Сущность - Лейла Тан

Рядом с Ке показалось заплаканное, но счастливое лицо Саны. Она, как всегда, была мужественна и сдержанна и не бросилась ему на грудь, а без слов торжественно положила рядом с ним Мастера по Свету.

– Как вы меня достали? – спросил Эли слабым голосом.

– Страшно вспомнить, – сказала Сана. – Это все Ке. Он ободрал себе руки, простудился, но сделал это. Он герой.

– Мы сденлали веревку из одежды, – уточнил Ке.

– А где Уга?

– Да где-то здесь, – ответил Ке. – Какая разница, ведь он привидение. Сам же говорил.

– Конечно, привидение, но он все равно опасен, он чуть не прикончил меня. Не знаю, как я выкрутился, не помню. Наверное, это вы его отпугнули. Ну, что, когда трогаемся? У нас всего две неделя. Если не смогу идти, вы пойдете сами, без меня.

– Ты сможешь, – сказала Сана, и его сомнения разом улетучились. – У всех у нас нет сил, но они откуда-то берутся, когда надо. Разве не так, Ке?

– Тогда выйдем на рассвете, – постановил Косичка и, тяжко вздыхая, зарылся в ворох вещей, которые так и не удалось отвязать друг от друга. Он сделал слишком крепкие узлы.

Эпизод 46

Терпение Дона было на исходе. Он лежал на кровати, дрыгая ногой, и слушал Вице-президента. Тот снова говорил о каких-то Кочевниках. Их сбитый корабль, видите ли, упал где-то на Востоке. Из-за сильного пожара, охватившего тайгу, невозможно сказать точно, погиб корабль или уцелел. Вице-президент предлагал отправить экспедицию на место падения и оказать помощь пострадавшим. Если члены Внесистемной конвенции предъявят претензии, говорил он, придется давать объяснения. Нужно сделать вид, что Земля просто ошиблась и старается исправить свою ошибку.

«Какая еще конвенция? Никогда ни о чем таком не слышал», – раздраженно подумал Дон и сделал Вице-президенту знак замолчать.

– Значит так, – сказал он, – приказываю послать на место падения отряд и перестрелять всех выживших. Хотя нет, пусть одного оставят в живых и привезут сюда в клетке. Я покажу членам этой твоей Внесистемной конвенции, кто во Вселенной главный и как указывать нам, людям, что надо делать. Да кто они такие!

Он стукнул кулаком по спинке кровати, и Вице-президент дернулся и быстро заморгал.

– Спаситель, но ведь… – попробовал возразить он, но был грубо оборван.

– В клетке! Я сказал, в клетке!

В комнату ворвался запыхавшийся взволнованный Ибрагим.

– Они уже там, Спаситель! – доложил он. – Но их только восемь и одни мужчины!

Дон взвизгнул, вскочил с кровати и, потирая руки, забегал по комнате, приговаривая:

– Отлично, отлично, прекрасно… – Он остановился. – Ибрагим, ты должен найти остальных. Ты слышал? Мне нужны их бабы и ублюдки.

– Я уже искал. – Ибрагим перемялся с ноги на ногу, виновато опустил голову. – Спаситель, я давно ищу их логово. Я бросил на поиски наших лучших людей, задействовал всех шпионов, но никто ничего не сумел выяснить. Вот если бы была какая-то зацепка, наводка, то…

– Что?!

Дон схватил Ибрагима за грудки, выволок в прихожую и пинками выгнал из дома, затем проделал то же самое с Вице-президентом и запер все замки.

Лилит, подбоченясь, стояла в дверях своей комнаты и откровенно насмехалась над ним. Она смерила его уничтожающим взглядом и с шумом захлопнула дверь.

«Стерва!» – подумал Дон, пнул дверь ногой и закрылся у себя.

Зеркало было мутным. Он подышал на стекло, протер рукавом, но изображение не прояснилось.

– Учитель! – позвал он. – Учитель! Приди, ты мне нужен, ну, появись же!

Он запрыгал и затопал ногами. Не помогло.

– Скрым, выходи! Я знаю, что ты меня слышишь! Выходи!

Зеркало упрямо молчало. Тогда он схватил бронзовый светильник и запустил в стекло. Оно треснуло, и осколки посыпались на пол. Только один угол остался висеть на раме, и именно в нем появилось недовольное лицо Скрыма.

– Ну, что опять за истерика? – спросил он, сдвинув брови. – Я, кажется, уже говорил тебе, что теперь ты должен действовать сам.

Дон прильнул к стеклу.

– Помоги мне, помоги! Они уже там, они говорят с людьми, а я ничего не могу сделать…

– Как это не можешь? Что это еще за разговоры? Ты – Спаситель, люди молятся на тебя, иди туда, а то опоздаешь.

– Я не могу, я боюсь… Я не смогу с ними справиться, если у меня ничего не будет против них.

– Так чего же ты хочешь от меня?

– Укажи мне их нору, я возьму их женщин и детей в заложники, и они больше пикнуть не посмеют!

– У меня нет такой информации, – сказал Скрым неохотно.

– Это неправда, Учитель… Я тебе не верю, ты просто проверяешь меня. Да?

– Ты смеешь уличить меня во лжи?! – Вскричал Скрым. – Запомни, кретин, есть вещи, которые даже я не могу сделать. Думаешь, мы ничего не сделали бы, если бы могли что-то сделать? Наши шпионы теряют след Язычников всякий раз, как удавалось засечь кого-нибудь из них. У них очень сильные покровители! Пока еще сильные… Мы еще не воцарились в мире людей, поэтому не все пока можем. Соображаешь, о чем я? В мире людей легче работать людям, тупица! И больше не приставай ко мне с этим, пошевели мозгами, придумай что-нибудь сам. Я поручился за тебя, а ты только ноешь. Давай, действуй, не позорь меня, шевели мозгами. Для чего тебе подарили эти мозги?

Дон попробовал пошевелить мозгами, но ничего великого ему в голову не пришло, и он предложил:

– Может, просто перестреляем их всех?

– Снова он за свое. Уф-ф-ф… Идиот, ты должен не убить их, а победить, растоптать. Чувствуешь разницу? Я уже объяснял тебе однажды, что Воина невозможно убить, он сразу переберется в другое тело, и хорошо, если в одно, а не десять. Ты думаешь, у нас мало на Земле врагов? Нам некогда сейчас играть в прятки, время приближается.

– Тогда помоги мне! – прохныкал ученик. – Ты обязан помогать мне! Я не смогу пойти туда и победить их, я боюсь их…

Скрым скорчил презрительную гримасу:

– Не приставай ко мне! Я больше не могу тебе помогать, идиот! Вставай и иди работай!

Осколок потемнел, сорвался с рамы и вонзился острым углом в ковер.

Дон пребывал в оцепенении, растянувшись прямо на осколках. Настал тот день, когда ему захотелось исчезнуть, даже умереть. В тот момент, когда, как ему казалось, он почти принял решение, в комнату вошла Лилит и присела возле него. Золотые кудри упали ему на лицо.

– Я подслушивала, – сообщила она, но без насмешки, а, наоборот, сочувственно.

– На здоровье, – безразлично произнес он.

– Я