Тени в раю - Сергей Зверев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Во-первых, за такую сумму ты у меня точило будешь зубами останавливать; во-вторых, не суй свой нос куда не надо…
– А в-третьих, – перебил я говорящего, – пошел на хер. Мне твое мурло разонравилось окончательно, поэтому можешь вернуть своих бычков – пусть положат меня там, откуда взяли.
– …в-третьих, если мы не договоримся – тебя положат, но не в интуристовском баре, а на Ливадийском кладбище на Южнобережном шоссе. – Он испепелил меня взглядом и назидательно спросил: – Дошло?
– С этого надо было и начинать, – поспешно перебил я, – но посуди сам: ты меня толкаешь на самый что ни на есть откровенный криминал, при этом не сообщая, для чего весь сыр-бор. А если вы кого-нибудь завалите – мне что, прикажешь за вами по мокрой статье идти? В таком раскладе я предпочитаю…
– Заткни пасть! – грубо оборвал меня коротышка и зловеще закончил: – Если следующей ночью на заборе не будет веревочной лестницы или переполошится охрана – ты потенциальный труп.
Он не удостоил меня даже мимолетного взгляда – резко развернувшись, господинчик заковылял по узкой тропинке, смешно семеня своими короткими ножульками. Когда пухлая фигурка готова была скрыться за поворотом душистой аллеи сладких магнолий, в меня полетел странный предмет, брошенный короткой ручонкой.
Перевернувшись на бок, я обнаружил рядом с собой миниатюрный перочинный нож, пригодный разве что для разрезания папиросной бумаги.
Повозившись, я перерезал скрученную веревку. Освободившись от давящих пут, медленно поднялся на затекших ногах. Потоптавшись на месте, как старый, списанный мерин, размял одеревеневшие, колющие миллионами тоненьких иголок ступни и кисти рук.
Во рту стоял противный, мерзкий привкус в момент накатившей сухости, и я уныло побрел по тропе вверх, стремясь быстрее попасть под привычную опеку круглосуточного бара.
Настенные часы показывали половину четвертого. В питейном заведении не было ни души, если не считать долговязого бармена и двух потрепанных телок, оставшихся в эту ночь без постельной работы.
Пройдя к стойке бара, я взгромоздился на высокий крутящийся табурет, бросив на полированную поверхность купюру.
– Налей мне как всегда, – почти попросил я, устало заглядывая в слипающиеся глаза Толика.
Смахнув со стойки зеленую бумажку, бармен наполнил блестящую рюмку искрящейся желтоватой жидкостью и процедил:
– Лимоны закончились.
Влив текилу в уже пересохшее горло, я немного поморщился и только сейчас понял, насколько она противна без привычных цитрусов. Достав из кармана пачку «Ротманса», я сладко затянулся, пуская в серый потолок призрачные колечки табачного дыма. Позади раздалось мерное постукивание острых каблучков.
Обернувшись, я увидел приближающуюся ко мне женщину. Гордо вскинув русую головку, она держала на отлете растопыренную ладонь с зажатой между пальцами тонкой сигареткой.
– Огоньком не угостите? – проблеяла козочка, буквально пожирая меня глазами. Но тут она узнала мою небритую физиономию и заметно сникла, уныло сказав: – А, это ты, Виталя.
Признаться, я впервые видел эту длинноногую бестию, но привык к тому, что меня называли по имени совершенно незнакомые люди, поэтому не удивился, оценивающе уставившись на нее.
Длинные, как я уже успел заметить, ноги переходили в плоский упругий живот, стянутый узкой материей коротенькой юбчонки; пышный, вываливающийся из тесного декольте драпированной кофточки бюст смотрел мне в грудь сосками. Глаза путанки, профессионально подернутые томной поволокой, и ее покрытое несколькими сантиметрами французской штукатурки лицо вызывали откровенное сочувствие в моей отзывчивой душе.
Прикурив от предложенной зажигалки, дамочка собралась вернуться к своей подруге, но я остановил ее стремительный порыв, сказав:
– Киса, может, составить вам компанию?
Она замерла на полдороге, обернувшись ко мне всем корпусом, – ее глазки откровенно смеялись, но меня это ничуть не смущало.
Наконец расфуфыренная особа произнесла, не скрывая деланого сарказма:
– Господин желает поразвлечься? Можем за десять баксов засветить свои прелести, а ты подрочи.
И вдруг во мне что-то проснулось; какая-то неведомая сила разбудила то, что я постарался убить в себе полгода назад.
Перед мысленным взором промелькнули последние три месяца тухлой, никчемной жизни, которую и жизнью-то можно назвать только по привычке.
