Я не Поттер! - Марина Броницкая

Почему Невилл дрожит, как осиновый лист и смотреть на нас боится? Почему Дин Томас схватился за край стола, как утопающий за спасательный круг? Почему Финниган бледнее белого, а Уизли стучат кулаками по столу и стонут, уставившись себе под ноги, словно жизнь закончилась? Всё потому, что сказки Альбуса о темной стороне оказались действительно сказками, почти добрыми, почти детскими, но сидя в самом эпицентре истории, все они понимают — реальность темнее.

Скрип каменной крошки под моими ногами разносило по залу эхо и за мной следили сотни глаз, но страх — брат тишины, и кроме меня в нем царила только она, звонкая и абсолютная.

Ровная спина, опущенная голова и я слышу, как в голове ирландца господствует лишь одно, но очень сильное желание — только бы я прошел мимо, только бы не остановился.

— Привет, Симус… — я наклонился к мальчишке, положил руки на плечи и сцепил пальцы в замок у него перед лицом, словно обнял. — Как я тебе, все еще мерзкий? Или уже можно дружить? Я сейчас знаешь, какой выгодный друг? Самый выгодный на свете!

— Руки… — выдавил он из себя. — Пожалуйста…

— А? Чего–чего?

— Убери руки, пожалуйста…

— Что, холодные? — издевался я. — Или страшно?

Наверное, ради его ответа и подобных нему, мне и нравится жить.

— Страшно… — честно ответил он. — Очень страшно.

Потрепав его по волосам, я пошел дальше.

— Джордж, Фред! Как жизнь?

Молчание.

— Невилл?

Ни слова в ответ, ни на один мой вопрос.

— Дин?

— Гермиона?

Спустя минуту я вернулся к тому, с кого начал.

— Симус, — обратился я к нему уже серьезно, без издевки. — Да ты, оказывается, храбрый, хоть и боишься! Наверное, в чем‑то зеркало не ошиблось. Как думаешь? Быть тебе аврором?

— Быть, — осмелел ирландец. — Не сомневайся.

— Ну, учись хорошо, подтягивайся по предметам, раз так…

— Подтянусь.

Я ему поверил, ему нельзя было не поверить. Достойный противник закончит школу и мы встретимся, обязательно.

Стройными рядами захватчики прошли к помосту и остановились. Темный Лорд сделал шаг вперед и приветственно поклонился.

— Добрый день, меня зовут Том Марволо Риддл, но вы знаете меня, как Темного Лорда. Я лучший ученик Альбуса Дамблдора и лучший среди всех, когда‑либо учившихся в этой школе. Я темный маг и тот, кто возродился из мертвых, чтобы не дать умереть магии в нашей крови. Мои слова могут напомнить вам о смерти, своей или чужой… — он стоял перед ними, как профессор, читающий лекцию. — И если это уже произошло, всё верно. Смерть — мой лучший друг и союзник!

Внезапно он обернулся и поманил меня к себе пальцем. Было приятно идти к нему, я чувствовал себя нужным и важным, но самое приятное — это правда. Мужчина у помоста как две капли воды походил на своего отца, только выглядел старше и сильнее. В его обычной внешности угадывалась скрытая мощь, а глаза не выдавали тайн и не говорили ни о чем. Черный костюм тройка с высоким воротом не отличался от костюмов его соратников даже пуговицами, и становилось понятно, этот маг берет не внешней силой, внутренней.

— Стань рядом, — сказал он мне. — Никогда не становись так далеко.

Дождавшись моего послушного кивка, он продолжил:

