«Мы одной крови». Десант из будущего - Юрий Валин

– Что, так заметно? – глухо спросила Шведова, глядя в песок.

– Дураки мы, что ли? Но это никого не касается. – Женька смотрел, как падают в желтый карельский песок редкие капли – похоже, старшина и сама не понимала, что плачет.

Женька сел рядом, сунул мягкий, ставший похожим на марлю, носовой платок и принялся смотреть на озеро.

Шведова высморкалась и спросила:

– Что, майор утешать прислал?

– Майор наш в людях разбирается. Особо чутким его не назовешь, но дело свое он делает. А Варварин и нашим командиром был. Чего тут говорить…

– А эта… девица твоя?

– Моя девица в Москве, в институт бегает и меня ждет. А если ты про нашу боевую подругу, так она сейчас на другом участке. Далеко.

– Понятно. Товарищ подполковник рассказывал. В общих чертах.

– Да, полезный у нас был сотрудник и надежный. Кстати, она бы тебе практический совет дала. Мы как-то говорили, она ведь древними обычаями интересовалась. Даже училась на историческом до войны. Короче, есть такое древнее поверье…

Шведова выслушала, комкая платок у носа.

– Поповщина какая-то.

– Ну, скажешь тоже. Это задолго до христианства придумали. Тогда людей мало было, только на себя древние и надеялись. С точки зрения науки вполне разумное объяснение есть. Понимаешь, в волосах вредные вещества накапливаются из атмосферы и вообще…

– Буржуазное суеверие, – неуверенно сказала Шведова.

Женька молчал.

– Ладно, помоги тогда, что ли. – Старшина с силой вытерла щеки замусоленной пилоткой. – Сама криво резану, тогда вообще людей пугать буду.

Волосы скрипели под клинком пуукко – Шведова оттягивала косу, Женька резал, стараясь держать нож ровнее. Отчекрыжили. Старшина потрогала затылок, безнадежно махнула грязной рукой, свернула обрезанные косы.

– Ты прикопай сама и камень положи. Часть тяжести под тем камнем и останется. Потом умойся и о деле подумай. – Женька протянул ножны с трофейной финкой. – Вот, на память о малой жертве.

Шведова безразлично глянула на нож:

– Да на кой мне…

Но когда старшина вышла из зарослей и пошла умываться, ножны финки висели на ее ремне.

– Можешь, Земляков, – одобрил майор, вроде бы и не глянувший в ту сторону. – Язычество, конечно, отчаянное, но мудрость предков мы ценить обязаны. Ладно, переходим к нашим текущим делам…

– …Тут дела на двадцать минут с аквалангом. Даже компрессор не нужен. Управимся, – товарищи командиры ласково смотрели на Землякова.

– Да я понимаю, – ошарашенно сказал Женька. – Но технически протащить…

– Напряжешь расчетную группу. Пусть перебросят аккуратно. Мелкие неисправности аппарата на месте подчистим. – Коваленко уже писал на листочке список требуемого. – Дно здесь хорошее, аккуратное дно, собственно, мне только баллон и нужен.

– Я Варшавину обосную. – Майор почесал карандашом нос. – У нас тут единственная зацепка. Грех за нее не потянуть…

Через час Женька со своей потрепанной полевой сумкой сел в машину. До хутора на грузовике вместе с водилой провожал и Коваленко.

– Ладно, я до базы, водолазов растрясу и сразу обратно, – сказал Женька, пожимая руки. – Вы тут хоть Алексея малость подкормите, нормального сержанта из него сделайте.

– Ну, какао я не обещаю, но подкормим. – Здоровяк Коваленко подмигнул робко улыбающемуся шоферу. – И машинку в порядок приведем. Ты, Евгений, главное, пошустрей там оборудование выбивай.

Попутку Женька, естественно, искать не стал, вышел к рощице за околицей. Сомневаться в электронном чипе, обеспечивающем возвращение, оснований не было, психологическое состояние тоже было в норме. Вот сейчас от того песочка озерного отвлечемся, и вперед…

Глава шестая

Москва.

Комсомольский проспект

17.35 (время по отсчету «Ноля»)

Финишировал Женька почти идеально – на балюстраде МДМ[40]. В урну со ступенек не свалился чудом, прохожие заворчали – «скачут здесь шуты ряженые». Было тепло, людно, и, что характерно, никаких комаров.

