Салат из креветок с убийством - Песах Амнуэль

“А из жильцов дома? — спросил Хутиэли. — Мог ли кто-то войти ночью к Каспи и выбросить его в окно?”

“Может быть, — сказал охранник. — Я не слышал никакого шума”.

По мнению Хутиэли, шума в доме он и не мог слышать, поскольку не услышал даже удара тела Каспи об асфальт. Наверняка охранник спал без задних ног, но не захотел в этом признаваться. Утешало лишь то, что даже мимо спавшего охранника посторонний в дом не проник бы.

Перечитав текст допроса, Беркович положил перед собой описание квартиры Каспи. Три комнаты — две спальни и салон. Дверь из квартиры на лестничную площадку оказалась заперта изнутри, когда полицейские утром хотели попасть к Каспи. Пришлось дверь взломать, что оказалось непросто. Все окна в квартире тоже были заперты изнутри на — кроме того окна, разумеется, из которого выбросился хозяин. Это было окно в спальне, где, судя по беспорядку на кровати, спал Каспи. Здесь окно было открыто, шторы подняты до упора. Ничего не стоило здоровому мужчине, желавшему свести счеты с жизнью, приподняться на руках и вывалиться наружу. Однако, выбросить Каспи из окна было бы затруднительно — особенно если он оказал сопротивление.

Могли быть у брокера какие-то фобии, подсознательные страхи, которые подтолкнули его к самоубийству? Может, личные проблемы? Или на работе? Люди часто ведут себя странно для окружающих, но вполне естественно, по их собственному мнению. Беседуя с одним из коллег Каспи, Хутиэли задал вопрос о том, не был ли брокер человеком нервным, легко возбудимым, подозрительным.

“Еще каким! — был ответ. — У него было мало друзей, он и от жены ушел потому, что начал ее в чем-то подозревать. Не в измене, о ее изменах он знал и раньше, он заподозрил ее в том, что она играет против него на бирже, представляете?”

Были ли у Каспи неприятности в последнее время? Нет, никаких, — отвечал каждый, кому Хутиэли задавал этот вопрос, — все, как обычно. Были ли у Каспи враги? Сколько угодно, врагов — точнее, недоброжелателей — у него было больше, чем друзей.

Естественно, Хутиэли выяснил, кто была женщина, приходившая к Каспи вечером, и что за мужчина посетил брокера после десяти. Обоих нашли довольно быстро, пользуясь описанием охранника. Женщина оказалась Лиорой Циммерман, одной из подружек Каспи, она часто бывала у него дома, не отрицала, что была и вчера вечером. Ссора? Никаких ссор, все было очень мило. Посидели, поужинали вместе, немного выпили. Ушла в десять, поехала к себе, больше ничего не знает.

Мужчина оказался банковским служащим, Каспи давно имел с ним дело, Марк Вингейт немного играл на бирже, Каспи оказывал ему деловые услуги и что-то с этого имел.

“Я пришел к Сэму по делу, — сообщил Вингейт, — мы поговорили минут пять, и я ушел. Он был в нормальном расположении духа. Нет, никаких признаков депрессии. Хотя… Сэм был человеком скрытным, и если у него были неприятности, я мог этого и не понять”…

Беркович отложил в сторону бланки допросов и придвинул отчет об осмотре квартиры. Ничего подозрительного обнаружить не удалось. Все говорило о том, что Каспи, проводив Вингейта, принял душ (в ванной висело все еще влажное полотенце) и лег спать. Час или два спустя неожиданно встал, раскрыл окно и выбросился наружу.

В спальне никаких подозрительных предметов также не было обнаружено. Стол, секретер с бумагами, кровать с тумбочкой, под кроватью — покрытая темной материей плоская пустая клетка. Хутиэли спросил у Циммерман и Вингейта, не знают ли они, держал ли Каспи дома хомяка или кролика, и получил ответ: “Нет, не видели ничего подобного”.

При чем здесь клетка? — подумал Беркович. Может, там сидела змея, как в рассказе Конан Дойла “Пестрая лента”? Среди ночи змея выбралась наружу, заползла на постель, Каспи проснулся, увидел перед собой страшное существо и с перепугу бросился в окно. А змея? А змея — следом. Свалилась и уползла, гады ведь очень живучи.

Бред.

— Рон, — спросил Беркович, — ты уже провел вскрытие? Я не вижу заключения судебно-медицинской экспертизы.

— Я пока только осмотрел тело, — ответил Хан. — Могу пока определенно утверждать, что никто Каспи не выбрасывал — сам бросился.

— Я не об этом, — покачал головой Беркович. — Выбросился он сам, но, видимо, находился в невменяемом состоянии.

— Это очевидно, — сухо сказал эксперт.

— Ужин, — напомнил Беркович. — К нему приходила Циммерман, они ужинали, пили. Сколько прошло времени до того, как Каспи покончил с собой?

— Мы уже обсуждали этот вопрос, — подал голос Хутиэли. — Я тоже думаю, что причина — в ужине.

— Да-да, — нетерпеливо сказал Хан. — Это вполне могло быть. Между ужином и смертью Каспи прошло часа три. Может, чуть больше. Вполне достаточное время, чтобы яд попал в кровь и начал действовать. Разумеется, речь идет о ядах, действующих на нервную систему.

— Что-то вроде нервно-паралитических газов?

— Нет-нет, Борис, здесь совсем иной механизм воздействия. Результат, впрочем, один.

— Так что там с ужином? Ты занимался этим?

— Конечно, — кивнул эксперт. — Ужином — в первую очередь. Судя по остаткам, обнаруженным в мусорном ведре, ели они салаты — два вида: капустный и баклажанный, а также куриные стейки и чипсы. Пили сладкий “Хеврон“.

— Остались грязные бокалы?

— Нет, бокалы после ухода гостьи Каспи вымыл и поставил в кухонный шкаф. Но на столе осталась початая бутылка.

— И в ней…

— Вино, естественно. Конечно, Борис, я не могу сказать со всей определенностью, понадобятся долгие исследования, не на один день… Но пока — подчеркиваю: пока — яда в остатках пищи я не обнаружил. В вине тоже.

— Может, яд окажется в крови Каспи?

— Может быть, — пожал плечами эксперт.

— Обязательно окажется, — подал голос Хутиэли. — Других вариантов просто не существует. Что-то он съел или выпил за ужином, через два-три часа яд подействовал, когда Каспи уже спал. Он проснулся, почувствовал себя плохо…

— Вообще-то, — вздохнул Хан, — я знаю несколько случаев подобных отравлений, описанных в специальной литературе. Самый известный случай — дело Барстона в Соединенных Штатах три года назад. Этот Барстон бросил очередную свою девицу, она расстаться не пожелала, начала его преследовать и довела до такого состояния, что он ее отравил именно таким способом: подсыпал во время ужина яд. Это очень сложное химическое соединение, в аптеке или магазине его не купишь, производится оно для военно-промышленных целей — не как яд, кстати говоря, а, наоборот, в качестве антидота, но, как это обычно бывает, если принять слишком большую дозу, эффект возникает прямо противоположный.