Будаг — мой современник - Али Кара оглы Велиев

— Ведь я в Баку переехал главным образом из-за тебя, вся моя надежда была на брата… Мы будем скучать без тебя.

Я обнял его: уже не раз мы прощались с ним.

— Береги Мюлькджахан и детей, ведь скоро у вас появится третий.

Мюлькджахан была на последнем месяце и двигалась медленно и осторожно. Большую часть работы по дому выполнял Керим.

— Трудно, но держимся, — улыбнулся мне Керим.

— Кстати, почему бы тебе не вызвать из Зарыслы племянницу, чтобы помогала вам, когда родится ребенок?

За Керима ответила Мюлькджахан:

— Не сегодня завтра приедет старшая дочь Якуба.

— Тогда все в порядке.

— Знаешь, — нарушил Керим молчание, — если судьба забросит тебя в Учгардаш, разыщи моего отца, узнай, как он там живет, передай привет, а потом напиши нам.

— Обязательно разыщу и повидаюсь. Если у тебя есть фотографии Айдына и Гюльтекин, дай мне, я покажу их старику.

Мюлькджахан принесла фотографию (они все вместе), а Керим написал коротенькое письмецо.

— Не знаю, как буду в Агдаме жить без вас? — вырвалось у меня.

— Не волнуйся, скучать не дадут. А кстати, твой друг Нури теперь тоже в Агдаме, заворготделом райкома партии работает.

— Откуда ты узнал?

— Встретил Текджезаде.

— А он где теперь работает?

— Он теперь большой человек — заместитель прокурора республики!

— Почему ты сразу мне обо всем этом не сказал?

— Я думал, что ты знаешь.

— Я знаю лишь одно: борьба продолжается и без меня в ней не обойтись!

— Иди борись!

* * *

Я послал телеграмму в райком партии, на имя Нури, сообщил дату приезда. В Евлахе, на железнодорожной станции Нури встретил меня у вагона поезда. Мы обнялись и расцеловались, а потом пошли к райкомовской машине, в которой нас поджидал шофер.

Всю дорогу мы вспоминали друзей, говорили о том, кто где работает и у кого сколько детей.

— А у тебя самого? — спросил я его. — Сам ты разве еще не стал отцом?

— Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь был в отстающих?

— Сын или дочь?

— Родине нужны солдаты!

— И как ты его назвал?

— Эльханом, по имени героя пьесы Джафара Джабарлы «Невеста огня».

— Старайся! У Джафара Джабарлы очень много героев в его пьесах! — Я похлопал Нури по плечу, и мы весело рассмеялись.

В Ширванлы сделали первую остановку, умылись у родника, выпили в чайхане чай.

Когда проезжали мимо Геоктепе, я попросил остановить машину, чтобы взглянуть на усадьбу Садых-бека, где я некогда бывал. Нури и шофер из любопытства пошли вместе со мной. Я вспомнил, как вместе с Вели-беком приезжал сюда на праздничный пир, после которого было совершено убийство. Теперь в доме помещалось правление коммуны.

Сам дом и надворные постройки были в плачевном состоянии. На крышах в нескольких местах была содрана жесть, стены конюшни завалились и осели, кровля скособочилась. А сад за домом больше не существовал — его вырубили до единого дерева.

— Как ухитрились превратить в развалины такое прекрасное имение? — спросил я Нури.

Вместо Нури ответил шофер:

— Товарищ Деде-киши оглы! Мы рушим старый мир и строим новый!

— Сначала бы построили, а зачем вырубать плодоносящие сады?

— Говорят, что старый мир надо разрушить полностью! — упорствовал шофер, как мне показалось, довольно нагло.

Мы обошли усадьбу. Водоснабжающая система, которой пользовались во время полива пашни, была тоже разрушена. Вода разлилась и кое-где залила дороги, выбоины стали глубокими лужами, машины подпрыгивали, словно норовистые кони.

— Какие здесь были сады! — вздохнул я, когда мы снова уселись в машину.

— В Карабахе славился гранат из Джафарбейли и яблоки из Кызылахмеда! — поддакнул мне шофер, подзадоривая на разговор.

Нури спор был явно не по душе. Чтобы урезонить разошедшегося шофера, он поостерег его:

— Как бы ты не перевернул нас!

— Не волнуйтесь, товарищ Джамильзаде! Если перевернемся, то не испачкаемся. Вода из родников Шахбулага чиста как слеза…

— У болтуна большой рот, говорят! — резко прервал его Нури.

— Тогда ваш рот должен быть величиной с мешок! — не остался в долгу шофер.

— Говори, да не заговаривайся! — решил вмешаться я. Но не так-то просто было угомонить шофера.

— Больше, чем вам, никому сказать еще не удавалось, — грубил шофер.

Нури нервничал, но молчал.

Проехали село под странным названием Этемезли (Не едящие мясо). Я спросил у Нури, почему так называется село. Он показал на шофера:

— Если бы этот человек знал меру словам, то следовало бы спросить у него, ибо он родом из этого села.

— В народе говорят: не будь слишком мягким — сомнут, — отозвался шофер.

— Что ж ты не продолжаешь? Народ еще говорит: не будь слишком жестким — сломают! — успел сказать Нури, и машина въехала в Агдам.

Мы остановились у здания райкома партии.

Секретарь районного комитета партии Мадат Кесеменский встретил меня радушно. Я думаю, что он был старше меня, но держался как с равным.

Узнав, что я женат и что жена с ребенком пока живет у своих родителей в селе, он тут же распорядился выделить мне квартиру.

— Для заведующего отделом агитации и пропаганды нужна двухкомнатная квартира, — говорил он в телефонную трубку заведующему райкоммунхозом. — Если будет трехкомнатная — еще лучше! Хорошо бы в доме на берегу реки…

Улыбнувшись мне, он набрал номер телефона начальника почты и распорядился установить телефон в выделяемую дли меня квартиру. Покончив с устройством моих домашних дел, он вызвал членов бюро райкома, которые собрались в течение нескольких минут.

— На повестке дня один вопрос, — начал он. — Предлагаю заведующего отделом агитации и пропаганды Будага Деде-киши оглы избрать членом бюро райкома!

Когда после голосования мы вышли с Нури в коридор, он показал мне свой кабинет и тихо сказал:

— Пока веди себя так, будто мы с тобой познакомились только что.

— Почему?

— Будь терпеливее, дня через два-три поймешь сам.

Я только осваивался с комнатой, в которой мне отныне предстояло работать, когда дверь отворилась и без приглашения вошла молодящаяся женщина с ярко накрашенными губами. Голову она держала очень высоко, видимо оттого, что тяжелая коса была скручена в тугой большой узел. Из-за очков на меня глянули слегка прищуренные глаза под припухшими веками.

— Вы заставили себя ждать! — заговорила она, словно действительно давно меня ожидала. — Будем знакомы — заведующая женотделом Кяхраба Джаваирли. — И протянула мне руку.

Я пожал протянутую руку и предложил заведующей женотделом стул. Она еле поместилась на нем. Вблизи мне стало видно, что кожа на лбу, щеках и шее густо припудрена, а пальцы крупных рук унизаны сверкающими кольцами.

— Как хорошо, что вы приехали в Агдам! В нашем районе есть много такого, о чем следует писать.

Почему-то Кяхраба Джаваирли