Одинокие люди - Луис Ламур

И тогда они бросились вперед. Их было двое - один с окровавленной ногой хромал, но бежал, а второй стрелял на ходу. Я бросил винтовку и с глазом, слезящимся от осколков камня, схватился за нож.

Я довольно крупный парень шести футов трех дюймов ростом, и хотя немного худощавый, но с сильными плечами и руками. Нож у меня тяжелый, острый, как бритва, и когда эти двое апачей запрыгнули в ложбину, я изо всех сил полоснул одного, услышал крик и на меня повалилось тяжелое тело. Двинув индейца коленом в пах, я оттолкнул его и упал сам, чуть не попав под удар ножа, который наверняка снес бы мне голову.

Один апачи лежал, но сознание не потерял. Поднимаясь, я увидел сквозь заливающие глаза слезы, как он схватил валявшуюся рядом винтовку, и бросился на него, левой рукой отбив в сторону дуло, а правой всадив в него лезвие.

Он отбросил меня, я упал, а они кинулись на меня вдвоем. Один был с простреленной ногой и ножевой раной, второй - с порезанной грудью и бицепсами, но оба дрались, как тигры, можете мне поверить. Следующие тридцать или сорок секунд напоминали собачью свару - не разобрать кто, где и что, пока я неожиданно не обнаружил, что я, задыхаясь, лежу на земле лицом вниз и широко открытым ртом хватаю воздух.

Наконец я приподнялся на руках, перевернулся и сел.

Один апачи был мертв, мой нож все еще торчал у него в груди. Я перегнулся и вытащил его, ища взглядом второго. Он лежал на спине с дырой от пули в бедре и по меньшей мере тремя ножевыми ранами, одна из которых сильно кровоточила и выглядела серьезной.

Я нащупал свою винтовку и загнал патрон в патронник.

Апачи лишь смотрел на меня, может быть он был парализованным, потому что не сделал ни единого движения. Еще двое мертвых индейцев валялись рядом со склоном.

Сдернув оружейные пояса с мертвых, я нацепил их на себя, все время поглядывая на живого. Потом вернулся, поднял с земли нож, наклонившись над живым, вытер лезвие о его одежду и сунул нож в ножны. Собрав винтовки индейцев, я разрядил их, и зашвырнул подальше.

- Ты хороший боец, поэтому я не буду тебя убивать, - сказал я оставшемуся в живых апачи. - Если выберешься, ты свободен.

Я подошел к лежащей на земле фляжке и поднял ее. Как я и думал, там плескалось немного воды, и я выпил ее всю, не спуская глаз с кромки ложбины.

Приближался вечер. В округе могли бродить другие группы индейцев. Я еще раз заглянул в ложбину. Раненый оставался лежать, хотя и пытался приподняться. Я заметил большой камень у него под шеей, о который он наверное стукнулся головой, когда падал.

Внимательно оглядевшись, я спустился в мелкий овражек, проложенный сточной водой с холма, и пошел по нему.

И тут обнаружил, что хромаю. Бедро и нога болели, и когда я взглянул на них, то увидел, что индейская пуля попала в оружейный пояс на бедре, воспламенила два патрона, и осколки впились в ногу. Это была простая царапина, но крови пролилось немало. Кроме того, ее удар был достаточно чувствительным, похоже, у меня там неплохой синяк.

Тени постепенно крались от скал в пустыню, и вдруг стало темно и холодно.

Неожиданно раздался голос:

- Если хочешь выжить в этих краях, сними шпоры.

Это был Испанец Мэрфи. Они с Роккой и Джоном Джей Бэттлсом появились сзади из-за кустов. Тэйлора убили.

Мэрфи потерял в перестрелке мочку уха, а Рокку пару раз оцарапало пулями.

- Скольких ты уложил? - спросил Бэттлс.

- Четверых, - сказал я, зная, что это было больше, чем какой-нибудь ветеран столкновений с апачами убил за всю свою жизнь. - Точнее троих и одного тяжело ранил, - поправился я и добавил: - Билли застрелили.

- Нам лучше убираться отсюда, - предложил Испанец и мы цепочкой двинулись к лошадям. Их осталось всего две, поэтому мы решили ехать в седле по очереди.

Испанец был с меня ростом, но на двадцать фунтов легче, чем мои сто девяносто. Он любил читать и всегда читал все, что попадется под руку книги, газеты и даже этикетки на консервных банках.

Мы тронулись в путь. Через некоторое время я забрался на коня Тампико Рокки, а он пошел пешком. К рассвету обе лошади устали, да и мы тоже, однако позади осталось шестнадцать миль, а перед нами на равнине показалась дилижансная станция.

Мы были от нее в нескольких сотнях ярдов, когда из двери вышел человек с винтовкой в руках, и мы были уверены, что за окном стоит еще один, судя по тому, как первый старательно держался от него подальше.

Когда мы подошли к двору, он посмотрел на Мэрфи, потом оглядел нас и сказал:

- Привет, Испанец. Что случилось? Апачи?

