Тайная доктрина. Том II - Елена Блаватская

Конечно, мы вполне сознаем, что истинный, честный эволюционист согласен с нами; и что он первый скажет, что геологические рекорды не только не совершенны, но что имеются огромные пробелы в разрядах, до сих пор найденных окаменелостей, которые никогда не смогут быть заполнены. Кроме того, он скажет нам, что «ни один эволюционист не предполагает, что человек произошел от какой-либо существующей, или же давно исчезнувшей человекообразной обезьяны», но что человек и человекообразные обезьяны произошли, вероятно, эоны тому назад от какого-либо общего коренного типа. Тем не менее, как это указывает де Катрефаж, он также выдвинет, как доказательство, подтверждающее его заявление, все изобилие недостающих свидетельств, говоря, что:

«Все формы жизни не сохранились в рядах окаменелостей, ибо возможности на сохранение были редки и малочисленны среди…. [даже у примитивного человека], ввиду обычая погребать и сжигать своих умерших».

Это именно то, что мы сами утверждаем. Именно, возможно, что будущее готовит нам открытие гигантского скелета атланта в тридцать футов ростом, так же как и окаменелость, принадлежащую питекоиду, «недостающему звену»; только первый случай более правдоподобен.

Отдел III

Окаменелые останки человека и антропоидной обезьяны

A

Геологические факты, относящиеся к вопросу связи между ними

Данные, выведенные на основании научных исследований, что касается до «первичного человека» и обезьяны, ничем не подкрепляют теорий, производящих первого от последней. «Где же тогда должны мы искать первичного человека?» – все еще вопрошает Гёксли после того, как он тщетно искал его в самой глубине Четвертичного слоя.

«Принадлежал ли самый древний Homo sapiens к эпохе Плиоценской или Миоценской, или же к еще большей древности? Ожидает ли будущего палеонтолога открытие, в слоях еще более древних, окаменелых костяков обезьяны, более антропоидной или же человека, еще более питекоидного, нежели все те, которые нам сейчас известны? Время покажет это».[1618]

Несомненно и, таким образом, оно оправдает антропологию оккультистов. А пока что Бойд Даукинс, в своем рвении оправдать «Происхождение Человека» Дарвина, полагает, что он открыл ни более и ни менее, нежели «недостающее звено» – в теории. Скорее благодаря теологам, нежели геологам, человек почти до 1860 года рассматривался как реликвия, древность которой не превышает 6000 лет ортодоксального Адамического периода. Карма, однако, судила, чтобы именно, французский аббат – Буржуа – нанес этой удобной теории даже худший удар, нежели тот, который был нанесен ей открытиями Бушэ де Перт'а. Каждому известно, что аббат открыл и вынес на свет основательное доказательство того, что человек существовал уже во время Миоценского периода, ибо кремни, носящие несомненные признаки обработки человеком, были выкопаны из слоя Миоценского периода. Приводим слова автора «Современная Наука и Современная Мысль».

«Они должны были быть обработаны человеком или, как предполагает это Бойд Даукинс, дриопитекус'ом, или же какой-либо иной антропоидной обезьяной, одаренной разумностью, настолько превышающей разумность гориллы или шимпанзе, что она могла сделать эти инструменты. Но, в таком случае, проблема была бы разрешена, и недостающее звено открыто, ибо подобная обезьяна легко могла бы быть предком человека Палеолита».[1619]

Или – потомком человека Эоценского периода, что является вариантом, противопоставленным этой теории. А пока что дриопитекус, одаренный столь прекрасными умственными способностями, должен быть еще открыт. С другой стороны, раз существование человека Неолита и Палеолита стало абсолютной достоверностью, и тот же самый автор справедливо замечает:

«Если 100 000 000 лет прошли с тех пор, как земля стала достаточно отвердевшей, чтобы поддерживать растительную и животную жизнь, то Третичный период мог длиться 5 000 000 лет; или 10 000 000 лет, если порядок, способствующий жизнеспособности, продолжался, как думает это Лайэлль, по крайней мере, на протяжении 200 000 000 лет»[1620], –