— В новом мире, моём мире, грязнокровным магам места нет и не будет. Вы сидите здесь, смотрите на меня и понимаете, что я говорю о вас. Да–да, о вас… — за столом краснознаменных раздался чей‑то встревоженный шепот. — Или о вас… — он медленно повернул голову в сторону первокурсников, сбившихся в кучку у стены. — Однако не стоит забывать, пока вы никто, обычные дети, оболваненные моралью старого, рухнувшего мира. Я даю вам выбор. Вы можете подняться, пройти к мадам Лестрейндж и позволить ей связать вашу магию. Дома вас встретят счастливые родители, вы пойдете в магловскую школу и проживете долгую и скучную магловскую жизнь. Нет сил покинуть магию? Я вас хорошо понимаю. Оставайтесь. Вы получите образование, не покинете своих друзей и останетесь магом до самой смерти. Но учтите, вы не сможете стать в этой стране ни отцом, ни матерью, я не позволю сеять грязь. А то единственное занятие, которым вы сможете заработать себе на хлеб — распространение моих идей среди масс несогласных, такие будут. Вы станете профессорами магловедения, разъедетесь по всей стране, и сами будете наказывать тех, кто с вами не согласится! Не по нутру подобная деятельность? Надеетесь, что сможете меня обхитрить? Задавите надежду, пока живы, поскольку есть еще один, последний выбор — умереть и не портить мне нервы.

В зале уже мало кто смотрел на Риддла, все смотрели невидящими взглядами куда угодно, только не на него. Многие сглатывали, ведь у них во рту пересохло, с таким вниманием они слушали варианты собственных судеб, но никто не возмущался и не выкрикивал с места.

С ними говорили на равных, и эта серьезность пугала сильнее угроз кровавой расправы.

Понаблюдав за сомнениями на лицах, Риддл не выдержал и заговорил вновь:

— Кажется, ваши юные головы посещает еще одна мысль… Нет, я пришел не просто надолго — навсегда. Наивно полагать, что стоит мне уйти, меня будет некому заменить. Да, я совершил такую ошибку пятнадцать лет назад, не скрою, но отныне у меня есть наследник. Прошу любить и жаловать… — он указал на меня рукой, представляя в совершенно ином качестве. — Мой наследник по духу — Гарри Северус Снейп. Сын своего отца, мадам Лестрейндж и преемник древнего рода Блэков.

— Здравствуйте! — я ухмыльнулся, поставил ноги на ширину плеч и сцепил руки за спиной. — Приятно познакомиться заново.

— Вы действительно думаете, что этот человек вам проиграет? — милорд засмеялся и смахнул несуществующую слезу умиления. — Он родился, уже зная, чего хочет от жизни, он никого не любит, он опасен, и он придет за вами, если вы примите неверное решение. Ну же, кто осмелится стать первым разумным существом среди вас всех и убережет себя от встречи с этим мальчиком?

— Я!

— Мерлин всемогущий, опять она первая…

За учительским столом раздались смешки и хихиканье.

— Элис, дорогуша… — басом прохрипел Кэрроу. — Тише!

— Амикус, я год страдала!

За столом уже не хихикали, а грубо ржали.

— А почему, а зачем, а как, а вы уверены… — похоже, Элис действительно настрадалась. — Ненавижу её!

— Любознательность — не порок, — возразил Риддл. — Напротив, она движет миром.

— Ой! — женщина вздрогнула. — Простите меня, сильно громко, да? Простите…

— Твоя фамилия, дитя? — приторно ласково поинтересовался маг у девчонки.

— Грейнджер.

— Ты свободна, иди.

Гермиона вышла из‑за стола, шатаясь, как под напором урагана. Она даже не сразу заметила, что в её ладонь мертвой хваткой вцепился Невилл. По его губам я понял, что он умоляет девчонку одуматься, говорит, без магии жизни нет, но заучка устала. Она не нашла друзей, ей некого покидать, а книжек полно и в магловском мире. Симус? Он просто приятель. Невилл? С ним ей скучно. Я? Она всегда меня боялась. Рон? Она его убила и никогда не сможет себя простить. За прошлый год девчонка вытянулась и похорошела. Кто‑то подсказал ей, и она укоротила свои передние зубы, с тех пор её облик ничем не напоминает облик веселого суслика. Сообразительная и начитанная, доверчивая и надоедливая, она старалась быть лучше всех, но в школе ей не хватило не знаний, а ума. У неё и списать то никто не смог за все пять лет ни разу, как с такой дружить? Впрочем, она просто чужая. Пусть Альбус с пеной у рта доказывает грязнокровком, что они имеют право быть нами, они никогда нами не станут…