- У вас есть пара лошадей? - спросил я. - Мы можем купить или нанять на время.

- Заходите.

Внутри было прохладно. Я упал на первый попавшийся стул и положил винчестер на стол. Второй человек, наблюдавший из окна, оставил свой пост и с винтовкой вернулся на кухню, где принялся греметь кастрюлями и сковородками. Первый подошел к столу с деревянным ведром и бурдюком.

- На вашем месте я бы вначале пил понемногу. - Мы так и сделали.

Управляющий станцией облокотился о стойку бара.

- Тыщу лет тебя не видел, Испанец. Я уж думал, что тебя давно повесили.

- Еще успеют, - сказал Джон Джей Бэттлс.

Развалившись на стуле, время от времени отхлебывая воду из ведра, я почувствовал, что прихожу в норму.

Испанец откинулся на спинку стула, понес к губам кружку и посмотрел на управляющего станцией.

- Кейс, сколько ты работаешь?

- Года два, может, два с половиной. Жена от меня ушла. Сказала, что Запад не место для женщины. Вернулась к родственникам в Бостон. Я ей иногда посылаю деньги. Боюсь, что иначе она может вернуться.

- А я так и не женился, - сказал Испанец. Он взглянул на меня. - А ты, Телль?

Пару секунд я в замешательстве не знал, что ответить. Подумал об Энджи, о том, как я видел ее в последний раз и первый - высоко в горах Колорадо.

- Моя жена умерла, - сказал я ему. - Она была прекрасной девушкой... чудесной.

- Плохо, - сказал Испанец. - А ты, Рокка?

- Нет, сеньор, я не женат. Была у меня девчонка... но это было давно и далеко отсюда, amigos. У ее отца было много коров и много лошадей... а у меня - ничего. К тому же я полукровка, - добавил он. - Моя мать - апачи.

Я глядел в пол, следя за разбегающимися трещинками часто оттираемых от грязи досок. Тело постепенно впитывало потерянную влагу, захотелось спать. Мне нравилось сидеть в этой спокойной комнате, где солнце через дверь нарисовало на полу желтый квадрат, и даже жужжание мух казалось приятным я остался жив.

На руках до сих пор багровела кровь апачей. У меня не было возможности отмыть ее, но я скоро отмою... скоро.

Комната была такой же, как сотни ей подобных, отличаясь только полом. В большинстве домов пол был земляной. Здесь стояло несколько грубо сколоченных столов, несколько стульев и лавок. Потолок был низким, стены глинобитные, крыша сделана из жердей, замазанных глиной. С кухни донесся запах бекона и кофе.

Испанец Мэрфи заворочался на стуле.

- Телль, из нас получится неплохая команда, почему бы нам не держаться вместе?

Из кухни вышел повар с тарелками и сковородкой, полной бекона. Он расставил тарелки и разложил мясо, потом ушел и вернулся с кофейником и тарелкой кукурузных лепешек. Еще одно путешествие на кухню - и он принес объемистую миску frijoles - больших мексиканских черных бобов - и черствый яблочный пирог, порезанный на четыре части.

- Нам нужна пара лошадей, - сказал я, оглядываясь на Кейса.

- Вы их получите, - ответил Кейс. - Думаю, боссам понравится, что я перевел их в более безопасное место. Мы в любой момент ожидаем нападения индейцев.

Он указал на бекон.

- За это можете поблагодарить Пита Китчена. Он у себя выращивает свиней, называет их индейскими подушками для булавок - их иногда так утыкают стрелами, что они становятся похожими на дикобразов.

Джон Джей Бэттлс, плотный, крепкий парень, взглянул на меня.

- Сакетт... Знакомое имя.

- Так ведь мы познакомились, вот оно и знакомое, - согласился я. У меня не было желания рассказывать ему, кто я такой. Как только он узнает, тут же вспомнит бой в округе Моголлон-каунти и смерть Энджи, а мне хотелось забыть об этом.

- Я все же думаю, что из нас получится хорошая команда, - сказал Испанец.

- Которую повесят рядышком на одном дереве, - ухмыльнулся Джон Джей Бэттлс. - Вы же слышали, что сказал Кейс.

- Я все равно никуда не собирался, - произнес Рокка.

- Позже, - сказал я. - Соберемся попозже. Мне надо кое-куда съездить.

Все посмотрели на меня.

- Говорят, моего племянника похитили индейцы. Я еду в Сьерра-Мадре выручать его.

Они подумали, что я сошел с ума, да и я тоже так считал. Первым заговорил Рокка.

- Один? Сеньор, этого не сможет сделать целая армия. Это же убежище апачей, где не смеет появиться ни один белый.

- Мне надо, - сказал я.

- Сумасшедший, у тебя крыша поехала, - внес свое слово Кейс.

- Он еще маленький, - ответил я, - и наверное чувствует себя таким одиноким. По-моему, он ждет, что кто-нибудь приедет и спасет его.