Шардик - Ричард Адамс

— Развлечься.

— Вот-вот, развлечься. Прошу прощения, я запишу это слово.

С улыбкой покачивая головой, она пронаблюдала, как Сиристроу записывает, а потом сказала:

— Если вы задержитесь здесь на пять дней, то сможете принять участие в нашем весеннем празднике. Это очень веселое торжество: вы получите замечательную возможность развлечься, ну и увидеть красивейшую церемонию на берегу — по крайней мере для нас она имеет огромное значение, особенно для детей. Праздник называется День Шеры — день, когда огни божьи горят ярко, как звезды.

— Огни божьи?

— Это выражение моего мужа. Он называет детей «огни божьи». Но я говорила о церемонии. Огромный деревянный плот усыпают цветами и зелеными ветками, а потом поджигают, и он уплывает вниз по реке, объятый пламенем. Иногда плотов три или четыре. Дети лепят из глины медведей и украшают цветами — трепсисом и меликоном, — а вечером кладут фигурки на дощечки и пускают по течению.

— Это в память о чем-то?

— Да, в память о владыке Шардике и Шере. В этом году мы ожидаем на праздник нашу старую дорогую подругу — она уже в пути и, если все сложится благополучно, прибудет через два или три дня. Она была моей наставницей — давным-давно, когда я была ребенком…

— То есть совсем недавно.

— Благодарю вас. Я люблю комплименты, особенно теперь, когда у меня самой двое детей. Если вам нездоровится, я настоятельно советую задержаться здесь и обратиться к ней за помощью. Она самая искусная целительница в стране. На самом деле отчасти именно поэтому она и направляется к нам — не только на праздник, но и для того, чтобы позаботиться о больных детях. К концу зимы у нас многие хворают.

Сиристроу хотел расспросить подробнее, но тут в комнату вошел губернатор. Он сменил грубую рабочую одежду на простую черную тунику с вышитой на груди медвежьей головой между серебряными снопами, и этот строгий наряд, разительно отличавшийся от великолепного одеяния женщины, подчеркивал серьезное выражение его резких черт и почти мистическое спокойствие, которым дышал весь его облик. Когда губернатор опустил взгляд, чтобы налить себе вина, Сиристроу внимательно всмотрелся в его лицо и внезапно понял, что этот человек по сути своей тоже метафизик, хотя и не обладающий ни научным словесным запасом, ни ясными идеями и понятиями. Странно, но на ум советнику пришли слова закалонского поэта Митрана, которые говорит герой Серат своей супруге после любовного соития: «Свободный от всяких желаний, я пребываю в средоточии мира, где печаль и радость — одно». В следующий миг, однако, губернатор поднял глаза, чаши застучали на подносе, и чары рассеялись.

Сиристроу похвалил вино. Хозяйка дома извинилась и покинула комнату, а губернатор, пригласив гостя сесть, тотчас заговорил о перспективах торговли — с пылким воодушевлением жениха, говорящего о предстоящей свадьбе. Советнику, не ожидавшему ничего или почти ничего от беседы с неотесанным правителем пограничного городка, пришлось поднапрячь ум. Вопросы губернатора сыпались как стрелы. Далеко ли находится Закалон? Сколько постоянных лагерей или фортов потребуется, чтобы обслуживать торговый путь? Уверен ли Сиристроу, что в тамошних лесах нет враждебно настроенных обитателей? Да, торговые суда смогут спускаться по Тельтеарне, но вот смогут ли подниматься? Что же до языковой проблемы — если угодно, он отправит сорок старших детей в Закалон, чтобы из них подготовили проводников и переводчиков. Дети обучаются быстрее, чем взрослые, а многие просто обеими руками ухватятся за такую блестящую возможность. Какие товары может предложить Закалон? Лошади — что за звери такие? Он недоуменно уставился на собеседника, когда тот принялся объяснять, потом возникли непреодолимые языковые трудности, и в конечном счете оба расхохотались, когда Сиристроу попытался нарисовать на столе лошадь пальцем, обмакнутым в пролитое вино. Потом советник пообещал губернатору, что уже завтра, на этом берегу или на другом, он увидит, как человек едет на лошади со скоростью, больше чем вдвое превосходящей скорость его бега. Если это правда, сказал губернатор, тогда в ближайшие годы Закалону не придется думать ни о каких иных товарах для обмена. Но как думает Сиристроу, если честно, какова торговая ценность этих самых лошадей — со скидкой, разумеется, на издержки по их доставке из Закалона? Они стали прикидывать обменную стоимость вина, железа и разных изделий ручной работы, вроде великолепного платья, вызвавшего восхищение у Сиристроу.

Губернатор крикнул подать еще вина, и слабоумная девушка выполнила распоряжение, чувствуя приподнятое настроение мужчин и сияя улыбкой при виде своего хозяина, такого воодушевленного и счастливого. Сиристроу выпил за Зерай. Губернатор выпил за Закалон. Они поздравили друг друга с успешной встречей и принялись вдохновенно рисовать картины будущего, где люди путешествуют вольно, как птицы небесные, а через Зерай провозят товары со всех концов света. По просьбе гостя губернатор спел куплет песенки, которую исполняли дети на улице, и пояснил, что на самом деле она на ортельгийском — его родном языке — и пропетые строки являются частью песенной игры в кота, поймавшего рыбку.

— Но что касается вашего путешествия в Беклу, — спохватился губернатор, возвращаясь к действительности, — дорога между Зераем и Кебином пока недостроена. На протяжении семи лиг она замощена, но на протяжении других восьми представляет собой не более чем извилистую грязную тропу.

— Мы справимся, не беспокойтесь. Но мне хотелось бы задержаться здесь до вашего весеннего праздника — День Шеры называется, да? Ваша жена говорила о нем. Рассказала о горящем плоте — в честь владыки Шардика, насколько я понял. Кроме того, полагаю, мне будет полезно встретиться с вашей старой подругой, что должна прибыть на торжество: во время путешествия мне нездоровилось, а ваша жена говорит, что она великая целительница.

— Тугинда?

— Кажется, ваша жена не упоминала ее… имени. Или это звание?

— В ее случае и то и другое.

— Она прибудет по той самой недостроенной дороге?

— Нет, по реке. Нам повезло, что у нас есть водный путь из северных областей. Провинция наша все еще дикая, хотя уже не такая глухая, как раньше. Там и сям мы основываем поселения, хотя детей никогда не посылаем в опасные отдаленные местности. По пути в Кебин есть детская деревня, вы через нее пройдете. Пока что она небольшая — десять старых солдат и их жены опекают около сотни детей, — но мы собираемся ее расширить, как только земля там начнет давать урожаи побогаче.

— Меня удивляет количество детей в вашем городе, — сказал Сиристроу. — Похоже, их здесь очень много — они работают на пристани, я видел, и на строительстве товарных складов. Такое впечатление, что добрых две трети населения здесь дети.