Воспоминания - Сергей Юльевич Витте

если же не может, то единственное решение еврейского вопроса заключается в том, чтобы дать им возможность жить, а это возможно лишь при постепенном уничтожении специальных законов, созданных для евреев, так как в конце концов не существует другого решения еврейского вопроса, как предоставление евреям равноправия с другими подданными Государя.

Его Величество на это мне ничего не ответил и остался ко мне благосклонным и верил мне до последнего дня своей жизни. Несчастный день для России…

Я и до ныне остаюсь при высказанном мною Александру III убеждении по еврейскому вопросу. Поэтому, когда я был министром финансов, я систематически возражал против всех новых мер, которые хотели принимать против евреев. Я был бессилен заставить пересмотреть все существующие законы против евреев, из которых многие крайне несправедливы, а в общем законы эти принципиально вредны для русских, для России, так как я всегда смотрел и смотрю на еврейский вопрос не с точки зрения, что приятно для евреев, а с точки зрения, что полезно для нас русских и для Российской Империи. Все наиболее существенные законы, ограничивающие права евреев, пошли в последние десятилетия не в законодательном порядке, а через комитет министров, как законы временные.

Всегда употреблялась одна фарисейская формула впредь до пересмотра всех законов об евреях (причем всегда давалось понять, что законы эти будут пересматриваться с точки зрения расширительной, а не ограничительной) повелеваем и пр. Законодатели не имели государственного мужества ставить вопрос открыто. Они знали, что государственный совет (старый, составленный исключительно по ныне модному выражению из бюрократов) или большинством выскажется против, или спустит представление «в песок», или по меньшей мере наговорит много неприятных истин для министров, внесших проект новых стеснений евреев. Поэтому в государственный совет, как бы то по закону следовало, таких законов не вносили, а проводили их через комитет министров, а если и тут опасались возражений, то через особые совещания или просто всеподданнейшими докладами.

Особенно ярым противником евреев был Великий Князь Сергей Александрович. Он вообще был ультраретроград, крайне ограниченный и узкий человек, но он несомненно был человеком честным, мужественным и прямым. Он сам управлять московским генерал-губернаторством не мог, за него всегда управляли его подчиненные, которые входили в его фавор, ему потакая, и затем держали его вполне в руках.

Последние годы его управления таким подчиненным был обер-полицеймейстер, прославившийся генерал Трепов. Он своею политикою довел Москву до состояния вполне революционного. Москва – сердце России, оплот русской государственности, обратилась в центр российской революции. Известный адмирал Дубасов, человек прямой, честный, мужественный, бывший генерал-губернатором в Москве после 17 октября, во время моего министерства, мне несколько раз говорил после московского восстания, что В.К. Сергей и Трепов в сущности революционировали всю Москву и довели ее до такого состояния.

Меры, принятые Великим Князем относительно евреев в Москве, не только не прошли через государственный совет, но даже не могли пройти через комитет министров. Некоторые прошли через особые совещания, а другие прямо по всеподданнейшим докладам министра внутренних дел, так как министр внутренних дел, вынужденный Великим Князем провести ту или другую меру, сомневался даже получить на нее согласие в совещании из подлежащих министров. Если бы после Александра II продолжали вести политику относительно евреев в духе Его царствования, т. е. постепенно уничтожали исключительные законы относительно евреев, то еврейского вопроса в том положении, в котором он находится в России ныне, не было бы. Евреи бы не стали одним из злых факторов нашей проклятой революции, еврейский вопрос существовал бы в том виде, в котором он существует в тех странах, где имеется изрядное количество евреев. Для того, чтобы этот вопрос был окончательно предан забвению, конечно, нужно десятки и, вероятнее, сотни лет. Расовые особенности евреев могут изгладиться только постепенно и медленно. После же Александра II вместо того, чтобы вести политику относительно евреев в смысле постепенного уничтожения специальных еврейских законов, начали принимать ряд самых резких законодательных стеснений.

Так как вся груда еврейских законов представляет смесь неопределенностей с возможностью широкого толкования в ту или другую сторону, то на этой почве создалась целая куча всяких произвольных и противоречивых толкований. В результате явился источник самого разнообразного взяточничества. Ни с кого администрация не берет столько взяток, сколько она пользуется с евреев. В некоторых местностях прямо создана особая система взяточнического налога на жидов. Само собою разумеется, что при таком положении вещей вся тяжесть антиеврейского режима легла на беднейший класс, ибо чем еврей более богат, тем он легче откупается, а богатые евреи иногда не только не чувствуют тяжесть стеснений, а напротив, в известной мере, главенствуют, они имеют влияние на высших чинов местной администрации. В начале 80-х годов сенат боролся с таким положением вещей, стараясь не допускать произвольных толкований законов и стеснений евреев, но затем со стороны министров внутренних дел последовали всякие наветы на некоторых сенаторов, как противодействующих администрации. Начали обходить таких сенаторов наградами, переводить их из одних департаментов в другие, даже были случаи увольнения наиболее строптивых, наконец, начали назначать новых послушных сенаторов. В результате и сенат начал давать по еврейским законам такие толкования, которые по правде никоим образом из законов не следовали.

Все это способствовало крайнему революционированию еврейских масс и в особенности молодежи. Этому содействовали также и русские школы. Из феноменально трусливых людей, которыми были почти все евреи лет 30 тому назад, явились люди, жертвующие своею жизнью для революции, сделавшиеся бомбистами, убийцами, разбойниками… Конечно, далеко не все евреи сделались революционерами, но несомненно, что ни одна национальность не дала в России такой процент революционеров, как еврейская. Громадное количество евреев пристало к самым крайним партиям. Ожидая от освободительного движения облегчения своей участи, почти вся еврейская интеллигенция, кончившая высшие учебные заведения, пристала к «партии народной свободы», которая сулила им немедленное равноправие. Партия эта в громадной степени обязана своему влиянию еврейству, которое питало ее как своим интеллектуальным трудом, так и материально. Я неоднократно предупреждал глав русского и иностранного еврейства, что они стали на весьма рискованный и некорректный путь, что следуя этому пути они еще более обострят еврейский вопрос в России, что они должны добиваться облегчений корректными путями, что они должны явить пример верноподданности, что облегчений они могут добиться только через царя, что их лозунг должен быть не стремление ко всяким свободам, а только «мы просим лишь одного, чтобы для нас не создавалось исключений». Но в пылу освободительных и революционных стремлений и доверившись вожакам партии «народной свободы», т. е. кадетов, на мои советы не обращалось никакого внимания. Как это я им советую благоразумие и корректность, когда они находятся у порога тризны равноправия!..