то почему бы не испробовать другую теорию? Как гипотезу отнесем человека к концу Мезозойских времен – допустив argumenti causa, что тогда существовали (гораздо более поздние) обезьяны высшего типа! Это дало бы совершенно достаточно времени человеку и современным обезьянам уклониться от мифической «более антропоидной обезьяны», и даже последняя могла бы выродиться в тех, которых мы видим подражающими человеку, употребляя «сучья деревьев в виде дубинки и разбивая кокосовые орехи молотами из камней»[1621]. Некоторые дикие горные племена в Индии строили свои жилища на деревьях точно так же, как гориллы строят свои берлоги. Вопрос, который из двух, зверь или человек, стал подражателем другого, едва ли подлежит обсуждению, даже допуская теорию Бойда Даукинса. Впрочем, фантастичность этой теории вообще признана. Но имеется возражение, что тогда как в Плиоценском и Миоценском периоде существовали настоящие человекообразные обезьяны и бабуны, и человек, несомненно, был в те времена современником первых – хотя, как мы видим, правоверная антропология все еще не решается, даже при наличии фактов, поместить его в эру дриопитекуса, который позднее

«рассматривался некоторыми анатомистами, как тип более высокий в некоторых отношениях, чем шимпанзе или горилла»[1622], –

тем не менее, в Эоценский период не было найдено других окаменелостей, относящихся к раскопанным приматам или к останкам питекоидных видов, исключая нескольких вымерших видов лемуроидов. Также мы находим намеки на то, что дриопитекус мог быть «недостающим звеном», хотя мозг этой твари подтверждает эту теорию так же мало, как и мозг современной гориллы. (См. также заключения Годри).

Теперь мы хотели бы спросить – кто из ученых готов доказать, что человек не существовал в начале Третичного периода? Что именно могло помешать его присутствию? Едва тридцать лет тому назад с негодованием отрицалась возможность его существования раньше, нежели шесть или семь тысяч назад. Ныне отказывают допустить его в Эоценский период. В следующем столетии, вероятно, будет выдвинут вопрос – не был ли человек современником «летающего дракона», птеродактиля, плезиозавра и игуанодона, и т. д. Но прислушаемся к отголоску науки:

«Теперь ясно, что, как по анатомическому сложению, так и в силу климата и окружающих условий везде, где жили антропоидные обезьяны, мог жить также и человек или другая тварь, которая явилась предком человека. С анатомической точки зрения, человекообразные обезьяны и простые обезьяны являются такими же особыми видоизменениями типа млекопитающегося, как и человек, на которого они походят костяком и мускулатурой; и физический животный человек есть просто пример четверорукого типа, выработавшего способность стоять на ногах, так же как и более объемистый мозг»[1623] ……. Если он мог выжить, как мы это знаем, в жестоких условиях и чрезвычайных превратностях Ледникового периода, то нет основания думать, что он не мог жить в полу-тропическом климате Миоценского периода, когда благотворный климат простирался даже до Гренландии и Шпицбергена».[1624]

Тогда как большинство ученых, непримиримых в своем убеждении в происхождении человека от «вымершего антропоидного млекопитающегося», не хотят допустить даже простую основательность какой-либо иной теории, нежели теории об общем предке для человека и дриопитекуса, приятно увидеть в труде настоящего научного значения, такое поле для соглашения. Действительно, поле это настолько широко, насколько оно может быть при этих обстоятельствах, то есть, не подвергаясь немедленной опасности быть сбитым с ног волною прилива научной лести. Будучи убежденным, что трудность объяснить –

«Развитие интеллекта и моральности путем эволюции не так велико, как трудность, представляющаяся в разнице физического сложения[1625] между человеком и животным высшего типа», –

тот же автор говорит:

«Но не так легко усмотреть, как возникла эта разница в физическом строений и как народилось существо, которое имело такой мозг и руку, и такие неразвитые способности для почти безграничного прогресса. Трудность в следующем: разница в строении, между низшей, существующей расой человека и высшей существующей обезьяной, слишком велика, чтобы допустить возможность, чтобы один был прямым потомком другой. Негр, в некоторых отношениях, слегка приближается к обезьяньему типу. Череп его более узкий и мозг менее объемист, челюсти более выдающиеся и руки его длиннее, чем руки среднего европейца, все же, он по существу человек, и широкая пропасть отделяет его от шимпанзе или гориллы. Даже идиот или кретин, мозг которого не больше и понимание не выше, чем у шимпанзе, является, однако, человеком, остановившимся в своем развитии, но не обезьяной.