Неизбежная могила (ЛП) - Джоан Роулинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но, — сэр Колин все еще хмурился, — это маловероятно, не так ли?
— Маловероятно, — согласился Страйк, — но не невозможно. Так уж получилось, что, живая или мертвая, Дайю стоила больших денег. Она была единственной наследницей по завещанию своего биологического отца, а тому было что оставлять. Там, где нет тела, должны быть сомнения — вот почему я хочу поговорить с Шерри Гиттинс.
— При всем уважении, — произнес сэр Колин с вежливой, но твердой интонацией, которую, как Страйку показалось, он когда-то использовал в своей профессиональной деятельности при обсуждении вздорных политических проектов, — я больше надеюсь, что зацепки вашего партнера позволят достичь моей непосредственной цели — вытащить Уилла с фермы Чапмена, — чем низвергнуть всю религию.
— Но вы не возражаете, если я поговорю с Шерри Гиттинс?
— Нет, — медленно произнес сэр Колин, — но я бы не хотел, чтобы это дело переросло в расследование обстоятельств смерти Дайю Уэйс. В конце концов, это было признано несчастным случаем, и у вас нет доказательств, что это было не так, верно?
Страйк, который не мог винить своего клиента за такой скептицизм, заверил сэра Колина, что целью агентства остается освобождение его сына из ВГЦ. Обед завершился мирно, и Страйк пообещал незамедлительно сообщать о любых новых событиях, особенно тех, что касались полицейского расследования жестокого обращения с Джейкобом.
Тем не менее, возвращаясь на Денмарк-стрит, Страйк думал именно о смерти Дайю Уэйс и Кевина Пёрбрайта. Сэр Колин Эденсор был прав, говоря, что у Страйка по-прежнему не было конкретных доказательств, подтверждающих его подозрения. Возможно, действительно было бы чересчур амбициозно думать, что он сможет разрушить миф об Утонувшем пророке, который оставался неоспоримым в течение двадцати одного года. Но, в конце концов, подумал детектив, все еще чувствующий голод после скудной рыбы на ужин, но замечающий, насколько легче ему стало ходить без пары десятков килограммов, которые он уже сбросил, иногда удивительно, чего можно достичь совместными усилиями в погоне за стоящей целью.
91
Сильная черта на четвертом месте. Радость — от договоренности, но еще нет равенства.
«И цзин, или Книга перемен»
Перевод Ю. К. Щуцкого
Пока Страйк пил кофе с сэром Колином Эденсором, перед Робин на столе в ее гостиной стояла чашка чая, а также открытый ноутбук, за которым она усердно работала и наслаждалась покоем. Мужчина с верхнего этажа, обычно донимавший ее громкой музыкой, сейчас был на работе, и ей удалось выпроводить родителей из квартиры, попросив их сходить за продуктами.
Адаптация Робин к жизни вне фермы Чапмена в ее лондонской квартире оказалась гораздо более трудной, чем она ожидала. Она чувствовала себя взбудораженной, дезориентированной и подавленной не только своей свободой, но и постоянной бдительностью матери, которая, хотя и имела добрые намерения, раздражала Робин, потому что напоминала ей о безжалостной слежке, от которой она только что сбежала. Теперь, когда было уже слишком поздно, она поняла, что по возвращении в Лондон ей действительно нужны были тишина, пространство и уединение, чтобы перестроиться на внешний мир и сосредоточиться на длинном отчете для Страйка, в котором она сводила воедино все, что еще не рассказала ему о жизни на ферме. Чувство вины за то, что родители четыре месяца беспокоились за нее, заставило ее согласиться на их визит, но, как бы сильно она их ни любила, все, чего она сейчас хотела, — это их возвращения в Йоркшир. К сожалению, они угрожали остаться еще на неделю, «чтобы составить тебе компанию» и «присмотреть за тобой».
С замиранием сердца она услышала, как на лестничной площадке открылись двери лифта. Когда она встала, чтобы впустить родителей, на столе позади нее зазвонил мобильный.
— Извини, — сказала она своей матери, которая была нагружена тяжелыми пакетами из магазина «Уэйтроуз», — мне нужно ответить, это может быть Страйк.
— Предполагалось, что ты в отпуске! — заметила Линда, но Робин проигнорировала эти слова. Конечно же, вернувшись к своему телефону, она увидела номер своего партнера и ответила на вызов.
— Привет, — сказала Робин, в то время как Линда нарочито громко произнесла:
— Не задерживайся, мы купили пирожные. Тебе следовало бы поесть и расслабиться.
— Не вовремя? — переспросил Страйк.
— Нет, — ответила Робин, — но не мог бы ты подождать две минуты? Я тебе перезвоню.
Она завершила вызов и направилась к двери тесной кухни, где ее родители разбирали сумки.
— Я просто выйду подышать свежим воздухом, — объявила Робин.
— Нам что-то нельзя услышать? — спросила Линда.
— Он просто звонит сообщить мне последние новости, о которых я спрашивала, — пояснила Робин, с некоторым трудом сохраняя непринужденный тон. — Я вернусь через десять минут.
Она поспешила выйти из квартиры с ключами в руке. Добравшись до Блэкхорс-роуд, где пахло выхлопными газами, а вовсе не чистым воздухом, она перезвонила Страйку:
— Все в порядке?
— Все в порядке, в порядке, — лихорадочно повторила Робин. — Моя мать просто доводит меня до белого каления.
— А, — отозвался Страйк.
— Я говорила ей около сотни раз, что это был мой выбор — поехать на ферму Чапмена, и мой выбор остаться там так надолго, но...
Робин прикусила язык в конце предложения, но Страйк прекрасно понял, что она собиралась сказать.
— Она думает, что это все из-за меня?
— Ну, — Робин не хотела этого говорить, но жаждала облегчить душу, — да. Я сказала ей, что мне пришлось уговаривать тебя позволить мне сделать эту работу, и что ты хотел, чтобы я ушла раньше, я даже сказала ей, что она должна быть чертовски благодарна тебе за то, что ты был там, когда я бежала, но она… Боже, она приводит меня в бешенство.
— Ты не можешь ее винить, — резонно заметил Страйк, вспомнив, как он был потрясен внешностью Робин, когда впервые увидел ее у ограды фермы. — Это твои родители. Конечно, они будут волноваться. Много ты им рассказала?
— В этом-то и шутка! Я не рассказала им и десятой части! Мне пришлось сказать, что я недостаточно ела, потому что это очевидно, и они знают, что я не очень хорошо сплю, — Робин не собиралась признаваться, что прошлым вечером она разбудила себя громким
