Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Евгений Шварц. Хроника жизни - Евгений Биневич

Евгений Шварц. Хроника жизни - Евгений Биневич

Читать онлайн Евгений Шварц. Хроника жизни - Евгений Биневич

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 186 187 188 189 190 191 192 193 194 ... 220
Перейти на страницу:

Вероятно, шварцевская интуиция «инженера человеческих душ» сильно сопротивлялась соединению человека по фамилии Шолохов и романа, вышедшего под этой фамилией. А если бы Шварцу довелось вглядеться в Шолохова, когда он поносил Синявского и Данелию… Может быть, и понял, что «чудес»-то и не было «внутри» его внешней оболочки.

А как-то уже на исходе съезда бригада ленинградских детских писателей была приглашена в «Детский дом культуры» метростроевцев, в 15 километрах от Москвы по Ярославскому шоссе. «Аудитория слушала хорошо», и ему «жалко было расставаться с ощущением той свободы и уверенности, которой так весело отдаваться в подобных случаях». Возвращаясь в город, автобус с писателями застрял в автомобильной пробке. «Мучительнее всего, точнее, единственным мучением поездки были мои спутники… Тихо жалящий тебя, в твое отсутствие, вполне бесплодный Григорьев, и вечно ложно беременная Голубева — вот где был ужас. Особенно Голубева, тараторящая с неиссякаемой злобой против всех, у кого что-то родилось. То она несла невесть что против Кетлинской. В кликушеской, бессмысленной горячке на одной ноте она все тараторила, тараторила, вонзала куда попало отравленные булавки…». И так далее.

Н. Григорьев — писатель, ничего не создавший серьезного; А. Голубева, автор книги «Мальчик из Уржума», то бишь, о детстве Кирова, которая и создала ей имя. А когда о Кирове захотел написать и Л. Пантелеев, то она послала на него донос, и спасся он от лагерей совершено случайно и счастливо. Но о Кирове писать он уже не помышлял. Оба они были «гомункулами», созданными когда-то Маршаком.

И вот, наконец, этот тяжелый и нудный съезд стал подходить к концу. В разных докладах и выступлениях почти ничего не прозвучало конструктивного, делового, что давало бы надежду на какие-то перемены в Союзе, во взаимоотношениях писателей, цензуры и издательств. «Лучшая речь — Федина, — записал Шварц. — В ней хоть подкупает желание сказать что-то так, чтобы тебя услышали. Построить как-то. И говорил он выразительно. Считаясь с тобой. А в речи Александрова (тогдашнего министра культуры. — Е. Б.), скажем, это заменялось уверенностью, что я обязан его слушать. А в иных речах — «я говорю для стенограммы, а вы мне ни к чему». И так далее… Съезд, дорогой и громоздкий, мог быть организован хитрее и искуснее. Слишком много обиженных…».

Поэтому, чем дальше продвигался съезд, тем чаще Шварц начал пропускать его заседания, предпочитая бродить по Москве, вспоминая свою жизнь в ней в 1913-15 годах. Это было намного приятней.

И через два года после съезда, когда «Телефонная книжка» подошла к букве «С.», он написал о прошлом и настоящем Союза писателей (10.6.56):

«Союз писателей появился на свет в 34 году, и вначале представлялся дружественным после загадочного и все время раскладывающего пасьянс из писателей РАППа. То ты попадал в ряд попутчиков левых, то в ряд правых, — как разложится. Во всяком случае, так представлялось непосвященным. В каком ты нынче качестве, узнавалось, когда приходил ты получать паек. Вряд ли он месяца два держался одинаковым. Но вот РАПП был распущен. Тогда мы ещё не слишком понимали, что вошел он в качестве некой силы в ССП, а вовсе не погиб. И года через три стал наш Союз раппоподобен и страшен, как апокалиптический зверь. Все прошедшие годы прожиты под скалой «Пронеси господи». Обрушивалась она и давила и правых, и виноватых, и ничем ты помочь не мог ни себе, ни близким. Пострадавшие считались словно зачумленными. Сколько погибших друзей, сколько изуродованных душ, изуверских или идиотских мировоззрений, вывихнутых глаз, забитых грязью и кровью ушей. Собачья старость одних, неёстественная моложавость других: им кажется, что они вот-вот выберутся из-под скалы и начнут работать. Кое-кто уцелел и даже приносил плоды, вызывая недоумение одних, раздражение других, тупую ненависть третьих. Изменилось ли положение? Рад бы поверить, что так. Но тень так долго лежала на твоей жизни, столько общих собраний с человеческими жертвами пережито, что трудно верить в будущее. Во всяком случае, я вряд ли дотяну до новых и счастливых времен. Молодые — возможно…».

Возьму на себя смелость и скажу от имени «молодых», хотя годами уже пережил Шварца. Литература — в загоне. Писатели брошены на произвол судьбы. Каждый выживает, как может. Поэт в России уже давно не больше, чем поэт. Союз, правда, уже не «сдает» своих членов, ибо и сдавать уже некому, но и дать им, кроме особой поликлиники, ничего не может.

«Дон Кихот»

1954 год был весьма насыщен в жизни Евгения Львовича Шварца. В этот год он закончил пьесы «Медведь» и «Два клена», которых поставили два театра, сценарий «Марья искусница»; сделал большой доклад о детской литературе Ленинграда, побывал на Втором съезде писателей СССР.

А 8 сентября ему позвонил Г. М. Козинцев и сказал, что ему предлагают поставить «Дон Кихота». И Шварцу до жути «захотелось написать сценарий на эту тему. Хожу теперь и мечтаю». И на следующий день он записывает: «Продолжаю думать о «Дон Кихоте». Необходимо отступить от романа так, как отступило время. Ставить не «Дон Кихота», а легенду о Дон Кихоте». Сделать так, чтобы не отступая от романа, внешне не отступая, рассказать его заново».

Подозреваю, что звонок Козинцева именно Шварцу был намеком, чтобы он пришел к мысли о написании сценария. И звонок оправдался. Шварц загорелся этим замыслом. Через много лет, вспоминая Евгения Львовича, Козинцев написал в книге «Глубокий экран»:

«Еще со времен «Шинели» я невзлюбил слово «экранизация»; в нем слышалось что-то бездушное, ремесленное, относящееся не к живому делу, а к механическому препарированию. Искать у Сервантеса «материал для сценария», растаскивать роман на кадры являлось бы бесцельным занятиям. «Дон Кихот» хотелось продолжить на экране, а не обкарнать экраном. Чтобы сохранить то, что казалось мне наиболее важным в книге, — «заключение о жизни», — нужно было дать образам иные формы существования, кинематографическую плоть. Мне был необходим друг, товарищ по работе, человек, который мог бы чувствовать себя в причудливом сервантесовском мире как дома. Искать было недалеко, у меня не возникло и минуты сомнений: друг жил рядом, на той же улице, что и я».

В любви к роману Сервантеса писатель и режиссер были единомышленниками. Шварц, как и Козинцев, не любил «экранизаций» (инсценировок). Вернее — не умел их производить. Любой уже известный сюжет под пером Шварца становился оригинальным произведением. «Эпиграф», предпосланный им «Золушке»: «Золушка, старинная сказка, которая родилась много, много веков назад, и с тех пор живет да живет, и каждый рассказывает её на свой лад», мог бы стать эпиграфом ко всему его творчеству. И Григорий Михайлович прекрасно это понимал. Поэтому его попадание в выборе сценариста было стопроцентным.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 186 187 188 189 190 191 192 193 194 ... 220
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Евгений Шварц. Хроника жизни - Евгений Биневич торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит