Полковнику нигде… - Вад Капустин

Аурелу было стыдно признаться себе, что когда-то и ему, возможно, казалось то же самое. Все обычные жизненные блага выглядели сейчас жалкими и ничтожными. Не для кого-то, для него самого. Все дело в контрасте. В сравнении с фантастическими юношескими иллюзиями его успехи казались не победами, а поражениями.

Квартира у Аурела была — там его никто не ждал. Машина тоже — и не одна. Старость? Денег, заработанных на поприще шпионских страстей, хватило бы на пару сотен лет даже при самых безудержных тратах.

Бездумное накопительство? — это возвращало к первому вопросу — зачем? Ради чего?

Что у него есть? Любовь, мечта далекой юности? Бесплодная страсть к бездушному портрету и страшные сны.

Семья, оплот уюта и покоя? Безразличная бывшая жена и сын, безвольный, избалованный недоросль, с трудом устроенный на юрфак в госуниверситет и, похоже, пристрастившийся к наркотикам.

Женщины? Хищные корыстолюбивые пиявки, увиденные без иллюзий, возмущали и отталкивали.

Где близкий человек? Где душевное тепло? Где друзья, которых совсем недавно было так много?

Маска жизнерадостного корыстолюбивого циника, которую Аурел носил так долго, и которая, казалось бы, срослась с его истинным лицом, сейчас, под ударом жестокого разочарования, слезала клочьями, как сожженая кожа, оставляя кровоточащие раны.

Аурелу чудилось, что у него была отнята часть души. Причем, отнята давно, еще до рождения. Как будто он родился уже ущербным. Это была часть, в которой хранилось самое главное, тайна бытия. Но отнята кем? За что? Бром не знал. Одно было ясно: жить по-прежнему нельзя.

Бутылка дорогого французского коньяка, извлеченная расторопным помощником Мустяцы из личного сейфа шефа и встреченная радостными возгласами оставшегося в кабинете начальства, пришлась кстати. Пить решили за долгожданный Контакт.

Бром, поморщившись от неприятного привкуса горьких мыслей, плеснул в хрустальную рюмку и выпил янтарную жидкость, не прислушиваясь к бурной дискуссии перешедших на крик космобезопасников. Он искал ответ на главные вопросы: кто виноват и что делать? И не находил. Ответа он не знал.

Ответ знал инопланетный шпион, завербованный регуллианами в МУГУ. Предатель мучительно завидовал Брому — его оптимизму, удачливости, уверенности в себе, и, самое главное, неизвестной, но необыкновенно важной галактической миссии. Ведь не зря же ради этого, ничем не примечательного здоровяка регуллиане долгие годы держали на Земле целую группу высококлассных агентов.

Шпион ненавидяще взглянул на портрет. Он, землянин, считался всего лишь дублером несравненной Мариоары и находился в полном ее подчинении. Предателя самого немного пугала эта жуткая трехметровая гадюка с прекрасным человеческим лицом. И расправляться с полковником Винилин Го не спешила. В этот раз она опять передумала.

Шпион давно подозревал гадюку в непростительной слабости и снисходительности к Брому и испытывал ничем не объяснимую ревность. И дело было совсем не в красоте вегажительницы. Хотя лицо на портрете принадлежало самой Винилин, а фигура ее была точно скопирована с Мисс Вселенная 10 в 56-ой, в глазах молдавского агента регуллиан это не делало веганку более привлекательной. Просто шпион негодовал, понимая, что и тут ему предпочли полковника. Брома опять спасла необыкновенная удачливость.

Предать Землю убийцу заставили не деньги, а убеждения — по его мнению, вряд ли кто-то смог бы устоять перед посулами бессмертия и сладкой галактической жизни. И сейчас главным было опередить конкурентов, показать хозяевам, чего он на самом деле стоит! Тогда он сумеет спастись! Выжить, когда Землю постигнет заслуженный конец — шпион догадывался о планах хозяев. И поскольку веганка пока обещания не выполнила, предатель решил предпринять еще одну попытку самостоятельной ликвидации полковника. Момент казался необыкновенно благоприятным… Брома было совсем не жаль. Он и так слишком зажился.

Обозначив преступников, Грыз-А-Ву задумался. Пожалуй, пора было сказать пару слов и о невинных жертвах, о самом себе. Так сказать, объясниться — он вдруг почувствовал, что на его собственный стиль немного повлияла речь генерала Василиу.

Глава тринадцатая

Подстава

«Не следует делать посредством большего то, чего можно достичь посредством меньшего».

— Поштенный! Ты моя узналь? — прогнусавил шелудивый урод со странным акцентом. — Мой есть твоя друг Вор-И-Маарь!