Энергично двигаясь в сторону Отдела, – ремень с кобурой и полевая сумка завернуты в гимнастерку, торс по форме № 3 – в блеклой майке, – Земляков сообразил, что встретить не успеют. Опыт, однако, у товарища переводчика, – вон как точно воплотился. По-летнему нарядные дамы-девушки поглядывали на бойца осуждающе: майку и галифе еще за стильный винтаж принять можно, но сапоги…

Встретить так и не встретили. На КПП Женька поздоровался с комендантскими – видимо, вздрючили парней, откровенно пришибленными выглядели. Миновав внутреннюю дверь, рядовой Земляков оказался во дворе и остолбенел. Плац в/ч 04721, и раньше-то не слишком просторный, было не узнать: прямо за воротами стоял БТР с неприятно низко направленной тридцатимиллиметровой пушкой, за бронежелезякой виднелась еще одна армейская машина с какими-то электронными фиговинами на крыше кунга – рядом возились озабоченные личности в полевом камуфляже. Судя по лексикону, личности были контрактниками, сполна и профессионально познавшими тяжести и лишения армейской службы. На броне БТРа тоже сидел крепкий деятель в бронежилете и разгрузке, надетых прямо на камуфляжную футболку, с автоматом на коленях. Навороченный автоматчик с подозрением уставился на Женьку.

Однако. Четыре дня всего-то прошло. Нашли место и время ученья устраивать, да еще с этакими мордоворотами. Женька вынул из кармана окуляры, выправил погнувшуюся дужку, водрузил оптический прибор на нос и принялся вдумчиво оценивать бронепришельца. Личность с автоматом намек поняла, заерзала и принялась разговаривать с кем-то во чреве бэтээра.

Электронного ключа у Женьки не было, пришлось жать кнопку вызова и ждать у двери, когда отопрут. Здоровяк с БТРа поглядывал, что было неприятно. По-хозяйски себя ведет, блокпост ему здесь, что ли? Наконец, дверь отперли – лейтенант Юра Коршунов из расчетной группы:

– Извини, я, можно сказать, один на хозяйстве. С возвращением. Как оно?

– Да терпимо. А где народ?

– Все в разгоне. Мы вторые сутки на ушах стоим. Я твое прибытие засек и сразу Варшавину отзвонился. Он приказал, как до связи доберешься, так сразу ему на мобильный пробиваться, сообщить детали.

Женька в некоторой растерянности взял ключ, прошел к себе. Сгрузил пыльную форму, поменял майку на приличную футболку, и, прихватив донесения от Попутного и Коваленко, пошел в Расчетную группу. Коршунов подвинул телефон:

– Экий ты аутентичный. Хоть бы прохоря стянул, жарища же.

– У вас кондиционер. Да и привык я.

Варшавин ответил не сразу. Судя по голосу, начальник был сильно занят:

– Цел, Земляков? Давай суть в двух словах. Подъеду, изложишь развернуто.

Женька передал суть.

– Значит, кроме самолета, ничего? – Варшавин вздохнул. – Диктуй, что вам нужно, оборудование организуем. С Филиковым сейчас свяжусь, обратные координаты Прыжка начнут готовить. Ты передохни, я подъеду как смогу.

Женька положил трубку, в замешательстве поскреб макушку – там обнаружился карельский песок.

– Слушай, а что у вас тут происходит?

– Так, похоже, этот самый… северный зверек. Крупный такой… Как в Бремене и Гибралтаре та фигня произошла, так нас в пять минут на казарменное положение перевели.

– Стоп. А что там в Бремене и Гибралтаре?

– Ну да, вы же как раз ушли. Там крупные техногенные катастрофы. Ты в Сети или по телевизору глянь. По ТВ непрерывно прямое включение идет. Еще в Аргентине форс-мажор, но там пожиже. Говорят, «рекордная геомагнитная активность».

– А у нас-то что? – с ужасом прошептал Женька.

– Пока спокойно. В Царицыно стеклянная крыша рухнула, но там, может, и просто строители схалтурили.

– Понятно. А Отдел, значит, прямым боком к этой «геомагнитности»?

Коршунов взял салфетку и принялся тщательно протирать экран монитора:

– Тут официально пока ничего не объявлено. Но если рассуждать строго логически… Кстати, у нас тут сотовая связь заблокирована. Если тебе домой или Ирише позвонить, то санкция нужна. Ты уж извини…

– Потерплю. Кофе-то выпить можно? Или тоже санкция нужна?

– Нет, сортир и пищеблок пока в свободном доступе.

Включать комп и смотреть, что там сотворилось в однополярном геомагнитном мире, желания не было. Предчувствия… Что-то крутилось, мучило в последние дни перед командировкой. Правду говорят, Прыжки интуицию обостряют. Вообще-то, Ирка тоже что-то такое чувствовала… «Активность», мать их… Вообще хорошо, что сейчас звонить нельзя – учует Ирина Кирилловна, разревется мигом…

Женька прошелся по такому знакомому коридору: и здесь что-то изменилось. Запахи другие, почему-то парфюмом несет, от лестницы, из подвала грюканье – в оружейке у Сергеича кто-то трудится. Крупнокалиберное что-то приперли? Из пищеблока пахнуло хорошим кофе – Женька сунулся в дверь, замер…

За столом сидел немец. В смысле не фашист, а вполне современный колбасник. Oberleutnant[41] в повседневной форме бундесвера, с модными очками на носу. Воспитанно прихлебывал из знакомой кружки с изображением старинных замковых развалин и просматривал графики, аккуратно подшитые в пластиковую папку.