, словно это камушек под ногой! Нереально. И вместо того чтобы ужаснуться глобальности планов, девушка изумленно выпалила:

«Подожди. Против ее воли? Так королева уже родилась?»

И опять ответом ей было молчание.

Впрочем, неота уже отвлеклась: всходило солнце, а это фееричное зрелище всегда заставляло ее сердце трепетать от восторга. Она даже вскочила с валуна, чтобы ее, подземной жительницы, на крохотную долю мига раньше коснулся свет. И не заметила другого чуда: как ее нога ступила на воздух над обрывом так спокойно, словно под стопой не пропасть оказалась, а каменный язык скалы.

«Осторожно, моя звездочка». – Порыв ветра, ударивший в грудь, заставил ее отступить от края.

Неота поняла отца по-своему: закутала шею плотнее в меха, чтобы солнечные лучи не коснулись змеиного ошейника, и громко крикнула восторженное:

– Эгей! Привет, Солнце! Я люблю тебя!

И утренняя феерия началась.

В долине Лета еще лежала тьма, скрывая от глаз ее тайны, а одна сторона обрамлявшего ее горного кольца вспыхнула золотисто-розовым светом. Сияющие ледяные вершины гор словно рождались заново, вырастали из стремительно убегающей черноты. У Безымянной захватило дух от их красоты. А когда внизу проснутся разноцветные гейзеры и в небо поднимутся дивные, сверкающие цветы водяного сада, зрелище станет совсем волшебным.

Тут ее взгляд уловил движение в воздухе: кто-то, похожий на сверкающий в рассветных лучах снежный смерч, летел к долине с противоположной стороны.

«Это мастер Рагар?» – Будущая вейриэнна узнала его снежного дракона.

«Его ученик. Принц Лэйрин. И, кажется, его подружка Лилиана».

Неота выдохнула с облегчением. Уже не раз под руководством отца, воспитывавшего будущую стражницу, она вот как сейчас, спрятавшись за валунами, наблюдала за тренировками горцев и даже за принцем. Наверняка с разрешения его учителя, вряд ли Рагар оставил бы без внимания наблюдательницу. Но кто знает, как высший вейриэн отреагирует на ее присутствие в сердце Белых гор – долине Лета?

Дракон, больше похожий на белый крылатый вихрь, чем на живое существо, опустился на специальную площадку и освободился от всадников. Солнце взошло достаточно высоко, чтобы осветить ребристую поверхность каменного дна долины и пробудить магические гейзеры. Уже начали набухать, словно почки, первые разноцветные родники, пока совсем крошечные. Потом они распустятся дивными цветами.

Неота смотрела на тренировочный полигон сбоку – так лучше будет виден путь прохождения учениками полосы препятствий. Ведь ей не так и важно, кто из них первым придет к финишу и чей белый балахон останется самым чистым после танца со струями окрашенных во все цвета радуги вод. Ей главное – видеть, к каким уловкам прибегают соревнующиеся, оценить свои шансы.

Иногда Безымянной казалось, что дух отца, смотревший на долину ее глазами – хотя мог бы взирать из любой точки пространства и без помощи смертной, – дух вейриэна здесь тоже судья, а не наблюдатель. Отец учил дочь даже с того света, но прежде всего он – страж Белогорья. А вейриэны, как казалось храмовой рабыне, никогда ничего не делают просто так, без двойной пользы.

Между тем в долине, как и обещал отец, происходило что-то из ряда вон выходящее.

Неота увидела, как за спиной принца Лэйрина, опустившегося перед Лилианой на колени («В любви, что ли, признается?» – фыркнула неота), появилась группа молодых горцев во главе с беловолосым лордом-риэном. Его неота тоже знала не понаслышке: лорд Наэриль, молодой глава дома Раэн, был частым гостем в синтских подземельях.

Не успели горцы сойти с невидимой тропы духов, как между Лэйрином и Наэрилем завязалась стычка.

До неоты не долетало ни звука, но о Наэриле она слышала от матери только хорошее: он не обидел ни одну синтку и заботился о своих подземных жителях, никогда их не обманывая при расчетах за работу в шахтах. Потому симпатии неоты были на его стороне. А мелкого и щуплого для своих лет принца Лэйрина девушка почти возненавидела, когда тот ударил лорда ногой, извернувшись в прыжке.

«Тоже мне, будущий король!» – мысленно возмутилась Безымянная.

«Ты сейчас мыслишь как рабыня своих же предрассудков, – упрекнул неоту отцовский голос. – Вейриэнна никогда не возьмется судить конфликт, не разобравшись в причинах, и никогда не будет делить конфликтующих на своих и чужих. Стражи зрят суть, а не видимость. Кроме того, твоей задачей вейриэнны будет охрана будущей королевы, а принц Лэйрин – ключ к ее возвращению».

Драку прекратил Дигеро.

Его фигуру неота тоже узнала бы на любом расстоянии, почувствовала бы, даже стоя спиной. Проверено. Может, так проявлял себя «узел судьбы», или она тоже умеет смотреть глазами духа вейриэна, как и отец – ее глазами? Или это потому, что в ней течет его кровь и она – наполовину вейриэнна, а все белые воины едины от века до века, даже те, кто уже умер, или еще не рожден, или еще, как она, не прошел обучение в халайре Белого Пламени.

Халайра. Ее мечта.

Ей нужно всего лишь получить имя, и храм вынужден будет отпустить ее, признав свободу ее воли. Только у вещи не может быть ни своего имени, ни своей воли.

Халайра – это не братство, поскольку есть и сестры, и не орден, как у служителей культа равнинного бога. Халайра – это и духовная семья, и военный союз стражей Белогорья. А пока она для вейриэнов – спарка, искра, отлетевшая от общего костра.