Контакты особого рода - Василий Головачёв

— Если вернемся, я его!..

— Это моя забота, — послышался тихий голос Хасида. — Не отвлекайтесь там на пустяки. Какие у нас шансы достичь цели?

— С внешним целенаведением — почти стопроцентные, — ответила Катя. — А так — пятьдесят на пятьдесят. Внешнее целенаведение не работает, Дэв не слышит Землю.

— У нас есть свой нейтринный телескоп, — напомнил Кузьма.

— Самого «огнетушителя» он не увидит.

— Тогда его надо настроить по вторичным эффектам, пусть Дэв попробует, — предложил Хасид. — Нам просто нужно попасть в центр Солнца.

— Это не так просто, — возразил Кузьма. — Мы должны для гарантии подойти к «мячу» вплотную и запустить в него «паньтао».

— Тогда я умолкаю.

— Дэв, — позвала Катя.

— Я понял, — откликнулся инк. — Сделаю все, что смогу. Запускаю бур.

«Крот» вздрогнул, перестал бесцельно крутиться среди «веточек» фрактала реакций и устремился вниз, к ядру Солнца.

— Сколько нам осталось пройти до «огнетушителя»?

— Примерно семьдесят тысяч километров.

— То есть около двадцати часов. Тогда я пошел тестировать «паньтао».

Кузьма раскрыл свой кокон, вылез из кресла. Откинулись и «лепестки» кокона Кати.

— Я с тобой. Думаю, Дэв справится с управлением часок-другой.

Кузьма хотел возразить, напомнить девушке об ответственности, но увидел манящий свет в ее глазах и шагнул навстречу…

Спустя четыре часа, когда Кузьма, Катя и присоединившийся к ним Хасид, с перебинтованными и почти зажившими руками, обедали в зоне отдыха, обсуждая судьбу деда Екатерины, Дэв их вызвал в рубку по тревоге.

Кузьма домчался первым, нырнул в кокон органеллы, и Дэв подключил его к информсети «крота». Физик оказался внутри все того же огненного пузыря с узором термоядерных струй, но теперь внизу (прямо по курсу «крота») в ало-золотистой бездне стал виден кружевной узор черноты, уплотняющейся буквально на глазах.

— Температура ядра падает со скоростью один градус в секунду, — сообщил Дэв. — Зона охлаждения расширяется со скоростью два километра в секунду, и скорость эта растет. Процесс явно ускоряется. Если мы повернем назад и перейдем на форсаж, возможно, успеем уйти. Прошу указаний.

— Мы-то, может, и успеем… — проговорил подсоединившийся Хасид. — Только что мы будем делать без Солнца, если оно погаснет? По-моему, обратной дороги у нас нет. Или у кого-нибудь есть другие предложения, господа физики и агенты?

— Дэв, мы сможем продержаться какое-то время в условиях «вакуумного вымораживания»? — спросил Кузьма.

— Не больше нескольких минут, — после некоторого замешательства ответил инк. — Точнее сказать не могу. Защита от «вымораживания» потребует слишком большого расхода энергии.

— Что ты задумал? — поинтересовалась Катя.

— Ходя прав, у нас только один выход, — проговорил Кузьма ставшими непослушными губами. — Вперед! Надо дойти до стенки «огнетушителя» и нырнуть в него до того момента, как он превратит нас в суперлёд.

— Очень интересный способ самоубийства, — хмыкнул Хасид хладнокровно. — Хотя можно в принципе попробовать.

— Ты серьезно, Ромашин? — странным напряженным голосом спросила Катя.

Кузьма облизнул почти зажившие соленые губы, ответил не сразу:

— Хорошо, если бы меня кто-нибудь убедил, что это оптимальный вариант… но, боюсь, у нас нет выбора.

— Но ведь таким образом мы не спасаем ни себя, ни…

— Я не закончил. «Огнетушитель» — не обычное «зеркало», это вход в «зазеркалье», в мир с «левой» материей. То есть в тот, где живут наши потомки, Наблюдатель…

— И Дьявол!

— Бог с ним, с Дьяволом, потом мы с ним разберемся… короче. «Огнетушитель» сейчас работает как насос, откачивая энергию Солнца и превращая ее в минус-энергию «зазеркалья». Думаю, и нашего «крота» он просто переправит туда же. Вместе с нами. Мы настроим и выбросим «паньтао» таким образом, что успеем первыми, а уж потом сработает он и уничтожит этот дьявольский «футбольный мяч».

На волне интеркома стало тихо. Потом заговорил Хасид:

— Допустим, мы уцелеем после этого маневра. Но как мы вернемся домой из «зазеркалья»? Ты это учел?

— Да, — тихо сказал Кузьма. — Мы можем не вернуться…

— Вы кое-что забыли, мужчины, — вмешалась Катя. — Во мне есть частица Наблюдателя, и она подсказывает мне, что Наблюдатель о нас не забудет, он найдет способ вернуть нас обратно… если, конечно, мы уцелеем. Или захотим.

Молчание.

— Ты думаешь, мы можем не захотеть? — с любопытством спросил Хасид.

— Уверяю вас, наша «правая» плюс-вещественная Вселенная мало отличается от «левой», «зеркальной». Во всяком случае — этически. Там тоже выживание возможно, но не слишком легко. Да и Дьявол не даст никому покоя.

— А это кто сейчас говорил? Землянка Екатерина или агент Наблюдателя?

— Ты с чем-то не согласен?

— Вы предлагаете мне прыгнуть с вами в «зазеркалье»? Это называется: руки вверх! — единогласно…

— Ходя, — начал Кузьма, не зная, что говорить дальше. — Я понимаю… мы с Катей… а ты один… но разве у нас есть выбор?

— А разве я отказываюсь? — осведомился Хасид. — Как говорил Гете, есть две формы насилия: закон и приличия. Я иду с вами из приличий.

Катя засмеялась.

— Мне все-таки повезло с вами, мальчики, я вас люблю. Итак, идем вперед?

— Только, пожалуйста, рассчитайте все правильно, — попросил Хасид. — Мне очень хочется вернуться домой… или по крайней мере оставить после себя хорошую память.

— Сделаю все, что смогу, — отозвался Дэв, принявший реплику за команду.

Через два часа «крот» вплотную приблизился к расширяющей клубящейся черной мути «на дне» солнечных недр. И чем ближе он подходил к этой черной бездне, тем сильнее трясло корпус машины, защита которой начинала взаимодействовать с сильнейшими магнитными полями и потоками излучений. Дэв с трудом удерживал курс, то и дело маневрируя в потоках термоядерных реакций.

Звуки солнечных недр также изменились, сдвинулись в область ультра— и гиперзвуковых частот. То, что слышали оставшиеся в живых члены экипажа, напоминало им падение хрустальных сосулек, с тонким звоном разбивающихся о твердую поверхность. Или звон лопающихся бокалов.

Затем все звуки стушевал усиливающийся густой звон гитарной струны: навстречу «кроту» мчалась лавина холода, останавливающая, замораживающая даже термоядерные реакции.

Перед тем как нырнуть в этот сверхплотный замерзающий ад, трое соларнавтов выбрались из коконов, обнялись, затем Хасид снова залез в свою органеллу, и Катя с Кузьмой на несколько мгновений прижались друг к другу, ни о чем не думая, просто растворяясь в тихом взрыве невысказанной любви, нежности, печали и сожаления.