Записки опального директора - Натан Гимельфарб

Смена вывески не внесла больших изменений в работу головного предприятия бывшего объединения. Облегчённо вздохнули мои заместители и главные специалисты, у которых заметно убавилось забот. Довольны были рабочие и служащие, которым больше досталось благ и социальных услуг (их теперь не нужно было делить с работниками периферийных предприятий). Хуже стало только Бобруйскому и Кричевскому комбинатам, которые многого лишились.

У меня появилось немного свободного времени и я мог, наконец, возобновить работу над диссертацией, которую обещал подготовить союзному министру к концу прошлого года. Когда такое обещание давалось, я не мог себе представить в полной мере объём предстоящей работы. Мне представлялось, что её будет меньше, чем при подготовке обычной диссертации на соискание ученой степени кандидата технических наук. На самом деле работы оказалось значительно больше и по объёму, и по сложности. Пришлось не только описать и вычертить многие свои изобретения, но и “онаучить” их. Помочь мне в этом никто не мог, да я и не думал к кому-нибудь обращаться. Работал все выходные дни, до и после работы, оставляя только несколько часов на сон, и, когда была сделана только половина дела понял, что проще было взять обычную тему, чем пользоваться льготой изобретателя представлять совокупность своих разработок вместо диссертации. Решил было бросить эту затею, но неудобно было перед министром, которому дал обещание.

Когда работа в первом чтении была закончена, её объём превысил триста печатных страниц и стало ясно, что никто её читать не станет. Пришлось сокращать и “подчищать”, на что ушло ещё несколько месяцев.

Основные материалы были доложены Научно-техническому Совету Минмясомолпрома в июне 1974-го года, когда я ещё работал генеральным директором. В решении Совета отмечалось большое производственное, научно-техническое и экономическое значение внедрённых изобретений и высказывалась просьба к Высшей аттестационной комиссии при Министерстве высшего и среднего образования СССР разрешить представить к защите вместо диссертации совокупность разработанных и опубликованных изобретений по совершенствованию техники и технологии мясной промышленности. При этом указывалось, что экономический эффект от внедрённых к тому времени изобретений превысил 3,5 млн. рублей.

Работа была представлена Учёному Совету ВНИИ мясной промышленности, доложена на многих научно-технических конференциях, кафедре технологии мяса Московского технологического института мясной и молочной промышленности и везде получила одобрение и высокую оценку.

Подработанный с учётом советов и рекомендаций учёных материал в сопровождении ходатайства министра был направлен в ВАК. Там он пролежал более полутора лет и возвратился с отказом, ввиду отмены соответствующего пункта инструкции, допускавшего представление совокупности изобретений вместо диссертации. Было рекомендовано подготовить диссертацию на общих основаниях на базе одного из изобретений и представить её к повторной защите.

Я понимал, что если у ВАКа не было желания своевременно воспользоваться действовавшим пунктом инструкции, допускавшим защиту по совокупности изобретений, то оно не появится и тогда, когда я предоставлю диссертацию на базе одного изобретения.

Наверное и в этом случае не по вкусу пришлась моя фамилия.

В “Минмясомолпроме” БССР посоветовали вместо диссертации, которая в моём положении ничего не сулила, заняться подготовкой материалов на соискание Государственной премии БССР, от чего реальная польза могла быть намного больше.

Материала для этого было достаточно, наметилось какое-то улучшение отношения к пищевым отраслям промышленности, и я решил последовать этому совету. За основу взяли группу изобретений по механизации ручных работ в цехе первичной обработке шкур. Работа называлась “Комплексно-механизированный цех обработки кожевенного и шубно-мехового сырья на мясокомбинатах”. Материал по объёму составил полтораста страниц, включал более десяти изобретений, защищённых авторскими свидетельствами СССР и зарубежными патентами, сопровождался чертежами, схемами, фотографиями и макетом действующего цеха. В число авторов, кроме изобретателей, включили мастера цеха и рабочего ( так тогда было модно) и была только одна еврейская фамилия.

При предварительном рассмотрении представленного нами материала в Комитете по Государственным премиям работа была одобрена и отмечалась её значимость и экономическая эффективность. Она была включена в перечень работ, представляемых к Государственной премии, который был опубликован в печати.

Во время публичного обсуждения представленных работ в газетах и журналах было опубликовано полтора десятка положительных отзывов, в том числе таких авторитетных организаций, как ВНИИ мясной промышленности, “Минмясомолпром” БССР, технологический института мясной и молочной промышленности, ряда видных учёных отрасли, руководителей предприятий, организаций и специалистов.

Как сообщил мне по секрету министр Баврин, наша работа была включена в проект постановления ЦК КПБ и Совета Министров БССР. Казалось ничто уже не могло помешать достижению цели, но, как это бывало и раньше, опять помешала моя еврейская фамилия, которая с первого захода нигде не проходила.

Из проекта постановления нас исключили. Секретарь ЦК КПБ Смирнов объяснил Баврину, что по указанию Машерова вместо нашей включили в последний момент работу Могилёвского автозавода, и посоветовал представить работу повторно в следующий раз.

Следующего раза не было. На это были уже другие причины.

105

Верочка после института была направлена на Минский мотовелозавод на должность экономиста. Зарплата была, как у всех молодых специалистов, небольшой. Жилья не было и в ближайшей перспективе не предвиделось. С её фамилией не ожидалось и продвижения по службе. Она поступила на шестимесячные курсы программистов и стала работать по этой специальности, что почти не повлияло на её зарплату и не сулило перспектив в служебной карьере. Тогда только стали внедряться отечественные компьютеры и появились первые АСУ - автоматические системы управления производством. Такая организация была создана и при нашем министерстве, и я договорился о переводе туда Верочки.

Работа нравилась, её способности в программировании были замечены, и ей стали поручать разработку серьёзных задач.

Изменить что-нибудь в её отношениях с Жорой нам, к сожалению, не удалось и летом 1974-го года они оба попросили благословения на брак.