Наглости пришельцу было не занимать. От немедленной гибели его спасло лишь отсутствие красавчика-соседа.

— Какого ты тут есть? Если ты Бор-И-Мур, то я белковый гуманоид! — буркнул в ответ ошеломленный таким нахальством Грыз-А-Ву, считая бред чужака порождением собственного больного рассудка — моментами до писателя доходило, что с ним явно не все в порядке.

— Твоя — гуманоид? Пардон! Ошибочка вышлась! — пришелец засуетился, пятясь к выходу и настойчиво подергивая левый уголок ушной салфетки, где находился неисправный автоматический лингвист.

— Нет, ну неужели похож? — бывший генетик невольно взъерошил чешую, пытаясь представить себе, как сильно нужно съехать с катушек, чтобы счесть аргхианского дракона гуманоидным существом.

— Естя немного! — рассеянный чудак, похоже, совсем растерялся, но все же вернулся обратно и начал внимательно разглядывать собеседника. — Ноги, четыре…

— Четыре? У гуманоида? Здорово! — Грыз просто не мог поверить своим ушам. — А у тебя, по-твоему, сколько? — недоуменно уточнил он.

— Двенадцать, — уверенно ответил пришелец, на всякий случай пересчитывая что-то, потихоньку поджимая когти правой передней лапы. Правый глаз у него нервно дергался, выдавая глубокие внутренние переживания. Тик.

Грыз всё понимал: он тоже иногда так сильно нервничал, но сейчас его не покидало ощущение, что собеседник все время легкомысленно подмигивает.

— Ну, ты даешь! Тяжелый случай! — мрачно констатировал очевидное сбрендивший писатель. — А я-то думал, что псих здесь я!

Больное сознание выдавало простую альтернативу: странный чужак или пришел с неба, или упал с дуба. Поразмыслив, писатель решительно остановился на первом: удобнее считать собеседника нормальным, но нездешним. У фантаста мелькнула гениальная догадка — его посетил инопланетный шпион. Но почему он тогда такой болван?

Хотя… Грыз был уверен, что не ошибся. Дракон внимательно посмотрел на незнакомца, который ответил ему невинным доверчивым детским взглядом. И подмигнул.

— И где они? — поинтересовался писатель.

— Что где? — переспросил пришелец.

— Твои двенадцать ног где? — решив держаться до конца, не поддаваясь безумию, продолжил бессмысленный допрос Грыз-А-Ву.

Синюшный придурок судорожно разжал сомкнутые когти и резко выдохнул неприкрытой пастью непереработанный метан. Грыз отшатнулся. Чужак смутился, несколько раз нерешительно открыл и закрыл пасть, вновь что-то подкрутил за ухом и, наконец, ответил вопросом на вопрос.

— Эта… Ты, Грыз-А-Ву, будете? — его произношение немного улучшилось.

— Ну, я, — не стал скрывать писатель. — А тебе-то это зачем?

— Буду помочь убивать! — странный тип снова мигнул. Грыз ужаснулся. Ответ его совсем не обрадовал.

Знаменитый Цвирк-Дирк, лучший агент регуллианской службы космической безопасности, о чем свидетельствовал присвоенный ему навечно порядковый номер 1:0, решился на отчаянный шаг. Он считался мастером нетривиальных решений — и сейчас об этом горько сожалел.

Два часа назад Цвирка бесцеремонно выдернули со знаменитого галактического курорта на райской планете Са-Ра-Фан 6, где он блаженствовал на популярнейшем вулканическом пляже дивного пылевого океана. Агент 1:0 проводил честно заслуженный отпуск в компании гарема прелестных фиолетовоклювых жен и наложниц, чья нежная окраска, лишенная всяких оттенков отвратительного розового цвета, свидетельствовала о трепетной юности.

И вдруг — аврал. Новое задание в кратчайшие сроки, и череда катастроф. Неудачная психомаска, дефектная биотрансформация, вызвавшая подозрение разрабатываемого объекта, глупая легенда — изначально обреченная на неудачу попытка выдать себя за лучшего друга аборигена.

Плюс — Цвирку всучили на базе отвратительно настроенный лингвист, вместо нормальной аргхианской речи выдававший косноязычный пиджин. К счастью, аппарат был способен на автонастройку в процессе общения. Хотя, конечно, необходимость для настройки дергать себя за ухо, как блохастая пылеморская собачка, отнюдь не способствовала самоуважению известного разведчика. От переживаний у трансформа задергался правый глаз — нервный тик. Для нормальной работы требовалось время, а его-то как раз и не было.