Я отчетливо представил себе мерзкую рожу коротышки, и мне захотелось увидеть, как этот набыченный тупоголовый кретин захлебывается в собственном вонючем дерьме.
А сейчас, глядя в подведенные глазки улыбающейся шлюхи, я ощутил непреодолимое желание подбросить ей немного синевы.
Казалось, еще секунда, и мой кулак слижет с самоуверенной физиономии гадливую улыбку…
Но ничего подобного не произошло – вместо того чтобы наградить ее звонкой оплеухой, я тихо сказал:
– А не мало будет десятки за такое зрелище? Сколько вы стоите?
Мадамочка слегка обалдела от столь неожиданного вопроса и непонимающе заморгала длинными ресницами.
– Я-я-я? – нараспев переспросила она.
– Что за дурацкая манера отвечать вопросом на вопрос. – Мне вдруг стало очень весело, и я рассмеялся. – Ты и твоя скучающая подруга.
Путанка замялась, явно не ожидая услышать из моих уст подобных слов.
В то же время она женской интуицией прочувствовала всю серьезность сложившейся ситуации и тихо ответила:
– Вообще-то по стольнику, – она больше не улыбалась и не ерничала, – но учитывая…
– Не будем ничего учитывать, – перебил я обескураженную дамочку и закончил неожиданно даже для себя: – Плачу две «кати» зеленью, и пошли бай-бай.
По-видимому, ей потребовалось какое-то время, чтобы переварить предложение. Не сказав мне ни слова, ночная бабочка уплыла к своей подружке, принявшись что-то настойчиво и красноречиво объяснять.
В конце концов жрицы любви подали мне нетерпеливый знак, означающий на их профессиональном языке – «иди сюда».
Я, кряхтя и отдуваясь, как застоявшаяся на рейде баржа, подрулил к дамочкам, бросив на ходу незатейливое:
– Хай, беби!
– Засвети-ка свои грины, – потребовала вторая, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении не столь молодой и привлекательной, как это показалось через полумрак и расстояние.
– Прошу без нервов, – промурлыкал я, доставая из кармана смятую пачку банкнот, – за мной все президенты Соединенных Штатов.
Моя рука выразительно потрясла у них перед носом зелененькими шуршалками – их головы мерно закачались в такт, не отрывая изумленных взглядов от моей руки, а точнее, от того, что в ней было зажато.
– Мне нравится, как вы оценили музыкальность и шарм моих пальчиков, но должен предупредить, что это не самое сильное место моего тела. Дальнейшее изучение прикладной анатомии и физиологии можем продолжить неподалеку отсюда – в маленьком и уютном шалаше.
Не оборачиваясь, я зашагал к выходу, зная, что они обязательно последуют за мной, как мерзкие крысы за волшебной флейтой. Надо воздать должное собственной интуиции – две пары звонких каблучков покорно зацокали по мраморному полу спящей гостиницы.
Сонный извозчик домчал нас до нужного адреса и растворился в звездной тишине.
Дамочки стояли перед фигурными воротами кораблевского поместья и отчаянно хлопали длинными ресницами, пытаясь заставить свои жидкие мозги найти хоть какое-то оправдание увиденному.
Признаться, и мне в свое время довелось пережить то же самое, когда я впервые имел честь обозреть этот дворец: трехэтажный фасад здания поражал воображение своим средневековым великолепием, где угловые башенки с резными зубчиками по краям сочетались с модернизмом огромных тонированных стекол и параболической антенной на покатой крыше – такого архитектурного маразма не увидишь даже на «Мосфильме».
Овечки переводили изумленные взоры с меня на огромный особняк, как бы стараясь осознать реальность происходящего. Чего греха таить – мой внешний вид никак не соответствовал этому дому. Но я не испытывал на этот счет никаких комплексов – впрочем, как и роскошный особняк не стыдился своего великолепия.
– Пошли, что ли. – Мне надоела немая сцена, и я подтолкнул дамочек к ажурной калитке.
Из сторожевой будки показался мрачный охранник и вопросительно уставился на нашу компашку.
Я небрежно кивнул ему и снисходительно произнес, указывая на пришибленных спутниц:
– Это со мной, можешь отдыхать.
Моя фамильярность настолько поразила ночного сторожа, что он даже не нашелся, что возразить или куда меня послать.
Увиденное резко подняло мой рейтинг в глазах валютных проституток – одна из них заискивающе прощебетала:
– Неужели вы один живете в этих хоромах?
Меня приятно поразили переменившиеся интонации в голосе и столь неподдельно уважительно прозвучавшее «вы». Придав физиономии небрежно-высокомерное выражение, я охотно ответил: