Полынный мой путь (сборник) - Мурад Аджи

(68) В этой связи интересно еще раз обратиться к имени и титулу скандинавских правителей Хакан. Читателю, наверно, интересно будет узнать, что Хокон IV Старый (Haakon den Gamle) в 1251 г. заключил договор с Новгородом об урегулировании пограничных отношений. Это факт общеизвестный, из энциклопедии.

Он заставляет по-иному взглянуть на предание о том, что предок Хакана «побывал в Стране Турок и в Великой Швеции и встретил там много родичей». [Стурлусон. С. 17.]

(69) История топонима Хунигард говорит о многом: «Северные писатели именовали Россию и Хунигардом, то есть… страною Гуннов. Гунны, конечно, могли бы в IV и V веке владеть частью России (выделено мною. – М. А.); но вероятнее, что имя Chunigard произошло от испорченного имени Киева, называемого северными авторами Chiev, Cuitua, Koenugardia». Не знаю, нужны ли комментарии этой откровенности «отца русской истории»? [Карамзин Н. М. Т. I. Прим. 97.]

Впрочем, у Карамзина были предшественники. Вот и летописец Нестор (или переписчики?) придумал топониму Киев «славянское» происхождение, превратив «пригород» (qοj) в Кия, старшего среди братьев, так тюркское «становище в пригороде» (qοj ev) стало «матерью городов русских». [Древнетюркский словарь. С. 440, 189.]

(70) Таких примеров в истории скандинавов немало. Например, датский король Харальд, приняв христианство в Майнце, затем отверг новую веру. И в 841 г. принял участие в войне императора Лотаря против его брата, уже вернувшись к старой вере. Не стоило упоминать об этом, если бы не два важных обстоятельства.

Первое, битва, в которой брат шел на брата, была данью адату и называлась «Небесным поединком». Она сродни кулачному праву, которое господствовало в тюркском мире, где судьбу доверяли только «суду Всемогущего Бога». Битва состоялась в 841 г. при Фонтенуа-ан-Пюизет.

Второе, вражда привела к тому, что братья стали говорить на разных языках. В 843 г. в Вердене они заключили договор, который привел к переделу владений. Единое государство исчезло, положив «начало двум государствам на основе различия национальностей и языков». Так появились на свет два народа – французы и немцы. Точно так же потом поделят Русь, разделив народ на татар и русских. [Егер О. С. 237; 116–118.]

(71) Интересны детали государственного переворота: они укладываются в безупречно разработанную схему, успешно срабатывавшую в разных странах. Первое – происхождение Богориса: он не был прямым наследником правителя Болгарии. Опять «щербинка» в родословной. Второе – уничтожение аристократии. По словам летописца, против «изменника отеческих обычаев» восстали самые родовитые семейства. Но хан Богорис, как пишет Успенский, «нашел себе поддержку в другой части населения Болгарии, которое доселе не принимало участия в администрации и не пользовалось политическими правами». Этим бесправным населением и были славяне.

С их помощью хан Богорис «потушил движение, казнив главных бунтовщиков в числе 52, и тем самым нанес непоправимый удар родовой болгарской знати». Так Болгария стала славянской, а хан Богорис – болгарским князем Борисом I. [Успенский Ф. И. История Византийской империи: Период Македонской династии (867–1057). С. 70–72; Мюссе Л. С. 20–25.]

(72) Правда, в литературе встречаются упоминания о других, совсем давних походах русских на Кавказ. Как относиться к этим данным, я не знаю. Карамзин, например, описывает поход 912 года с большими сомнениями. Откуда взялись пять тысяч кораблей по сто человек в каждом на Каспийском море? Он понять не смог. И куда делись те корабли и войско? Это же абсурд – полумиллионную армию собрать русам было явно не по силам.

Кроме того, интересы Руси и Кавказа были слишком далеки – и политически, и географически. Однако друг о друге эти регионы, конечно, знали и как-то общались. О том свидетельствует «скандинавский монетный материал», который «с начала до середины Х века является в основном куфическим». [Сойер П. С. 160; 248–249.]

Знали они и мир, и ссору, они же долгое время были единоверцами, прихожанами одного Патриаршего престола. Пример тому приход русов в столицу Кавказской Албании в 944 году. Видимо, чтобы разрушить, забыть их давнюю дружбу, и понадобились легенды. В годы Кавказской войны появился откровенный вымысел, и бумага все вытерпела.

(73) Исследователи давно обратили внимание на совершенно особую роль Кавказа в истории разных народов. Например, известный иранист Р. Фрай пишет: «Районы Кавказского хребта занимают, пожалуй, первое место в мире по разнообразию языков и этнических групп. Это не котел, как считают некоторые, а убежище (выделено мною. – М. А.) par excellence, где небольшие этнические группы смогли сохраниться на протяжении тысячелетней истории». [Фрай Р. С. 27.]

(74) Преданий о каменной стене немало. Все интересны по-своему. Одно из них фиксирует Коран (пер. Крачковского) в 18-й суре «Пещера» (92–100 аяты). Оно гласит, что у Железных ворот в срок, назначенный Всевышним, будет битва между силами Добра и Зла. Выходит, и Коран, и Библия сохранили древнейшее алтайское предание о той неминуемой битве. Его хранят и индийские, и иранские источники. Похоже, по мере расселения тюрков география места битвы менялась… И я подумал, читая Коран, не о легендарном ли Армагеддоне здесь речь? Что, если то был «бродячий» топоним?

(75) Не устаю восхищаться меткостью тюркского языка. Так, слово «садко» очень точно передает суть торговых операций, совершавшихся у стен Дербента. Буквальный перевод этого выражения «продай – оставь» (sad qo). [Древнетюркский словарь. С. 480, 490, 451.]

(76) Свою «Шахнаме» Фирдоуси, как известно, писал на основе знаменитой «Ходай-намак» («Книги владык»). Многие «тюркские» ее детали оказались им изъятыми, на что обратили внимание едва ли не все востоковеды, исследовавшие эти книги. Но главное там осталось: правители Среднего Востока на протяжении всех веков были родными друг другу, братьями. И при случае напоминали об этом друг другу. Так, в VII в. Хосров говорил посланнику Джебу-хакана: «Скажи царю своему и брату нашему, что с давних пор род ваш был чтим и почитаем предками моими и мною так же, как [род] брата любезного, и мы с сыновьями и дочерьми сроднились с друг другом». [Калуанкатваци. С. 81.]

Именно этим обстоятельством объясняется то, что тюрки воспринимают иранский эпос «как свою собственную древнюю историю». Братья, как водится, то враждовали, то жили в мире, но принадлежали к одному роду. Это и нашло отражение в эпосе, который, как справедливо замечает Р. Фрай, в своей значительной части носит сакское происхождение. [Фрай Р. С. 67, 253.] Но нельзя забывать, что саки – это могущественная орда тюрков, известная уже в глубокой древности.

Увы, со времен ариев существует правило – не отказываться от битвы, даже если она приводит к истреблению родичей. [Махабхарата. Книга четырнадцатая. С. 271, прим. 309.] Вот почему войны между «иранцами» и тюрками часто воспринимаются как знак того, что они происходят от разного корня. О путанице, которая внесена в историю возникновения Ирана и Парфии, о роли тюрков в истории этих государств я подробно рассказываю в I части книги «Тюрки и мир: сокровенная история».

(77) Вновь и вновь обращает на себя внимание деталь, повторяющаяся в разные эпохи и в разных странах. Происхождение основателя новой династии напрямую связано со сменой религии в стране. Существует много легенд о происхождении Сасана, внук которого Ардашир (Артаксеркс) сменил Аршакидов на троне. В ХХ веке победило мнение, будто Сасан был мелким правителем в Парсе. Но еще во времена Гиббона большинство исследователей склонялось к тому, что «Артаксеркс произошел от любовной связи между женой кожевника и простым солдатом».

Бастарда на троне не захотели признать в Армении и Кушанском ханстве, правители которых были царской крови. Вот почему в надписях на «Ка’бе Зороастра» Ардашир «именуется «царем царей Ирана», а не «царем царей Ирана и не-Ирана», как тюркские Аршакиды. [Гиббон Э. Т. I. С. 225; Фрай Р. С. 284–291.]

(78) Здесь самое время напомнить об открытии Дура-Европос. Этот город, принадлежавший парфянам, а затем римлянам, сохранил много фресок, их сразу же объявили христианскими, хотя анализ находок показывал, что «в Дура господствовали не столько римские, сколько восточные боги». Тем не менее, древний город, возникший до новой эры, стал «ключевым объектом христианских древностей доконстантиновой эпохи». [Беляев Л. А. C. 97–99, 108–109.] Основанием для этого стали греческие надписи с упоминанием Христа.

Но представление о Спасителе, помазаннике Божьем (по-гречески Христос) жило задолго до христианства у тюрков: они его звали Майдар. По мере их расселения о Спасителе узнавали другие народы. Выходит, тот Христос и Иисус Христос – это не одно и то же. (См. прим. 57, 65, 111.)