Усталость (или жизнь по Шимону Афлало) - Даниэль Скляднев

Я знал, о каком случае рассказывал Шимон — речь шла о князе Романе. Но мне было все еще непонятно, куда мой приятель клонит. Была у Шимона привычка: ошарашить собеседника чем-нибудь этаким и тут же все подытожить и сделать неожиданный убийственный вывод. Людям незатейливым, как Цион (хозяин заведения) подобный прием мог нанести психический ущерб. Сам-то я привык...

"Да вот, смотри, случай. Паренек один, Василием звали... Конченый с рождения. Короче, он мне рассказывал, как еще в Москве он и одна подружка выпили маленько по-русски и стали играть, кто кого сильнее уделает... Ну, ударит, короче." "Ударит?" — спросил я с удивленной улыбкой. "Ну, да! — воодушевленно продолжал Шимон, — Буквально так — кто кого сильнее ударит! Ну, барышня начала первой и не очень-то, я понял, его достала. Он паренек крупный был — натуральный бычина. Ну и, короче, его очередь, он слегка так приложился — подружка жестко приземлилась головой на трубу — труба была там — и лежит не дышит". Я снова непонимающе взглянул на Шимона: к чему это все? А Афлало нес с тем же жаром: "Василий прибалдел — девка-то не вавакает! Короче, выволок ее к дороге, тормознул тачку — водила взял их без вопросов — и повез к одному кенту. А у того кента дома ребята гуляют." Афлало прервался, чтобы промочить горло добрым глотком колы. "И вот Василий вваливается с этой телкой на руках, толкает кенту про все это дело, ну, и того... мол, давай положим ее в тихом месте, чтоб очухалась. Мужик врубился с лету. Василий оставил ее в темной комнате на койке и пошел на кухню воды принести. А гости-то уже не по одной подняли, прикидываешь, и один вваливается туда, бросает кости на койку, лапой шарит и — ё-о-о! — ты понял, нога... еще нога... медленно просекает, что это, натурально, телка... На ловца, короче, и зверь... Уалла! Прижал ее!.." "Ну, хорош, Афлало!" — резкий гортанный голос хозяина вырвался из чадящего горящим маслом недра лавчонки. Но это ли могло остановить моего вдохновенного Шимона?! "Короче, паренек тот ее прижал и, короче, он уже.. все дела... А эта забазлала, как коза! Ё-о-о!... Василий вваливается, врубает свет, ну, и... Не отмороженный же он — чё к чему просёк: кобелек уже вскарабкался. Василий — у него дела такие на раз! — пузырь, что кобелёк с собой имел, в клешню и тому — по кумполу. Фотографию он ему, гадом буду, попортил! А та опять, понял, отрубилась."

"Ну, и что за мораль-то сей басни?" — спросил я его, утомленный и — что греха таить — раздраженный его "басней". "Мораль сей басни, браток? Ну как... Он с ней, как говорят, под венец. Короче, поп и пахан Василия все устроили." — "Да, к чему ты это все?!" — "К чему? Да, к тому, что паренек и евреем-то не был: мамаша русская, а пахан, хоть и родился евреем, мало того, что крещеный, еще и в церкви работал. Ну, там попу помогал, я знаю..." Я продолжал сидеть, с тупым непониманием уставившись на Афлало, пока тот не спеша высасывал остатки колы из банки. Потом он рыгнул так, что содрогнулся весь видавший виды марокканский курмыш, и "теория жизни" возымела продолжение: "В России, ты знаешь, было не сахар, и они пошли ва-банк — пахан-то, как ни крути, еврей. Поначалу обосновались в Хайфе, туда-сюда — на жратву хватало... Ну, натурально, Василия забрали. Он командир мой был... Зашибись был командир." Шимон на мгновение умолк, как бы переводя дыхание и собираясь с мыслями, и уставил странно отсутствующий взгляд в пол. "Я помню... Сидели в одной дыре на территориях — он и я. Где кто — поди пойми. Стреляют — конец всему, носа не высунуть. И, ты понял... Чё-то въехало в меня... "Да ты же вообще не еврей, — ору, — Какого ты тут делаешь? Ты чё, грязнее говна не мог найти?!" Он головой мотнул устало так и в меня вот так прямо уставился, и, ты понял, смотрит на меня так.... Глаза такие..." Шимон замолчал и взглянул на меня отчаянно и зло. " Вот... Вот как, гадом буду, у тебя сейчас... Глаза такие... И... И лепит мне: "Здесь, Шимон, мы все вонючие жиды." Не, натурально, так сказал..." Шимон снова опустил взгляд. "Через два дня схлопотал очередь в грудь." — "Ну и?.." — спросил я безнадежно. Шимон отрицательно мотнул головой, и привычная, как каждый... который?! — раз, боль провела когтистой лапой по чему-то чувствительному внутри меня и исчезла бесследно. Бесследно?.. Вот только этой повести не хватало мне для полного счастья.

"И... Петрович, .. Я не знаю... Здесь все, ты понял, такие... Это я — вонючий марокканец, а они... Такие крутые... Типа, верующие, чистопородные... А... А как же они позволяют умирать за эту их — святую страну таким "инородцам", как Василий! Чё ты думаешь.?.." — "Да-а..." — прожевал я что-то в ответ. "Да, . — поддержал меня Шимон и, обратившись к висевшему над прилавком телевизору, возгласил, — На следующей неделе вставим Саудовской Аравии." — "Что?" — спросил я его, уж окончательно выбитый из колеи. "Ну, чемпионат мира... Порвем их, я тебе отвечаю!" "На сколько ты споришь?" — хищно вскинулся Цион. "Иди ты... И так уж я забашлял тебе, как никто. А других, я понимаю, нет." И мы с Шимоном, глядя друг другу в глаза, заржали, как ненормальные. И я поймал себя на том, что бессмысленный этот смех освобождает меня от душащих объятий отчаяния.

Поболтали. Мобильник ожил в моем кармане: "Вижу тебя с балкона, сладкий!" Я поднял голову, и глазам моим предстал этот трогательный образ в махровом халате. Он маячил — далеко, но вполне реально — передо мной на одном из балконов — уж я-то знал, каком! — близлежащего жилого массива. Я перезвонил: "Через минуту — у тебя." И расставшись с дорогим сердцу моему Шимоном, пересек улицу.

Мгновенье спустя звонок разбудил тишину за притихшею дверью. Она — в халате махровом — ну, в точности, как в моем сне, — навстречу мне вышла и в меня устремила тот взгляд... Как кот тот... Ты помнишь, читатель... Втащился я внутрь, и, улегшись на плоскости мягкой дивана, забылся... и объятья и губы ее... Короче, ты лишний, читатель, а я.... С усталостью этой проклятой простился. Пока...

1 имена футболистов.

Примечания

1

имена футболистов.

2

спортивный обозреватель израильского TV.

3

название коктейля.

4

восточное блюдо — пласты мяса и жира, жаренные в специальной печи.

5

"Рабочий" — название спортивного общества.

6

пустая внутри лепешка, которую чем-нибудь начиняют.

7

восклицание.

8

восточное блюдо — шарики из хумуса (молотого турецкого гороха), жаренные в масле.