Вооружен и очень удачлив - Людмила Горбенко

— Послушайте! — возбужденно подпрыгнула Вторая. — Получается, все эти слухи насчет подземки, что обсуждают на кухне, правда? Якобы один студент-историк зашел на спор с приятелями покататься и сознание потерял! Подземка на самом деле высасывает из людей силу?

— Только магическую, — поправил я. — Обычному смертному бояться нечего.

— Не скажи, — тут же встрял толстяк. — Обычные смертные тоже ребята непростые. Особенно студенты-историки. Существо, способное за одну ночь вызубрить толстенный трактат Хоммы Житванского, по определению обладает хотя бы зачатками магических способностей!

— Или хорошей памятью, что более вероятно, — не уступил я.

— Памятью? — Толстяк демонстративно закатил глаза. — Против тебя факты, друг мой. В девяноста девяти процентах случаев все выученное уже через день бывает намертво забыто. И при чем тут память, спрашивается? Магия. Только магия! Человек — создание коварное! Он полон тайн!

В наушнике зашуршало.

— Пятый! Пятый! Срочная информация! Немедленно собрать группу!

— Да здесь мы еще! — откликнулся Третий. — Слушаем вас, товарищ куратор.

— Крепитесь, ребята! Только что в нестабильной зоне были произведены магические действия значительной мощности! Узел на ткани бытия сформировался окончательно! До начала хаоса остались сутки! На крышу замка уже отправлены двое боевых работников, они везут световые мечи для обрубания побочных ветвей реальности! Там такие кнопки на гарде, они вкратце объяснят. Даже самому тупи… даже рядовому полевому работнику обычно бывает все понятно. Сейчас главное — просчитать варианты заранее! Приложите все силы и мозги, чтобы добыть шарманку! Раз официально заполучить наследство не получается, придется искать другие пути проникновения в сокровищницу.

Толстяк нервно хихикнул и возмущенно сжал губы. В глазах появилось то самое выражение, после которого обычно следует длинная и возмущенная речь в защиту несчастных бесправных полевых работников.

Решив, что смотреть давно знакомый спектакль — Третий протестует — сейчас не время, я деликатно, но настойчиво прикрыл микрофон толстяка пальцем и спросил:

— Товарищ куратор, а что вы имели в виду под другими путями проникновения в сокровищницу? Если уж разведывательная группа не смогла, то мы…

— Придется попробовать! — твердо сказал куратор. — Попытка не пытка. Тем более от бесхозной силы в замке скоро воздух трещать начнет. А вдруг? Раньше не получалось, а теперь получится. Ведь бывают же на свете чудеса?

— Бывают, — согласился я. — Например, вчера меня на ночь поцеловала подушка. Нежно так, щекоча пуговичками. Правда, здорово?

— Волосы джинна, — пробормотал куратор. — Чертовая заначка треклятого первомага Имуса Хладнокровного по кличке Рыжий… И ведь не можем найти этого запасливого старичка! Вторые сутки пошли, как ад обыскиваем.

— А если он… ну, вы понимаете, не у нас, а наоборот…

— Исключено! — отрезал куратор. — Я уже, грешным делом, думаю, не поискать ли среди смертных кого похожего? Джинн наверняка запомнил своего хозяина еще молодым и должен растеряться при личной встрече. Основные приметы: рыжие волосы, росточком невелик, скорее даже приземистый, стройненький, глаза серые, характер наглый, а? Может, вам в городе встречался кто подобный? Лет восемнадцати-двадцати на вид.

— Кажется, я подобного типчика видел, — задумчиво сказал Третий. — Он из борделя выходил.

— Нет, — с сожалением отказался куратор. — Наш должен быть девственником, ведь маг, не абы кто. У них вся энергия организма, включая нереализованные сексуальные желания, в дело шла.

— Вот это фанатизм! — восхитился Третий. — Во всем себе отказывать ради дела — подумать только!

— Никакого фанатизма! — запротестовал я. — Уверен, что работа древних первомагов полностью их удовлетворяла. Товарищ куратор! А если взять первого попавшегося низкорослого паренька и слегка подправить ему приметы? Чтобы соответствовал?

— Нет, — отмел мое предложение куратор. — Только стопроцентная натуральность от бровей до пяток. Иначе джинн почувствует подделку, и я не поручусь за сохранность данного города. Ладно. Авось рыжий коротышка сам попадется… Ну что, ребята, вперед, за шарманкой?

— Товарищ куратор… — заныл Третий. — Но ведь у разведгруппы не получилось, вы сами говорили!

— Это наш последний шанс! — отрезал куратор. — Учтя все обстоятельства, душеприказчик покойного графа принял решение прибыть в замок раньше срока. Карета в сопровождении охранников и слуг уже в пути. Через четыре-пять часов хранилище будет вскрыто в присутствии нотариуса. А еще через сутки я не поставлю за ваши грешные жизни даже сентаво! Немедленно к сокровищнице! Все трое! Если удастся проникнуть внутрь, первым делом сразу хватайте эльфийскую шарманку, а уже потом коробочку!

— Вы посылаете нас на заведомо невыполнимое задание! — взвыл толстяк. — Ведь там и стены, и пол, и потолок заколдованы!

Куратор вздохнул:

— А что делать? Как я успел заметить из опыта работы с вашей бригадой, именно невозможное вам и удается лучше всего. Ну что застыли? Время пошло.

За городом, недалеко от Ключа

Общеизвестно, что многие люди обожают рассказывать о себе. Беседа двух счастливых людей зачастую представляет собой два монолога, рассказываемые одновременно. Хвастаются личными подвигами, победами на любовном фронте, удачными покупками, судачат о соседях и общих знакомых, ругают погоду. Словом, делятся жизненным опытом. Однако бывает жизненный опыт, которым могут поделиться лишь избранные. Да и те не горят желанием это делать, очень уж тема специфическая.

Теперь Квайл знал — умирать больно, очень больно. Вот только оживать, как оказалось, значительно больнее. Если бы его сейчас спросили, что бы он предпочел, студент затруднился бы с ответом.

Сколько он пролежал на земле, Квайл не знал.

Вылившаяся из глубокого разреза на шее кровь успела свернуться комками, от которых чесалась кожа. Да и вся шея чесалась — до самых нутряных глубин. Как там говорил на прииске Макарий, когда Квайл сдуру поранился острым ножом? «Чешется, значит заживает»? Да уж… народная мудрость, итить твою…

Ноги и спина затекли до мелкого колотья. Правая рука горела. Больше всего студент сейчас боялся повернуться и, как в страшном сне, увидеть собственную отрубленную голову, валяющуюся среди кустов.

Помог Кдрат.

В лучших традициях профессиональных плакальщиц, гномий садовник пал на грудь Квайлу и заголосил с такой страстью, что у только что воскресшего студента заложило уши. Попытка стряхнуть паренька увенчалась успехом лишь отчасти: Кдрат съехал на бок, не выпуская из копаток Квайлового воротника.