Сёгун - Джеймс Клавелл

— Ваша наложница говорит, что вы приказали никому не трогать его, кроме вас? — спросила Марико.

— Да. Разве вы не подвешиваете у себя дичь? Не все же у вас буддисты?

— Нет, Анджин-сан, я не думаю, чтобы кто-то подвешивал.

— Некоторые люди считают, что фазана нужно подвешивать за хвостовые перья до тех пор, пока он не упадет, но это бабушкины сказки, — сказал Блэксорн. — Правильнее подвешивать за шею, тогда все соки остаются, где им и положено быть. Некоторые дают ему висеть, пока шея не оторвется, но я лично не люблю такое мясо. Мы привыкли… — Он замолчал, так как она вдруг позеленела.

— Нан дес ка, Марико-сан? — быстро спросила Фудзико.

Марико объяснила. Они все нервно засмеялись, Марико встала, слабым движением смахнула пот со лба: — Извините, Анджин-сан, вы не разрешите мне на минуту…

«Ваша пища такая странная, — хотел сказать он ей. — Ну, вот хотя бы вчера, этот сырой моллюск — белое, слизистое, почти безвкусное, пережеванное мясо без ничего, только с соевым соусом? Или эти рубленые щупальцы осьминога, тоже сырые, с холодным рисом и водорослями? А эта ваша почти живая медуза с желто-коричневым „торфу“ в бульоне — с заквашенными бобовыми стручками, которые выглядят как собачья блевотина? О, да, подано на хрупком красивом блюде, но все же выглядит как собачья блевотина! Да, ей-богу, этого достаточно, чтобы человека замутило!»

В конце концов они перешли на веранду, и после обычных бесконечных поклонов, незначительных разговоров, зеленого чая и саке начали подавать еду. Маленькие подносики с пустым рыбным супом, рисом и сырой рыбой, как всегда. И потом его тушеное мясо.

Блэксорн поднял крышку горшка. Поднялось облако пара, золотистые шарики жира заплясали по блестящей поверхности. Густая вызывающая слюну подливка покрывала куски нежного мяса и жира. Он с гордостью предложил его гостям, но все покачали головами и попросили его есть одного.

— Домо, — сказал он.

Считалось правилом хорошего тона пить суп прямо из маленьких лакированных чашечек, а все твердое есть палочками. На подносе лежал черпак. С трудом сдерживая голод, он налил себе в чашку и начал есть. Потом он увидел выражение их глаз.

Они следили за ним с зачарованным видом, безуспешно пытаясь скрыть чувство тошноты, охватившее почти каждого. Его аппетит сразу начал исчезать. Он пытался не замечать их, но не мог, его желудок возражал. Скрывая свое раздражение, он отставил свою чашку, закрыл крышку и грубо сказал, что ему не нравится.

— Фудзихо спрашивает, может быть, его тогда выбросить, — с надеждой сказала Марико.

— Да.

Фудзико и Бунтаро расслабились.

— Вам не хочется еще рису? — спросила Фудзико.

— Нет, спасибо.

Марико обмахивалась веером, ободряюще улыбаясь, она снова налила чашку саке, но Блэксорн не смягчился и на будущее решил готовить тайком в горах, есть в одиночку и только охотиться в открытую.

«Бог с ними, — подумал он. — Если Торанага может охотиться, я тоже могу. Когда я увижусь с ним? Сколько мне еще ждать?»

— Черт с ними и с Торанагой, — сказал он по-английски вслух и почувствовал себя лучше.

— Что, Анджин-сан? — спросила тут же Марико по-португальски.

— Ничего, — ответил он, — я только интересуюсь, когда я повидаю господина Торанагу.

— Он мне не сказал. Очень скоро, я полагаю. Бунтаро громко прихлебывал саке и суп, как это и было принято у японцев. Это начало раздражать Блэксорна. Марико оживленно разговаривала со своим мужем, который бурчал, едва обращая на нее внимание. Она ничего не ела, и это, а также то, что обе они, Марико и Фудзико, чуть ли не пресмыкались перед Бунтаро, а он сам тоже должен был считаться с незваным гостем, очень раздражало Блэксорна.

— Скажите Бунтаро-саме, что в моей стране хозяин произносит тост в честь почетного гостя, — он поднял свою чашку со зловещей улыбкой. — Долгих лет жизни и счастья! — и выпил.

Бунтаро выслушал объяснения Марико. Он кивнул, соглашаясь, поднял в свою очередь чашку, улыбнулся сквозь зубы и осушил ее.

— Ваше здоровье! — опять произнес тост Блэксорн. И так несколько раз.

— Ваше здоровье!

На этот раз Бунтаро не выпил. Он поставил полную чашку и посмотрел на Блэксорна своими маленькими глазками. Потом позвал кого-то со двора. Седзи тут же раскрылись. Его телохранитель, всегда бывший настороже, поклонился и протянул его огромный лук и колчан. Бунтаро взял его и что-то быстро и горячо сказал Блэксорну.

— Мой муж говорит, что вы хотели видеть, как он стреляет, Анджин-сан. Он думает, что завтра будет слишком поздно. Сейчас подходящее время. Вот там ворота вашего дома. Он спрашивает, какой столб вы выбираете?

— Я не понимаю, — сказал Блэксорн. Главные ворота находились на расстоянии в сорок шагов, через сад, но сейчас они были совсем не видны через закрытые седзи правой стены.

— Левый или правый столб? Пожалуйста, выберите, — она была как-то странно настойчива.

Почувствовав что-то нехорошее, он посмотрел на Бунтаро. Тот сидел сам по себе, забыв о них, квадратный безобразный тролль, смотрящий в пространство.

— Левый, — сказал он, заинтригованный.

— Хилари! — сказала она.

Бунтаро тут же выхватил стрелу из колчана, все так же сидя, поднял лук на уровень глаз и выпустил стрелу с дикой, почти сказочной плавностью. Стрела метнулась к лицу Марико, тронула прядь волос, пролетела мимо и исчезла, пройдя через бумагу седзи в стене. Вторая стрела была пущена почти до того, как исчезла первая, потом еще одна, каждая из них проходила в дюйме от лица Марико. Она оставалась спокойной и недвижимой, сидя, как всегда, на коленях.

Пролетела четвертая, последняя стрела. Молчание было наполнено отголосками звона тетивы. Бунтаро выдохнул и медленно откинулся назад, лук он положил на колено. Марико и Фудзико вздохнули и с улыбками стали кланяться и хвалить Бунтаро, он кивнул им и слегка поклонился. Все посмотрели на Блэксорна. Он знал, что был свидетелем почти что чуда. Все стрелы прошли через одну и ту же щель в седзи.

Бунтаро вернул лук телохранителю и поднял свою маленькую чашку. Он мгновение смотрел на нее, потом поднял, повел ею в сторону Блэксорна, выпил и что-то хрипло сказал, снова став таким же грубым.

— Мой муж просит, пожалуйста, пойдите и посмотрите.

Блэксорн несколько мгновений думал, пытаясь успокоиться:

— В этом нет необходимости. Конечно, он поразил цель.

— Он говорит, что ему бы хотелось, чтобы вы в этом убедились.

— Я уверен.

— Пожалуйста, Анджин-сан. Вы окажете ему честь.

— Мне не надо оказывать ему честь.